Договор Союза работников энергетической промышленности выражал обеспокоенность сторон возобновлением «доянварского» деления граждан на партийных и беспартийных. Политика ведущей партии в государстве, как отмечалось в документе, должна быть приемлемой для большинства населения, независимо от партийной принадлежности – так, как это было после января 1968 г. В договоре, заключенном Союзом студентов высших учебных заведений и Чешским профсоюзом работников в области проектирования и инженерной деятельности, подчеркивалось обязательство «предоставить защиту при преследовании за свободное выражение мыслей в научной, учебной, педагогической и общественной деятельности, за выражение политического убеждения или при преследовании из-за социального происхождения»[146]. В его преамбуле упоминалась трагическая гибель Я. Палаха и добавлено: «мы сознаем и нашу ответственность за этот поступок чистого и невинного человека, разбудившего сознание нашего народа…»[147]. В договоре Союза студентов высших учебных заведений с Чешским профсоюзом работников горной промышленности, геологии и газовой промышленности ставился акцент на сотрудничестве в социальной и профессиональной областях.
В целом тексты практически всех договоров, выражавшие поддержку ноябрьской трехдневной забастовки студентов, выходили за рамки требований студенческого документа «Десять пунктов» и наполнялись качественно новым содержанием, включая политические требования: проведение парламентских выборов, немедленный созыв съезда коммунистической партии Чешских земель (требование периода Пражской весны), восстановление суверенитета ЧССР и вывод иностранных войск. Звучали призывы вести борьбу всеми средствами против преследования отдельных граждан или групп, которые своими действиями выражали волю большинства народа[148]. Студенты часто помогали собираться рабочим разных заводов. В итоге возникла неформальная связь вне официальной профсоюзной структуры. Подобного рода неформальные организации нельзя было уничтожить решением или запретом. В конце января 1969 г. существовало более 120 заводских советов, которые представляли около 890 тыс. занятых[149]. И, скорее всего, именно рабочие, которые приобрели такой опыт, помогали возникновению в дальнейшем нелегальной партии Рабочих Советов[150]. В начале 1969 г. президиум Союза студентов вузов учредил даже специальную секцию по связям с рабочими.
Прозвучавшие на заседании Президиума ЦК КПЧ 14 января и на январском пленуме ЦК КПЧ предложения о необходимости проведения в ближайшее время съезда КПЧ и выборов в представительные органы вызвали серьезную обеспокоенность Кремля. Брежнев и Косыгин уже 23 января 1969 г. в письме Дубчеку и Чернику обратили внимание на то, что события в Чехословакии после смерти Палаха приобрели «опасный политический характер», поскольку в ряде выступлений звучали требования немедленного проведения выборов в государственные органы, продолжения работы XIV съезда и созыва съезда чешских коммунистов[151]. Фактически часть требований, которые как раз блокировались Московским протоколом, признавалась приемлемой или допустимой только после «нормализации» положения в стране. Создание же чешской компартии вообще не допускалось[152].
Что касается позиции других стран Варшавского договора, то максимально критическая позиция ГДР и Польши по отношению к «социализму с человеческим лицом» получила широкую известность. Весьма примечательно сообщение из более толерантной Венгрии, направленное из Будапешта в МИД ЧССР чехословацким посольством 27 января. В нем утверждалось, что развитие событий в Чехословакии в последнее время «вызывает значительную нервозность и беспокойство в ВНР». «Венгерское руководство, – говорилось в документе, – выражает опасения, что продолжавшийся в ЧССР в течение длительного времени политический кризис может привести к активизации некоторых политических сил в Венгрии, в первую очередь в кругах венгерской интеллигенции, нонконформистские взгляды которых до настоящего времени удавалось сдерживать благодаря взвешенной практической политике венгерского руководства»[153]. Фактически принимались меры против возможного проникновения «чехословацкой заразы» в Венгрию, где «пламя контрреволюции» было уже однажды погашено в октябре 1956 г. Действительно, войска введены, а оппозиция не только не прекращала своей деятельности, но на ряде направлений даже активизировала ее. В связи с этим намечалось усиление общего интереса всех пяти стран Варшавского договора решить чехословацкую проблему как можно быстрее[154].
