Таких «забытых» было много. Тела наших воинов финны поднимали с земли и прислоняли к деревьям для устрашения.
13-я армия с юга подошла на подступы к Выборгу. Сопротивление финнов было ожесточенным.
По воспоминаниям рядового Боярчука Василия Кондратьевича из 23-го корпуса 13-й армии, наши войска встретились с т. н. глубокими амбразурами, которые гасили вспышки пламени стреляющих орудий и пулеметов. Они искажали звуки выстрелов так, что многие укрепления невозможно было обнаружить даже с близкого расстояния.
— В нас стреляли, — рассказывал он автору, — а мы не могли понять, откуда ведется огонь. Зима там наступала рано. Световой день короток. Снега было много — навалило за несколько ночей до полутора метра, морозы за сорок и больше. Сплюнешь — комочек слюны у земли превращался в леденец. Метели — и днем, и ночью. Финны мастерским огнем отсекали пехоту от танков и, организуя фланговые атаки, вынуждали нас отступать, а потом словно в тире расстреливали наши бронемашины.
— Василий Кондратьевич, а во что вы были одеты, каким оружием владели?
— Форма у нас была однородная — шинелишка продуваемая ветрами и не держащая тепло тела да суконная буденовка. Правда, в начале декабря 1940 г. выдали ушанки. В руках тяжелая и длинная «трехлинейка» — винтовка с примкнутым штыком. Финны с автоматами, а у нас их не было. Только потом, спустя годы, я где-то прочитал, что Тухачевский был против автоматического оружия. Он объявил, что автоматы — это «оружие гангстеров и полицейских». А как бы автоматы нам тогда помогли. Но… Мерзли страшно. В нашей роте третья часть солдат погибла от отморожений. Был, правда, выход.
— Какой?
— Спирт. Именно тогда появились «наркомовские сто грамм». Они согревали хорошо, но и клонили ко сну. В обороне многие засыпали и замерзали.
— Приходилось в штыковые атаки ходить?
— Случаев рукопашных схваток было много. Финны в белых маскировочных комбинезонах легко перемещались по заснеженным лесам на лыжах. Даже пулеметы и небольшие пушки они ставили на лыжи. Выскакивали такие лыжники неслышными тенями на нас внезапно и поливали огнем из автоматов. Покоя от них не было ни днем, ни ночью. Заходили такие мобильные отряды и в наши тылы. Постреляют и быстро, как призраки, исчезают. А все же штыка нашего они боялись. В рукопашных боях мы были страшнее зверя. Даже пели частушки:
Белофинн в лесах таится,
Видно, доля нелегка.
Эх, боится, эх, боится
Белый красного штыка.
— Советские воины попадали в плен?
— Больше всего боялись плена. Политкомиссары до нас доводили информацию, что наших пленных белофинны зверски убивают — отрезают головы, сажают на кол, разрубают тела и их куски развешивают на деревьях вдоль дорог и тропинок…
— А финских «кукушек» встречали?
— А как же, снайпера у них были меткие! Выбивали моих друзей на глазах — хотелось зарыться в снег и не высовываться. Минометы их одолевали — бьют и бьют, а мы их не видим. Артиллерия у нас была на конной тяге — и кони, и пушки проваливались в метровой вате карельских снегов. Опасны были для танков низкие надолбы. Танк налетал на такой камень и зависал днищем. Гусеницы гоняли воздух, а нас заставляли стянуть махину. Но силенок не хватало. А тем временем наш «привязанный» танк легко расстреливался финнами.
* * *
Надо отметить, что Финляндия образца 1930-х гг. была государством фашистского толка. Дружила с нацистской Германией, подкрепляя себя идеологией через национально-шовинистические организации «Шюцкор» и «Лотта Свярд». Экономически быстро росла, ориентировавшись больше на внутренний рынок. Все было свое — от гвоздей до оружия. Автомат «Суоми» хорошо зарекомендовал себя в боях. Выпускали они и свои легкие минометы.
Русофобские настроения росли как на дрожжах. Президент 1931–1937 гг. Свинхувуд стремился наладить тесное военно-техническое сотрудничество с фашистской Германией. Советская Россия для него была словно красная тряпка для быка. Его любимое изречение: «Любой враг России должен всегда быть другом Финляндии!»
Советское руководство надеялось, что война в Финляндии поднимет оппозицию — социал-демократов и коммунистов, — и наши братья по пролетарскому классу помогут сбросить профашистское правительство в прошлом царского генерала Маннергейма. Для этого даже подготовило замену руководству Финляндии в лице коммуниста Куусинена.
