Виктор Петелин - История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

На наших глазах взрослеет Шурка, главный герой романа, познаёт, открывает для себя мир. И не только познаёт, не только открывает радости и прелести человеческого бытия, но и начинает разбираться в характерах, познавать людские взаимоотношения.

Роман построен так, что на какое-то время в центре нашего внимания оказывается чуть ли не каждый его персонаж – то пастух Сморчок, то Ося Бешеный, то учитель Григорий Евгеньевич. Искрошить помельче старое – тогда, «глядишь, люди и загорятся звёздами». Эти слова Оси Бешеного особенно запомнились Шурке. Сразу после Февральской революции люди и загорелись звёздами, стали сильными, смелыми, перестали быть скрытными, говорили обо всём громко, не хитрили, «были какие-то постоянно ласково-хмельные, добрые, немного шумные, надеявшиеся на хорошие близкие перемены в жизни». Потом-то мужики отрезвеют, поутихнет в них бесшабашность шумного раздолья, снова зажжётся злоба в глазах: барские поля так и остались барскими.

В романе много прекрасных эпизодов, сцен. Картины волжской природы, детали деревенского быта, историзм в описании давних событий, психологическая достоверность в передаче душевных переживаний, любовь к родной Русской земле – всё это присуще художнической манере Василия Смирнова.

Слова о связи с землёй, с малой и большой Родиной всё чаще и чаще звучат на страницах русской прозы. Можно говорить о новом направлении в современной прозе, где тема патриотизма, разработки национального характера становится центральной.

«Что значит национальная форма в искусстве? – спрашивал А. Фадеев. – Это значит прежде всего родной язык. Это значит также своеобразный для каждого народа дух и строй речи, вобравший в себя в течение столетий народный фольклор. Это значит – традиции национальной классической литературы, что особенно важно в поэзии. Это значит, наконец, тот неповторимый национальный склад характера, психологические, эмоциональные особенности народа, которые и создают неповторимый цвет и запах каждого национального искусства».

В 1967 году Виктор Астафьев опубликовал несколько рассказов – «Синие сумерки», «Ясным ли днём», «Ангел-хранитель» – и повесть «Где-то гремит война» (журнал «Молодая гвардия»). Нет в этих вещах ни завлекательного сюжета, ни быстрой смены событий, ни героических подвигов, нет внешних эффектов, а оторваться от рассказов совершенно невозможно: их обаятельная притягательность – в правде, простой, будничной, нешумливой. Говорится ли здесь об охотниках, солдатах, о невзрачном на вид паромщике, о безусом юнце и много испытавшей на своём веку бабке Катерине, говорится ли здесь о войне или далёком-далёком детстве, когда крестьяне жили ещё единоличниками, – везде и всюду проявляется настоящий художник, близкий нам по своему взгляду на мир, на людей, на природу. В. Астафьев так умеет передать характер интересующего его человека, что хороший человек становится другом читателя, а плохой – недругом. На несколько часов встретились мы с Сергеем Митрофановичем («Ясным ли днём»), а с какой горечью и тоской расстаёмся с ним; надолго, а может быть, и на всю жизнь останется в нашей памяти этот озорной и весёлый до бесшабашности, мужественный и смелый до беспамятства, добрый, бескорыстный, мудрый человек. И вообще В. Астафьев умеет своим цепким, художническим взглядом ухватить то, что до поры до времени скрыто в человеке. И то, что открывает в этом человеке художник, вдруг меняет к нему наше отношение. Все рассказы В. Астафьева написаны превосходно, с подлинным знанием жизни, с глубоким проникновением в душу своего современника.

Близок В. Астафьеву литературной школой, ясностью стиля, верностью национальным традициям Василий Белов. Прочитаешь его «Бобришный угор» (еженедельник «Литературная Россия») и ещё раз подивишься его искусству создавать у читателя такое же душевное настроение, какое охватывает и его самого. Всё прекрасно в этом рассказе: и непоседливые лесные птицы, и набухающие темнотой ёлки, и сухая, ещё не опустившаяся наземь роса. И весь этот отрадный, дремотный лес, добрый, широкий, попятный и неназойливый, врачевавший своим покоем смятённые души двух забравшихся в него горожан и вселявший в эти души уверенность и радость сближения со своей на время покинутой малой Родиной, – весь этот лес, и вся эта счастливая тишина, и сам Бобришный угор, и невидимая и неслышимая река, и даже крик затаившегося коростеля, и даже муравьи, заботливо снующие по угору взад и вперёд, и даже… Словом, всё это таким близким и дорогим становится, что хочется самому побывать в этом белом домике и пожить хоть какое-то время в этой счастливой тишине.

