Утром следующего дня после прилёта, как обычно в таких случаях, возле моего кабинета толпилась очередь из ударников нашего чекистского труда, желавших пробить себе дополнительные «точки» для реализации ведущихся дел. Степенно вошли заместитель и начальники направлений. Лавину их информации пришлось сузить до возможности её восприятия в первый день. К вечеру начал постепенно врабатываться и понимать происходящее. Однако намеченный на следующий день план работы отдела, внезапно был обрушен поздним звонком от начальника управления. Генерал Семёнов дал команду срочно зайти к нему в кабинет, где меня ожидал незнакомый сотрудник. Представившись старшим опером по ОВД УВКР подполковником Фадеевым, он протянул мне подлинник сообщения с двумя фотоснимками московской области, сделанными из космоса.[443] Документ содержал информацию о готовящихся через день-два в Москве терактов со стороны вооружённой группы чеченских боевиков, разместившихся в конкретном доме села Прутки Подмосковья.[444] На справке к сообщению стояли грозные визы начальника УВКР: «Срочно информировать УБТ». Насторожило то, что на мои попытки при генерале задать уточняющие вопросы Фадееву, тот отвечал общими фразами, оправдываясь кратковременностью явки с агентом, якобы из дудаевского стана. Подумал про себя: «Дело тёмное. Пахнет дезинформацией», но начальник УБТ настоял провести утром следующего дня операцию по захвату террористов, задействовав «Альфу» и взаимодействующие органы МВД. Ответил: «Есть» и ушёл к себе вместе с подполковником. При нём созвонился с начальником «Альфы» генералом Г. Н. Зайцевым, приславшего ко мне начальника отделения для получения задачи. Когда позвонил начальнику 8-го отдела РУОП М. В. Сунцову, он также как и я до этого, начал по телефону задавать уточняющие вопросы Фадееву. Тот нервничал, путаясь в ответах, но ручался за надёжность источника и достоверность информации от него. Михаил Васильевич вынужден был согласиться принять участие в запланированной на раннее утро операции, пообещав через возможности участкового провести предварительную разведку. Сотрудник «Альфы» также убыл к себе, шокировав меня заявлением, что его бойцы займут позиции сегодня же ночью. На мои сомнения в целесообразности спешки, мудрый руководитель заявил: «Не переживайте. Даже, если информация не совсем достоверная, в любом случае моим бойцам необходима тренировка, приближенная к боевым условиям. Разведку мы также сами проведём кроме милиции».
Ранним утром следующего дня мощная объединённая группировка УБТ, «Альфы» и РУОП расположилась невдалеке от села Прутки перед решающим броском. Дождались заспанного участкового милиции, который удивил нас хорошим поимённым знанием жителей села. Как оказалось, почти построенный интересующий нас дом, действительно слыл притоном всяких криминальных элементов и бомжей. Однако участковый клялся и божился, категорически заявляя, что никаких чеченцев ни в Прутках, ни в доме никогда не видели. Ждать больше было нельзя, так как наш разведывательный пост доложил о начале движения в постройке. Дали команду на захват, и в мгновении ока, вылетев непонятно откуда, как черти из табакерки, в дом ворвались сотрудники «Альфы». Долго будут помнить чумазые лица перепуганных насмерть бомжей и уголовных элементов, потерявших дар речи от внимания к себе такой невиданной армады из правоохранительной системы. Изъяв у них пару ножей-финок, местный участковый, наконец, разговорил одного из «террористов», только подтвердившего его сомнения на счёт возможного присутствия чеченцев. Подошёл Сунцов, и в тактичной форме сказал: «Михалыч. Это явная пустышка. Хорошо хоть в начале дня, так как после обеда у меня реализация дела». Тут же, с воем сигнальной сирены и мигая огнями его «Форд» разбудил остатки спящего села и умчался в Москву. Лишь начальник отделения «Альфы» остался довольный внеплановой тренировкой, в которой его бойцы получили от него всего лишь «удовлетворительно» (чтобы не расслаблялись). Вернувшись и доложив Семёнову о дезинформации, затем пригласил к себе подполковника Фадеева, высказав свои большие подозрения о том, что его источник либо введён в заблуждение, либо «двурушник». Рекомендовал ему провести с ним контрольную явку с участием руководства