Жестокость расправы с демонстрантами и осуждение самых активных деятелей этого бунта зависели от партийного и государственного руководства страной, Н.С. Хрущёв давал указания Ф. Козлову, а тот жёстко выполнял эти указания.
Но тот бунт в Новочеркасске словно не заметила художественная литература, многие об этих событиях знали, резко осуждали, но были безмолвны, настолько неумолимой была цензура сверху донизу. Вспомним и грозные предупреждения М. Шагинян на партийном собрании московских писателей: вот о чём нам надо писать.
А между тем Н.С. Хрущёв и весь правительственный аппарат работал над программой КПСС, принятой XXII съездом, на котором он выступил с докладом, призывавшим через 20 лет жить при коммунизме:
«Чаша коммунизма – это чаша изобилия, она всегда должна быть полна до краёв. Каждый должен вносить в неё свой вклад и каждый из неё черпать.
– Мы руководствуемся строго научными расчётами. А расчёты показывают, что за двадцать лет мы построим в основном коммунистическое общество».
В это время было решено навсегда покончить с культом Сталина, об этом писали Хрущёву Казакевич и Гроссман, на съезде предложили вынести тело Сталина из Мавзолея и похоронить его у стен Кремля. Это было сказано и сделано в октябре 1961 года, а события в Новочеркасске произошли в июне 1962 года.
И, несмотря на эти гибельные противоречия, в творческой среде продолжались споры, возникали разные мнения, появились новые художественные произведения, которые обозначили новое направление в искусстве. Хрущёв убедил членов Президиума ЦК КПСС в том, что в «Новом мире» надо печатать повесть «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына. И у творческой интеллигенции складывалось впечатление, что власти не будут «сечь, шельмовать, высмеивать», а будут помогать творческим работникам. Но практика показала другое: в ноябре вышла повесть А. Солженицына, а в декабре 1962 года Хрущёв, оказавшись в сопровождении своей свиты на художественной выставке в Манеже, резко отозвался о работах художников-модернистов, грубо говорил о работах Р. Фалька, Э. Белютина, Э. Неизвестного. Очевидец события Б. Жутовский писал в воспоминаниях: «Как только Хрущёв увидел работы Эрнста, он опять сорвался и начал свою идею о том, что ему бронзы на ракеты не хватает. И тогда на Эрнста с криком выскочил Шелепин: «Ты где бронзу взял? Ты у меня отсюда не уедешь!» На что Эрнст, человек неуправляемый, вытаращил чёрные глаза и, в упор глядя на Шелепина, сказал ему: «А ты на меня не ори! Это дело моей жизни. Давай пистолет, я сейчас здесь, на твоих глазах застрелюсь». Но и этим дело не окончилось. 8 марта 1963 года на встрече в Доме приёмов на Ленинских горах с творческой интеллигенцией азартный самодержец Н.С. Хрущёв не раз срывался в спорах с молодёжью. Особенно жёстко Хрущёв говорил о Вознесенском и Евтушенко, ставших наиболее популярными в определённой среде: «Предатель! Посредник наших врагов! Ты не член моей партии, господин Вознесенский! Ты не на партийной позиции. Для таких – самый жестокий мороз… Обожди ещё, мы тебя научим. Ишь ты какой Пастернак!.. Получайте паспорт и уезжайте к чёртовой бабушке. К чёртовой бабушке!»
В воспоминаниях А. Аджубей писал: «К 1963 году, когда идеологическая ситуация особенно обострилась, Хрущёв был «заведён» до предела. Ему всюду мерещились происки абстракционистов, обывательщина, мелкотравчатость. На его мироощущение явно давил внутренний цензор, заставлявший проверять себя: не слишком ли отпущены вожжи, не наступил ли тот самый грозный паводок? В нём жили два человека. Один осознавал, что необходима здравая терпимость, понимание позиции художника, предоставление ему возможности отражать реальную жизнь со всеми её действительными противоречиями. Другой считал, что имеет право на окрик, не желал ничего выслушивать, не принимал никаких возражений» (Аджубей А. Те десять лет. М., 1991).
После всех этих бурных событий А. Твардовский не мог вновь предлагать свою доработанную поэму «Тёркин на том свете» (в 1954 году он был снят с поста главного редактора «Нового мира» за идейно-порочную и вредную линию, а «Тёркин на том свете» отвергнут), это было просто немыслимое дело. Стали остро критиковать за пессимизм и безысходность публикации журнала «Новый мир», воспоминания И. Эренбурга, «Вологодскую свадьбу» А. Яшина, путевые заметки В. Некрасова, «На полпути к Луне» В. Аксёнова, «Матрёнин двор» А. Солженицына, «Хочу быть честным» В. Войновича. Критический пафос Н.С. Хрущёва подхватил первый секретарь ЦК ВЛКСМ Сергей Павлович Павлов (1929—1995), – рупором его идей и наставлений была газета «Комсомольская правда», особенно это касается номера от 22 марта 1963 года. Оживились все проводники коммунистической идеологии и обрушились на главного редактора «Нового мира». Виктор Васильевич Полторацкий, в прошлом фронтовой журналист, главный редактор газеты «Литература и жизнь» (1958—1962), редактор отдела литературы «Известий» (1964—1967), написал острую статью «Матрёнин двор» и его окрестности» (Известия. 1963. 29 марта), в которой упрекнул А. Солженицына за узость его авторского взгляда: автор «не заметил в сегодняшней деревне черт нового времени».