Увязнув в тяжелых боях в лесах и бездорожье Карелии, советское командование снова и снова бросало солдат на бетон линии Маннергейма.
По рассказам очевидцев, работающих в штабе с маршалом Тимошенко, нижестоящих командиров он ругал и пугал одним коротким рыком: «Не возьмешь объект, «шлепну», — т. е. застрелит собственной рукой.
В воспоминаниях генерала армии П.И. Ивашутина, в то время начальника Особого отдела военной контрразведки 23-го корпуса, снега было так много, что наши саперы умудрялись, словно кроты, проползать через прорытые траншеи к финским дотам, закладывать фугасы, а затем дистанционно их подрывать.
А вот разгильдяйством и некомпетентностью он назвал план Ворошилова, разработанный вместе с Буденным, об использовании кавалерии в боевых действиях. Снега доходили лошадям по брюхо. Кони выдыхались в глубоких сугробах уже через несколько сот метров хода, как ни давили в их бока шенкелями ног всадники и не били шпоры кавалерийских сапог…
Много погибало бойцов и командиров в заранее заминированных и оставленных при отступлении финнами строениях. Из-за сильных морозов и метелей бойцы помногу набивались в такие помещения для отогрева, там ведь были печи-голландки и даже с дровами. И тут происходил подрыв фугаса… Таких фактов поначалу было множество.
И еще один момент. Капитан ГБ П.И. Ивашутин обратил внимание, что финские воины носятся по лесу на лыжах, как черти, а в соединениях у него не было даже ни одной роты, поставленной на деревянные снегоходы. Нашему солдату метровый снег приходилось преодолевать «пешкодралом», вдобавок, без белых маскхалатов.
На снегу серая шинель резко контрастировала, превращаясь для неприятельских снайперов и, вообще, пехотных стрелков в лучшую из мишеней.
Об этих изъянах капитан не раз докладывал начальнику Особого отдела НКВД Ленинградского военного округа Алексею Матвеевичу Сидневу. Он, видимо, робко указывал на это военачальникам. Дело не двигалось: тыловики кормили командиров частей одними обещаниями.
Вольтер когда-то говорил, что короли знают о делах своих министров не больше, чем рогоносцы о делах своих жен. Нечто подобное капитан П.И. Ивашутин увидел и на фронте у Тимошенко. Видя опасность продолжения гибели наших солдат из-за разгильдяйства командования, он, набравшись смелости, лично обратился к одному из членов областного руководства, прибывшему вместе с секретарем ЦК ВКП(б), главой Ленинградского обкома и горкома партии А.А. Ждановым, на передовую с просьбой принять оперативные меры по срочному обеспечению разведчиков штаба корпуса всем необходимым для выполнения боевых заданий в тылу противника.
Просьба военного контрразведчика была, на удивление комкора, в короткий срок выполнена. С тех пор командиры разных степеней «зауважали» напористого, голубоглазого и широкоплечего крепыша — начальника военной контрразведки 23-го стрелкового корпуса.
Потом стали переодевать в белые маскхалаты и других солдат и командиров.
Думается, этот поступок капитана госбезопасности спас от смерти многих солдат не только его стрелкового корпуса.
А с другой стороны, отсутствие маскхалатов говорило о некомпетентности руководства фронта, заставлявшего солдат в серых шинелях на снегу бросаться в атаки, где их легко выбивали, как куропаток.
По указанию Тимошенко подвели к «линии» за 8-10 км 203-мм гаубицы — «сталинские кувалды» — и крошили ими укрепления противника. На огромных снарядах воины писали: «Финским волкам от русских медведей».
И все же ощущение победы было так выражено в стихах:
Мы прошли, не зная пораженья,
Сквозь леса, болота и снега.
И, прорвав стальные укрепленья,
Разгромили злобного врага…
Однако завоевать Финляндию так и не удалось. Сталин понял, что если дальше война будет крутить свою мясорубку, то в ней могут оказаться большинство военнослужащих фронта. Кроме всего, он понимал, что солдаты будут нужны для большей войны — войны с немцами.
Финны, осознавая реалии, тоже решились вступить в переговоры на тех условиях, которые выдвигал СССР.
Подписанный в Москве мир был для Финляндии, естественно, обременительным. К территории Советского Союза отошла территория Карельского перешейка с Выборгом, острова в Финском заливе, западное и северное побережье Ладожского озера с городами Кексгольмом, Сартавала, Суоярви, пространства далее к северу от Ладоги с городом Куолаярви и часть полуостровов Рыбачий и Средний на Крайнем Севере.