отдела, обеспечив, на всякий случай, негласную охрану встречи. В конце разговора передал ему письменный перечень имеющихся к «информатору» уточняющих вопросов. Грустный и какой-то подавленный подполковник убыл к себе. Буквально через два дня история повторяется. Опять короткая справка со снимками из космоса (с земли-то нам не видно) и с грозными резолюциями немедленно предотвратить готовящиеся чеченскими боевиками теракты в Москве. Лишь адрес конкретного дома и посёлка не на Западе, а на Востоке Подмосковья. Доложив генералу Семёнову свои обоснованные сомнения в достоверности информации, дословно ему сказал: «Анатолий Петрович. Нас специально отвлекают на негодный объект, прикрывая какую-то большую незаконную акцию». Тот со мной согласился, но попросил всё же принять меры к перепроверке сигнала. Надо, так надо. Не стал беспокоить «Альфу», а через Сунцова и возможности местной милиции организовал проведение срочного рейда в указанный адрес. Результат тот же. Дом числится на учёте как место постоянных загулов и драк хулиганствующих элементов. Изъяли пару единиц холодного оружия и газовый пистолет, переделанный под стрельбу малокалиберными патронами. Никаких чеченцев там не бывало. Тут же позвонил Сунцову и поделился с ним своими предположениями о попытке отвлечь нас от более мощной преступной акции. Михаил Васильевич согласился со мной, и мы оба решили срочно напрячь конфиденциальных источников для внесения ясности в причины применённой противником «дымовой завесы». В результате, как оказалось, в те дни пока мы носились по Подмосковью, через столицу прошли два каравана в основном с противотанковым оружием в Чечню. Один железнодорожным транспортом, а второй – грузовыми автомобилями.[445] Настораживало и то, что, несмотря на отсутствие конкретных фактов, в нескольких центральных и московских газетах появились заказные статьи о террористических акциях, якобы готовящихся в столице чеченскими боевиками в ответ на ввод федеральных войск в Чечню. Тогда мы могли перехватить хотя бы третий «караван». Транспортный самолёт, набитый до отказа гранатомётами и автоматами, сопровождающийся чеченскими боевиками, из-за непогоды приземлился на военном аэродроме в Саратовской области. Местные чекисты получили сигнал о том, что «охрана» самолёта пользуясь вынужденной остановкой на сутки, связалась с преступными авторитетами этого региона с предложением продать им несколько автоматов (видно оплачивали им не деньгами, а бартером). Контрразведчики выяснили также, что по маршрутным листам самолёт летел в Баку, а на самом деле должен был приземлиться в аэропорту Грозного. Мгновенно родился план направить в этот город легендируемую группу отдела в качестве подставы. Потребовалось срочно 30 тысяч долларов и самолёт ФСБ, чтобы в тот же день убыть к месту операции. В свою очередь сотрудники ФСК Саратовской области вместе с ВКР пообещали на пару дней задержать под благовидный предлогом «криминальный авиатранспорт». Дал команду срочно готовиться к вылету полковнику Саникову, и двоим его сопровождающим сотрудникам в виде охраны, а сам с рапортом и визой генерала Семёнова помчался для утверждения к одному из заместителей директора ФСК. К своему изумлению этот начальник вначале предложил подготовить вместо настоящих долларов «куклу», что могло привести к гибели моих сотрудников при явной их расшифровке. Разъяснив ему, что такие фокусы уже давно не применяют, услышал: «Вы всё равно туда не успеете, так как вся наша авиация сейчас в Моздоке. Идите, а мы что-нибудь придумаем».[446] Через неделю в управлении встретил Хромченко. Тот на моё возмущение отказом руководства провести операцию с подставой сотрудников и захватом оружия, заявил: «Ничего страшного. Вчера по нашей наводке авиация разбомбила аэродром в Грозном со всеми находящимися там самолётами, включая и «твой», с оружием». Тогда его слова у меня вызвали большие сомнения в том, что оружие сразу же по прилету в Чечню не разгрузили и не вывезли из аэропорта. Ну, а последующие события ввода 31 декабря и 1 января 1995 года войск в город Грозный, когда боевики Дудаева подбили массу бронетехники, только их подтвердили – противотанковое оружие дошло до назначения из-за непонятного, мягко говоря, поведения руководства ФСК.
