Декабрь – самый трудный месяц года накануне начала грязной войны
С незапамятных времён в еженедельнике всегда в декабре писал красным фломастером: «Внимание! Максимальная бдительность! Самый опасный месяц года!». Тем не менее, начался он в этот раз с хорошей новости. Майор А. И. Гусак, ставший к тому времени начальником направления, по итогам года за свои успешные упреждающие (!) удары по террористам и лидерам оргпреступности был признан лучшим старшим оперуполномоченным во всём ФСК РФ. Получил он и столь полезную для его семьи премию в сумме пять миллионов рублей (нынешние 50 тысяч). До этого, талантливый от бога опер, во время службы в Хорошевском отделе столичного КГБ СССР также заслужил звания лучшего оперуполномоченного Москвы. Радость омрачалась тем, что в последние дни спал Александр Иванович на сдвинутых столах своего кабинета, так как в двухкомнатной квартире тёщи семье сотрудника органов безопасности места ему, возвращающемуся за полночь, не хватало. По каким-то найденным зацепкам на законную очередь для получения своего жилья его не ставили. Вместе с ним мы сообразили довольно убедительное письмо на имя Директора ФСК, с визами руководства УБТ. Документ вернулся со строгим распоряжением генерала Степашина выделить майору Гусаку в порядке исключения и вне очереди трёхкомнатную квартиру. Пошли с письмом к начальнику отдела жилищной комиссии, сидевшему в здании напротив. В небольшом кабинете, восседая в кресле, как король на троне, нас с глубочайшим презрением разглядывал полковник В. В. Клинов[453]. Небрежно просмотрев документ с визой директора, он, по нашему мнению, должен был встать и ответить: «Дорогие сотрудники. Приказ начальника – закон для подчинённого! В ближайший построенный дом майор Гусак и его семья вселятся в числе первых!». Однако, этот объевшийся на своей должности, как кот сметаной начальник, заявил: «Ну и что за бумажку вы мне подсовываете? Она мне не указ (?). На очередь-то мы поставим, но не льготную. Лет через пять квартиру он получит». Попытался разъяснить Клинову какой перед ним сидит заслуженный чекист и орденоносец, но услышал в ответ: «Мы тоже щи не лаптями хлебаем. Все равны перед Инструкцией». Так меня шарахнули по сердцу его бюрократические слова, что, будучи наслышан от сотрудника, обслуживающего УМТО о взятках и беззаконии при распределении квартир, глядя в глаза Клинову, выдал гневную тираду. Во-первых, пообещал дойти до Степашина и доложить ему о том, что документ с его резолюцией назван «бумажкой», а сам он «не указ для Клинова». Во-вторых, заявил о готовности направить весь свой отдел на работу по сбору материалов по распределению в органах безопасности жилья. Перепуганный Климов начал что-то бормотать о возможном разрешении конфликта без обращения к руководству, но мы с Гусаком вышли, его не дослушав. Только начал воплощать свой план, сообщив генералу Семёнову об отказе Клинова выполнять распоряжение директора, как ко мне в кабинет зашёл подполковник В. В. Шубин. С недоумением он сказал, что ему позвонил полковник Клинов (ранее Шубин оперативно обслуживал этот отдел) и, жалуясь на грубое поведение полковника Платонова, дословно попросил: «Отговори своего начальника от намерения обратиться к Степашину. Квартиру мы Гусаку дадим. Только пусть ко мне больше не приходит». Через полгода майор Гусак действительно справил новоселье в своей квартире. Наша сила в правде и настойчивости!