Одно из побуждений к этому – непрекращавшиеся массовые демонстрации в Праге и других городах страны. Несмотря на увещевания властей, 25 января тысячи людей пришли проводить в последний путь Я. Палаха, а в ходе прошедшей на следующий день в столице демонстрации полиция арестовала 199 чел.[155]. С момента начала советской оккупации она представляла самую масштабную публичную акцию и трудно было уйти от ощущения, что она – не последняя.
Что касается руководства КПЧ, то и здесь ситуация выглядела достаточно напряженной. 5 февраля 1969 г. принимается проект постановления Президиума ЦК КПЧ [156] по реализации итогов январского пленума, который предназначался для ежегодных собраний членов партии. Документ носил компромиссный характер, фиксируя следы нестихавшей непримиримой борьбы двух внутрипартийных фракций – реформаторской и консервативной.
Проект не обошел стороной ни забастовку студентов, ни «Десять пунктов», ни активность профсоюзов. В нем говорилось, что после ноябрьского пленума наметилась тенденция объединить студенчество «в общей политической акции в качестве общественной силы» (из констатации заявления Комитета действий студентов пражских вузов), поддержанная другими организациями, в том числе и некоторыми профсоюзами[157]. «Обнажилась, – указывалось в документе, – весьма серьезная проблема, связанная с молодым поколением, в первую очередь вузовским студенчеством. Ее глубокие причины коренятся в ошибках и деформациях прошлых лет, однако нельзя недооценивать и влияние чуждых и неправильных взглядов, которые проникают в молодежную среду и в студенческое движение». Вопреки фактам в проекте постановления и ряде других партийных документов утверждалось, что большинство студентов приближается к позициям КПЧ, однако некоторые лица или небольшие группы стремятся втянуть учащуюся молодежь на путь конфликта с партией и государством[158]. «Мы считаем необходимым, – подчеркивалось в документе, – усилить политическое влияние партии на студенческое движение, повысить ответственность вузовских преподавателей и сотрудников, в первую очередь коммунистов, на студентов, призвать их к ответственности и взвешенности, активно содействовать тому, чтобы в студенческом движении возобладали разумные интересы и взгляды, которые сможет разделить большая часть студентов. Нельзя допустить, чтобы и в дальнейшем Союз студентов вузов, если он намерен выступать политически и защищать интересы студентов, находился вне Национального фронта и не подчинялся дисциплине»[159]. Тем самым партийная политика по отношению к Союзу студентов становилась все более жесткой, а его участь в определенной степени предрешенной. Все же данные пассажи документа нельзя назвать полной победой консерваторов, хотя вектор дальнейших действий по отношению к оппозиции выстраивался в нем уже достаточно определенно.
В документе в очередной раз поднимался вопрос о съезде КПЧ, проведение которого, как отмечалось в нем, является «центром обоснованного интереса коммунистов и беспартийных». «Поэтому, – подчеркивалось в проекте, – в качестве первоочередной задачи мы требуем вести подготовку к проведению съезда в соответствии с уставом партии, хотя открыто заявляем о нереальности и невозможности немедленного его проведения (курсив мой. – Э. З.)»[160]. В отличие от предшествующих партийных форумов, на которых по данному вопросу проходила свободная дискуссия и никаких конкретных, а тем более категорических решений не принималось, в проекте предпринята попытка напомнить об оформленных на этот счет Московским протоколом обязательствах чехословацкой стороны. Внесенная в проект постановления весьма причудливая формула отразила противоречивость ситуации: шла речь о необходимости проведения съезда, но утверждалось и мнение против его немедленного созыва. Можно вычислить, что за постановкой вопроса о немедленном съезде скрывались «правые», т. е. реформаторское крыло руководства, за положением же о невозможности его быстрого проведения – «здоровые силы», собственно консервативное крыло. В первую очередь, их намечавшимися лидерами утверждалось, что партия «не может позволить себе идти на выборы, пока не добьется сплоченности своих рядов и такой консолидации общества, которые смогут гарантировать их результаты». Лишь после этого можно рассчитывать и на проведение «выборов в высшие представительные органы в следующем году после съезда партии, который представит политическую, организационную и программную базу для участия партии в выборах»[161].