Неуловимая банда «террористов» и взрывы-провокации от кого не ждали
После суматохи с преодолением «дымовой завесы», ко мне наконец-то пробились майор Маков и подполковник Лукашин, ведущие со страшным скрипом разработку толи банды, толи группы террористов, возглавляемой М. Ю. Лазовским (клички «Макс» и «Хромой»). По их твёрдому убеждению, фирма «Ланако», как и вся банда «Макса» с братьями Натаевыми, явно имели «крышу» в правоохранительных органах или даже в спецслужбах. После совершённых серии убийств, они должны были бы залечь на «дно» или вообще сбежать из Москвы. Однако вопреки логике продолжали без особой маскировки участвовать в разборках с перестрелками и даже совершать взрывы. Как оказалось, пока мы с Макеевым были в Моздоке, 18 ноября в Москве взорвали путепровод через реку Яуза. На месте диверсии члены ОСГ обнаружили страшно изуродованный труп, сделав вывод о случайном подрыве незадачливого «минёра», но сотрудников моего отдела смутило одно обстоятельство. От самого диверсанта осталось только кровавое месиво, а вот документы при нём были совершенно неповреждёнными. Не исключено, как это имело место в истории криминологии, в качестве якобы «минёра» организаторы могли использовать любого бомжа, наняв его за бутылку занести сумку с СВУ на мост. В конце декабря, как раз накануне штурма Грозного, на конечной остановке «ВДНХ» взорвут автобус маршрута № 33. В этот раз обойдётся без жертв. То, чего я опасался, пытаясь со своими сотрудниками предотвратить провокационные взрывы, могущие послужить поводом для полномасштабной войны в Чечне, тем не менее, случилось. Вчетвером, включая, Родина, мы провели мозговой штурм, тщательно проанализировав все материалы дела по разработке банды Лазовского. Все сошлись во мнении, что следы «заказа» диверсии-пустышки и лже-террористического акта ведут либо в московское УФСК, либо даже на Лубянку.[447] Сам «Макс», в своё время подвизался в кафе «Лазания», ставшем своеобразным штабом «центральной» («лазанской») ОПГ. В неё входили такие главари «ЧО», как Нухаев, Атлангериев, Лобжанидзе («Гена Шрам»), Аракелов («Гена Крокодил») и Ахмадов.[448] После того, как РУОП, МУР и КГБ-МБ нанесли по ним мощнейший удар, арестовав вышеперечисленных уголовных авторитетов (Аракелов был убит), М. Ю. Лазовский по-видимому не случайно избежал уголовного преследования. Ход последующих событий только подтвердит нашу версию. Позвонил по «ОС» генерал Савостьянов и вкрадчивым голосом спросил: «Как идёт проверка анонимного письма о террористах, готовящих серию взрывов в Москве?». Удивило, во-первых, его осведомлённость об анонимке, которых мы десятками проверяем, а во-вторых, придание одной из них такой важности, чего раньше не бывало. Попытался ответить уклончиво, мол, находится в проверке, но напоролся на резкие слова замдиректора ФСК: «Почему недооцениваете сигналы трудящихся, пусть даже в такой скрытой форме? Вы, наверное, и прослушивание телефона не организовали?». Сдерживая себя, ответил: «Мы работаем по анонимкам чётко в рамках приказа ФСК. Пока оснований для подготовки постановления в суд для получения санкции на прослушивание у нас нет, так как в анонимке указан только телефон, без привязки к конкретному субъекту. Да и «точки» все на вес золота. Стоят только на реальных террористах». Внезапно Савостьянов впервые повысил голос и приказным тоном заявил: «Не знал, что Вы такой педант и крючкотвор. «Точку» я выделю из своих запасов. Приказываю немедленно поставить её на указанный телефон!». Удивившись столь наглому нарушению субординации, так как «приказывать» мне мог только мой начальник генерал Семёнов, но спорить не стал (зачем дразнить гусей-либералов, не признающих и не знающих Устав). Ответил: «Понял Вас. Хотя мы идём на грубое нарушение инструкций, будем работать по данному телефону, о чём доложу своему начальнику». Только организовали прослушивание, как получили оперативно значимую информацию, но не о террористических намерениях установленного объекта, а об его участии в чисто коммерческих преступлениях. Буквально через день опять звонок и Савостьянов предложил явиться к нему для доклада по этому делу «анонима».[449] Когда ему доложил план подготовленной реализации совместно с УЭК ФСК, он им остался доволен, а затем в своём стиле повёл какой-то странный разговор о нетрадиционных современных методах лучших спецслужб мира по антитеррористической линии. Начал приводить пример двойной деятельности всемирно известного террориста Ильича Карлоса по кличке «Шакал» (начитался же на мою голову). По словам Савостьянова тот, как и в царской России, агент «Азеф», успевал лично участвовать и в совершении терактов, и сотрудничать со спецслужбами, предотвращая более значимые резонансные экстремистские преступления. Попытался возразить новоиспечённому генералу, что такая «игра» жандармов в обеспечении безопасности царя-батюшки, в итоге привела к революции, разрушившей мощную империю. Ну, а «Шакал» со своими взрывами самолёта и другими акциями, повлекшими сотни жертв, никак не способствовал борьбе с терроризмом, а наоборот, повлёк обвальный рост экстремизма в Европе. Посмотрев на меня внимательно, Савостьянов внезапно спросил: «Как там продвигается дело с Лазовским и братьями Натаевами?».