После такой критики А. Твардовский спросил Л.Ф. Ильичёва, не пора ли ему уходить в отставку. Но Л.Ф. Ильичёв заверил его, что он может работать спокойно. А. Твардовский отложил свою поездку в Красноярск: 26—28 марта пройдёт IV пленум Правления Союза писателей СССР в Кремле, атака на «Новый мир» задумана именно к этому отчёту на пленуме. А. Твардовский не мог себе представить, чтобы кто-то смог, ни А. Кондратович, ни А. Дементьев, только он, лауреат Сталинской и Ленинской премий (полученной в 1961 году за поэму «За далью – даль»), защитить то, что было опубликовано за последние три года, в том числе и сочинения А. Солженицына. «Публикация повести «Один день Ивана Денисовича», – писал А. Твардовский накануне пленума в «Новомирском дневнике», – это удар неотвратимой силы одновременно и по «модернизму с абстракционизмом», и по той условной, «идейно выдержанной» «традиционности», которая до сих противопоставляла себя только «модернизму с абстракционизмом». Конечно же сегодняшний разговор об искусстве во всём его обострении, переборах и кособокости, так или иначе обязан своим происхождением «Ивану Денисовичу» – это несомненно, хотя разговор этот, по возможности, избегает упоминания источника» (Твардовский А. Новомирский дневник. 1961—1966. С. 168—169). На пленуме А. Твардовский, выслушав критику журнала «Новый мир», промолчал. Только тогда, когда особенно яростно критиковал «Новый мир» главный редактор журнала «Дон» М. Соколов, старый большевик, автор историко-революционных пухлых романов, и требовал привлечь новомирцев к ответу за ошибки, А. Твардовский «непроизвольно рассмеялся», а за ним весь пленум. Этим смехом А. Твардовский сразу снял напряжение на пленуме. Другое заботило А. Твардовского – четвёртый номер «Нового мира» за 1963 год почти полностью запрещён цензурой: запрещён роман А. Камю «Чума», рассказы Е. Ржевской, Е. Габриловича, воспоминания И. Эренбурга, статья И. Виноградова об очерке Фёдора Абрамова «Вокруг да около» (Нева. 1963. № 1). А статья Ю. Буртина о А. Твардовском была изъята из пятого номера журнала «Дружба народов» потому, что все ожидали, что А. Твардовского снимут, а тут хвалебная статья. Этого нельзя допустить.
В «Новомирском дневнике» напечатаны письмо К. Воробьёва и стенограмма выступления В.А. Смирнова, главного редактора журнала «Дружба народов», на пленуме СП РСФСР 3 апреля 1963 года: 11 апреля 1963 года К.Д. Воробьёв писал А. Твардовскому: «В эти дни смуты и разврата в нашей литературе я испытывая глубокую потребность обратиться к Вам вот с этим письмом и сказать Вам великое спасибо за Вашу глубинную чистоту, мужество, заботу и тревогу о всех тех, кому дорога честь русского писателя и судьба Родины…»; В.А. Смирнов на пленуме удивлялся, «почему журнал «Новый мир» называется органом Союза писателей. Он не выражает линию Правления Союза писателей, почему же он называется его органом?.. Я понимаю, что, может быть, нам в нашей стране нужен такой журнал, как, извините, сточная труба для нечистот, чтобы что-то проходило туда. Но при чём тут Союз писателей?» (Твардовский А. Новомирский дневник. 1961—1966. С. 174—177).
Н. Сергованцев напечатал в апреле 1963 года в журнале «Октябрь» критическую статью о повести «Один день Ивана Денисовича», что возмутило А. Твардовского: как понимать такую позицию, одобрил Хрущёв, одобрил Президиум, а нашёлся критик и напечатал такую столь критическую статью о выдающемся произведении? И с Твардовским бывало такое, что он безосновательно отвергал чужие мения.
Два выступления – два разных толкования задач развития русской литературы.
В это время А. Твардовский работал над своим интервью американскому корреспонденту Генри Шапиро, постоянно показывая текст Л.Ф. Ильичёву, который что-то одобрял, что-то отклонял. Л.Ф. Ильичёв просил выбросить упоминание очерка «Вологодская свадьба», его резко критиковали. Твардовский парировал: а у нас, в «Новом мире», десятки писем из Вологды, в которых одобряют очерк Яшина. Но их запретили давать. Ильичёв разрешил ему оставить «Вологодскую свадьбу», но сказать, что её критиковали в печати. Интервью А. Твардовского было опубликовано 12 мая 1963 года в газете «Правда», оно никогда, как свидетельствуют комментаторы, не перепечатывалось. Конечно, А. Твардовский говорил о важности принципов социалистического реализма и партийности в литературе, подчеркнул важность встречи писателей с партийными лидерами. Л.Ф. Ильичёв принимал участие в подготовке текста, вместе с тем Твардовский, вспоминая превосходную мысль Льва Толстого о том, что писатель должен быть ищущим, вредно думать, будто он всё нашёл и только поучает, назвал всех авторов журнала «Новый мир» последних лет, И. Эренбурга, А. Яшина, В. Некрасова, а повесть «Один день Ивана Денисовича» отнёс к «явлениям особо значительным и принципиальным», «всем своим художественным строем она утверждает непреходящее значение традиций правды в искусстве». «Новый мир» публикует писателей, ищущих правду действительности, на них нападают критики, но это их право.