Традиционно выехав с сотрудниками отдела и их семьями на выходные в дом отдыха «Москвич», набравшись сил и энергии, мои опера вторую половину декабря завершали реализацией оставшихся разработок. Воодушевлённый тем, что его квартирный вопрос сдвинулся с места, склонный ко всяким приколам майор Гусак в этот раз уговорил меня начать операцию с массовым арестом фигурантов по делу «Дикобразы» 20 декабря – в день органов безопасности.[454] Мотивировал своё желание дать возможность бандитам запомнить надолго этот день. Ранним утром, предварительно обложив 34 лёжки и логова многих авторитетов и членов разрабатываемой нами ОПГ, совместно с сотрудниками ГУУР ГУВД одновременно начали их захват.[455] Но зря мы рассчитывали к вечеру освободиться и сесть за праздничный стол. Задержав и арестовав 43 фигуранта, изъяв у них в ходе обысков массу автоматического оружия, взрывных устройств и боеприпасов, соответственно весь отдел попал в полное распоряжение обозлённых на нас следователей. Дело усугублялось активным противодействием следствию со стороны оставшихся на свободе коррупционных связей бандитов, ранивших одного из следователей. Кроме того, из-за тесных контактов со спецслужбами Израиля отдельных главарей банды имевших двойное гражданство, консульство этой страны в С.-Петербурге направило две ноты протеста после их ареста. Не за красивые глаза, а видно за участие в кровавых событиях осени 93-го года в Москве, когда трое бандитов з-го и 4-го октября, проезжая в машине из автоматов расстреливали прохожих с целью дестабилизации обстановки. В итоге, трое суток сотрудники отдела крутились как белки в колесе, высказав Гусаку, который и сам был не рад такому развороту событий, много нелестных слов. Поэтому не бандиты, попавшие в относительно комфортные условия СИЗО Лефортово, а мы – сотрудники ФСК надолго запомнили 20 декабря 1994 года.
22 декабря напротив ворот 7 CTOA, возвращаясь из кафе напротив, был расстрелян из автомата один из лидеров «чеченской общины» Н. С. Сулейманов («Хоза»). Лучше бы он «от звонка до звонка» отпахал срок на зоне, а не возвращался в совершенно другой мир, и тем более не лез в политику. Ведь после его осуждения «свято» место заняли другие и последующий передел сфер влияния у бандитов, как правило, заканчивался отстрелом «лишнего». С «Хозой» заканчивалась целая эпоха, уступая место новым более изощрённым и коварным лидерам организованной преступности.
Мавр сделал своё дело – мавр может уходить перед началом войны
В начале декабря все центральные газеты вышли с похожими заголовками, типа «Мордой в снег». Статьи по-разному, но красочно описывали операцию, проведённую ГУО и СБП толи для устрашения, толи для постановки «на место» зарвавшегося нувориша В. А. Гусинского.[456] Обстоятельства этого «шедевра» в области криминологии мне стали известны сразу от Сунцова, перед его выездом на место происшествия. В последствии, сотрудники АОБГ столичного УФСК, более подробно сообщили при личной встрече пикантные детали этой очередной грубой «подставы» со стороны генерала Савостьянова, могущей привести к жертвам со стороны обеих силовых структур. В тот день позвонил Михаил Васильевич и спросил: «Михалыч. Не твои ли сейчас работают возле офиса «Мост-банка» в здании мэрии (бывшего) СЭВ? Начальник ГУВД Панкратов приказал Рушайло, а тот отдал мне распоряжение выехать и разобраться с какими-то неизвестными, вооружёнными автоматами и одинаково одетыми в длинные пальто и в чёрных масках, оцепивших офис «Гуся». Ответил своему коллеге и другу: «Миша. С Гусинским моя контора сейчас побоится связываться. Только люди Коржакова на это способны. Так что рекомендую на месте аккуратно к ним подруливать. Сразу представься и, не беря на горло, просто выясни цель такой показной и шумной операции». Сунцов так и сделал. Оставив невдалеке автобус с грозным СОБРом, он подошёл к крайнему «бандиту» державшему под прицелом автомата лежавших на снегу, как оказалось водителей и охранников Гусинского. Показал удостоверение и услышал в ответ: «Товарищ подполковник. Здесь работает СБП РФ». Подошедший его начальник, показал Сунцову своё удостоверение майора этой службы, отказавшись комментировать происходящее. Отойдя в сторону, Михаил Васильевич по рации доложил генералу В. Б. Рушайло по существу увиденного и услышанного от всесильных охранников президента, получив приказ немедленно вернуться в РУОП. Видя из окна, что никто из МВД его выручать, не собирается, по словам Коржакова Гусинский позвонил своему секретному оружию – «Трианону» в лице Е. В. Савостьянова. Дословно он проплакал в трубку: «Женя, выручай, за мной бандюки какие-то увязались. Приехали менты по моему вызову, ничего с ними не сделали, умотали. Надежда только на тебя!».