[450] Ответил как есть: «Вообще-то с огромным скрипом и скрытым противодействием неизвестных нам силовых структур». Ответ генерала о «неизвестных» спецслужбах видно его удовлетворил и мы попрощались. Только добрался до своего кабинета, как позвонил знакомый начальник одного из отделов УВКР, напросившись на встречу. Усевшись напротив меня, он заявил: «Михалыч. Мы тут узнали (?), что твой отдел «ведёт» Лазовского с его фирмой «Ланако». А у нас там сильные позиции. Если надо, то давай поможем в этом деле». Сопоставив разговор с Савостьяновым и обращение с помощью этого начальника, понял, откуда растут ноги коррупции в деле. Дары «данайцев» стремился не принимать, поэтому аккуратно отказался от предложенной «помощи». Вызвал обоих разработчиков и потребовал от них строжайшей конспирации в работе, докладывая лично мне по любым выявленным преступным эпизодам со стороны членов этой банды. Вовремя успел, так как сразу после разговора с Савостьяновым из московского управления вышел на меня один из руководителей антитеррористической линии полковник Волос.[451] Зашёл к нему в Кисельный переулок. В просторном кабинете висела боксёрская груша (впечатляет), а сам Волос, спортивного телосложения, начал энергично доказывать мне необходимость новых, нетрадиционных методов борьбы с террористами. Тут же он спросил: «Вот Вы, на каких основах ведёте антитеррористическую линию?». Кратко рассказал ему организационные принципы работы нашего Управления, сводящиеся к агентурному проникновению во все источники террористической угрозы со стороны экстремистских организаций и групп, а также в среду их тесных контактов в окружении и базы для подготовки и пополнения своих рядов. Перебив меня, Волос заявил: «Это делать, конечно, надо, но есть и более эффективные способы. К этой системе необходимо добавить и активный метод. Например, прибывает в столичный регион чеченские эмиссары, чтобы организовать серию взрывов, а негласные источники им рекомендуют обратиться к уже действующей под нашим контролем группе. Если речь идёт о взрыве какого-то автобуса, то постараемся либо имитировать его, растиражировав через СМИ «огромность» акции, либо, провести её с минимальными потерями среди пассажиров (?). В том случае, если заказ поступит на взрыв в метро или не дай бог, членов правительства, то пресечём на корню! Вот так нужно работать!». Помню, высказал Волосу своё категорическое несогласие с таким подходом к делу, дословно ответив: «Из опыта послевоенной борьбы с националистическими бандами на Украине и в Прибалтике, подобные группы хороши по месту наиболее высокой террористической активности. Сейчас – это Чечня. Но категорически нельзя самим тащить терроризм в столицу – сердце нашей Родины. Потом не расхлебаем горя. Да и никто не даст гарантии, что в отпущенном под заклание автобусе не будут находиться наши родные и близкие. Подобные «запланированные» жертвы среди мирных москвичей ничем не оправданны и преступны». Выслушав меня и сделав паузу, не глядя в глаза, полковник Волос тихо ответил: «Да это я так, в качестве теоретических изысканий. Будем налаживать взаимодействие». Вернувшись на Лубянку, обеспокоенный беседами с Савостьяновым и Волосом, я через свои связи выяснил, что параллельно с нами Лазовским занимается один из лучших сыщиков МУРа начальник 12 отдела полковник В. И. Цхай. Попытался через Сунцова заручиться его рекомендацией для последующей беседы с Владимиром Ильичёй, но того не застал на месте. К тому времени, к сожалению, порядочные и честные сотрудники правоохранительной системы были наперечёт и передавались друг другу только по протекции и надёжным людям. Хочешь не завалить реализацию дела на стадии следствия, заинтересуй и договорись с проверенным не раз честным следователем. Следствие закончилось, опять-таки, для успешного окончания разработки собирается «хурал» и решает какому судье передать дело.[452] В этот раз я сделал ошибку, позвонив Цхаю без соответствующих рекомендаций. По-видимому, он, точно как и я до этого коллег из столичного УФСК и УВКР, принял меня за очередного «данайца» из органов безопасности, заинтересованных развалить дело. Удалось лишь договориться о контакте с ним подполковника Е. И. Лукашина, а самому пришлось лишь эпизодически встречаться с Цхаем. Полагаю, что тогда, объединив усилия наших отделов, мы смогли бы разгромить банду, совершающую взрывы и убийства под прикрытием лозунга оперативной целесообразности. К тому же, как оказалось в последствии, братьями Натаевыми, как и экономическими афёрами фирмы «Ланако» пытался заниматься начальник направления 1 Службы УБКК ФСК полковник Е. Н. Брызалов. К весне 1995 года всё было готово для ареста неуловимого «Макса». Кто нам помешает? Об этом далее.