Простота, глубокий взгляд на современность, лиричность и трогательная человечность – всё это, несомненно, ставит «Бобришный угор» в ряд лучших рассказов нашего времени.

В русскую современную литературу вошла плеяда молодых талантливых прозаиков, которые привлекли к себе внимание своим художественным талантом, состраданием к горю народному, умением раскрыть в полнокровных образах страсти и мысли современника. И хорошо то, что все они очень разные.

Читаешь, например, рассказы В. Лихоносова, и всё время не покидает мысль, что всё это написано человеком искренним, с болью переживающим все беды, несчастья, все болезни, которые выпадают на долю его героев. Это боль горожанина, словно впервые увидевшего деревенских людей, деревенскую жизнь. У него всё пронизано удивлением и преклонением перед этой жизнью, такой простой и безыскусной. Ясна направленность его творчества, главные и любимые темы. Можно сказать, что его неудержимо влечёт к себе нелёгкая судьба русской женщины со всеми её горестями, радостями, тревогами, обидами.

Вот его рассказ «Родные» (журнал «Новый мир»).

Человек уехал из деревни. Давно уж у него другая профессия, сложилась семья, обзавёлся друзьями, а его тянет к родной земле. Тянет посмотреть на страну своего детства.

Кажется, уж совсем самостоятельно зажил Митя, внук Арсеньевны. Годы бежали. Незаметно для себя он стал взрослей и спокойней. Так же незаметно стал дорожить Митя всем, чему он обязан был своей жизнью, своими успехами и весёлой молодостью. Стал дорожить он родными. И дело здесь не только в родственных узах. Каждый человек должен осознавать ответственность за судьбы своего народа. «Не было уже на свете ни матери, ни отца, не будет скоро и бабушки, и время постепенно сделает его хранителем и бывшего и нынешнего». Уходит в прошлое целое поколение русских крестьян, и нужно сохранить для будущих поколений всё то лучшее, что было в их обычаях, нравах, характерах. И вот Митя затем и едет, чтобы встретиться с родными, вспомнить прошлое и унести навсегда дорогие ему образы родных, чтобы навсегда запомнить, что есть у него родная сторона, где он родился и вырос.

В повести «На исповедь» В. Марченко («Молодая гвардия») Антонин поехал в родные места, чтобы «исповедаться», чтобы издали посмотреть на себя и проверить, правильно ли живёт. В разговорах с дядей, председателем колхоза, с Настенькой и Пелагеюшкой многое выясняется для него.

Он всё время чувствует себя чужим в чужом деле. Он забыл деревню, забыл её обычаи, нравы, порядки. Он пытается всё делать как они, помогает стоговать, вместе с ними садится вечерять, слушает их бесконечные споры на международные и внутренние темы, но всё, что он делает, приходит в противоречие с их нравами, с их давно устоявшейся жизнью.

Наша литература, исследуя текущую действительность, постоянно обращается к историческому опыту пройденного и извлекает много поучительного.

Воистину глубокое постижение закономерностей развития вчерашнего общества может дать ответ на многие сегодняшние вопросы. Там многое зачиналось! Единство прошлого, настоящего и будущего – вот итог, к которому вновь подошли в своих исканиях многие художники в юбилейном, 1967 году. Истина, прямо надо сказать, старая, но каждый художник к ней приходит по-своему. Вся русская проза в юбилейном году, несмотря на разнообразие тем, проблем, событий, характеров, билась, в сущности, над одним и тем же – показать человека в его исторических, социальных связях с окружающим его многоцветным миром, раскрыть прошлое, настоящее и будущее современного человека.

Высокое литературное начальство было крайне озабочено существенным противоречием между политикой партии и главным редактором «Нового мира». А. Твардовский был за полную правду в искусстве, а партия не нуждалась в полной правде.

Готовясь к обсуждению «Нового мира» на Секретариате Союза писателей СССР, А. Твардовский вспомнил последние годы журнала, высоко оценивая «Районные будни» В. Овечкина, опубликованные в журнале ещё в 1952 году, это начало «линии» журнала, затем мемуары И. Эренбурга, генерала А. Горбатова, повесть «На Иртыше» С. Залыгина, повесть «Из жизни Фёдора Кузькина» Б. Можаева, «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына, повесть В. Быкова «Мёртвым не больно», которую подвергли острой критике, – вот литературный багаж журнала за последние годы. Но Секретариат не был готов принять решение, подсказанное Демичевым; «на ваше усмотрение» не помогло К. Федину и другим секретарям, они ждали конкретного решения ЦК КПСС. Всё окунулось в интриги Союза писателей с ЦК КПСС (Демичев, Шауро, Мелентьев, Беляев).