[457] Далее начальник СБП сообщает: «Женя, как верный, хорошо прикормленный пёс (от автора – жаль не уточняет, кто кроме Гуся его прикормил), выслал хозяину на помощь группу захвата УФСК».[458] Здесь в своём опусе Александр Васильевич искажает последующие события, безосновательно обвиняя сотрудников столичной контрразведки в том, что они прибыли на место этой горе-операции пьяными (подшофе). На самом деле АОБГ, действительно к концу своей смены, была поднята по тревоге Савостьяновым. Тот, отрабатывая перед Гусинским, но, подставляя спецназовцев, отдал им незаконный приказ: «Неизвестная вооружённая иностранным оружием бандитская группа в чёрных масках, предположительно чеченцев (от автора – как же без них, ведь война на пороге), напали на охрану и офис «Мост-банка». Немедленно выехать к месту происшествия и, не рискуя жизнями, в самом жёстком режиме, если надо и с угрозой применением оружия, захватить преступников». Ну, а дальше как в лучших западных, да и наших кинобоевиках. Кремлёвские спецназовцы, не имевшие опыта участия в операциях по захвату преступников, впервые столкнулись с профессионалами своего дела АОБГ московского УФСК. Действуя сходу, те блокировали место «битвы» СБП с Гусинским, а, встретив апломб и гонор кремлёвцев, отказавшихся вначале выполнить их команды «лечь мордой в снег», вынужденно открыли огонь в воздух и по колёсам автомобилей ГУО. Ведь по канонам сыска вооружённых «бандитов» вначале ставят в шпагате к стенке, либо заставляют лечь и отбросить оружие, а уже потом проверяют у них документы. В ином случае, о чём Коржаков возможно не знал, сделав всё наоборот, сотрудники АОБГ получили бы пули за свою вежливость, дав возможность скрыться преступникам. По словам знакомых, мне участников этой операции из АОБГ, они выполнили полученный приказ и деблокировали офис «Мостбанка». Прибывший на выручку своим сотрудникам СБП высокопоставленный генерал ГУО РФ Енотов, одетый в гражданскую одежду, также отказался им представиться и показать удостоверение, оскорбляя и угрожая расправой членам АОБГ.[459] Лучше бы он «не стоял под стрелой башенного крана». Удар ногой сотрудницы (!) антитеррористического подразделения быстро поставил на место зарвавшегося в своей вседозволенности генерала, которого едва успели подхватить под руки верные кунаки, оравшие: «Да это же сам Енотов!». Понятно, что Савостьянова на следующий день сняли указом Ельцина, который, по словам Коржакова с раздражением сказал: «Не в тот огород борода козлиная полезла».[460] После избавления от такого одиозного куратора, как Савостьянов, стало немного легче работать, но не надолго. Всё равно необходимо было налаживать взаимодействие с ведущим в стране управлением – московским ФСК. Помог в этом Литвиненко, совершивший очередную «ходку» в кремлёвское логово на то время бесов и козлищ. Кроме информации о неизбежном, к нашему сожалению, вводе войск в Чечню, он сообщил, что Коржаков вместе с Барсуковым лихорадочно ищут «своего» кандидата вместо Савостьянова. Главный критерий, чтобы он поддерживал Ельцина и не входил в союзники Лужкова. Тут же мелькнула мысль: «Ведь мой бывший начальник в УБКК генерал А. В. Трофимов прозябает на должности заместителя начальника Академии ФСК. Профессионала сыска специально задвинули в ссылку друзья Лужкова на Лубянке». Сказал Литвиненко: «Давай аккуратно посоветуй при встрече с Коржаковым обратить внимание на Трофимова как возможного кандидата на эту должность. Сделай акцент на враждебное отношение к нему мэра столицы и то, что он ранее долгое время работал в московском управлении». Надо отметить, что между нашим отделом и СБП на тот момент наладилось хорошее взаимодействие и доверие. Особенно после того, как мы помогли СБП и ГУО сорвать попытку лидера одной из стержневых ОПГ «ЧО» завербовать должностного лица «Р» в окружении президента. Литвиненко в своём стиле «пурги» сразу умчался в Кремль и буквально через три недели Ельцин подписал указ о назначении генерала Трофимова начальником УФСК по Москве и области.
