Прокатчик Карл Лемл, порвав с трестом, становится кинопромышленником. В августе 1909 года он основал компанию «Индепендент моушн пикчерз», больше известную по заглавным буквам, как ИМП, что значит по английски — бесенок. Фирма и взяла своей эмблемой чертенка с рожками. Лемл пригласил в качестве главного режиссера Уильяма Рейнуса из «Вайтаграфа». Первой его постановкой был фильм «Гайявата» по знаменитой поэме Лонгфелло, уже однажды (1903) послужившей сюжетом одному английскому режиссеру из компании «Урбан трэйдинг». Главную роль исполняла Глэдис Хьюлет. Снимался фильм в крохотной студии компании «Актофон», единственной, которой могли тогда располагать «независимые».
Крупный чикагский прокатчик Суонсон, в прошлом ярмарочный фокусник, основал «Рекс компани», художественным руководителем которой стал Эдвин С. Портер, лучший режиссер компании «Эдисон». Картина Портера «Большое ограбление поезда» имела громадный успех. Другой кинопрокатчик, Пауэрс, бывший профсоюзный деятель и агент по продаже фонографов, тоже создал собственную компанию и построил небольшую студию в Маунт Верноне, возле Нью-Йорка. Джозеф Голден работал у него режиссером, Луис Эрб — оператором, а в главных ролях снимались Ирвинг Кэммингс, Мэри Майлс Минтер и Милдред Холланд. Самой значительной картиной, выпущенной компанией, была «Жизнь Буффало Билла».
Идею этой постановки подал Пауэрсу ярмарочный клоун. За 1000 долларов Пауэрс получил на нее согласие майора Лесли, импрессарио знаменитого полковника Коди[44]. Буффало Билл, тогда уже человек в летах, сам не участвовал в картине, поставленной актером Полем Панцером, перебежавшим к Пауэрсу из компании «Вайтаграф». Фильм в трех частях был первой полнометражной картиной, сделанной и демонстрировавшейся в Соединенных Штатах. «Жизнь Буффало Билла» принесла Пауэрсу и его компаньону Крафту 50 000 долларов дохода. Чтобы иметь право демонстрировать этот боевик, многие владельцы кинозалов вышли из треста, запрещавшего им брать напрокат картины «независимых».
Таким образом, «независимые» добились определенных успехов. К ним примыкали все новые люди. Одним из них был Танхаузер, который в конце 1909 года оборудовал себе студию в Нью Рошель, близ Нью-Йорка.
Деятельность «независимых» вскоре стала внушать тревогу Джеремии Кеннеди, неутомимому полководцу, руководившему всеми главными сражениями треста. Пользуясь излюбленным методом крупных американских дельцов, он нанял армию головорезов, которую поставил под начало Эла Мак Коя, частного сыщика компании «Эдисон».
Первой задачей Мак Коя было лишить «независимых» киносъемочной аппаратуры. Чтобы избегнуть судебных преследований со стороны Фрэнка Л. Дайера, «независимые» утверждали, что пользуются при съемках аппаратами «Колумбия», на которые не распространялась патенты Эдисона, но объективы этой марки работали так плохо, что употреблять их можно было лишь для доказательства алиби. Аппараты же для работы «независимые» попросту покупали у Патэ, хотя он и входил в трест.
Камерой Патэ пользовалась и главная студия «независимых» «Актофон», директор которой, в прошлом торговец сельдями, Марк Динтенфасс каждый вечер предосторожности ради запирал аппарат в несгораемый шкаф… Но однажды к оператору «Актофона», снимавшему ковбойский фильм в окрестностях Нью-Йорка, подошел зевака и, будто между прочим, спросил, что у него за аппарат. Три дня спустя на основании свидетельских показаний компании «Актофон» предъявили иск. Напуганный Марк Динтенфасс отказался пускать в свою студию «независимых»…
На выручку явился Зигмунд Любин. Этот кинопромышленник из Филадельфии был одним из основателей треста. Как до, так и после образования треста он извлекал основательную часть своих доходов, контратипируя фильмы своих европейских конкурентов и выпуская их под другими названиями. Мельес и Патэ подали на него жалобу в МППК, и Дайер и Кеннеди наложили на Любина штраф в 1000 долларов, которые кинопромышленник поклялся вернуть за счет треста. Он немедля предложил в аренду Динтенфассу свою студию, где «независимые» могли продолжать съемки, не боясь преследований Эла Мак Коя, поскольку студия Любина располагала всеми патентами МППК.
Трест, однако, продолжал допекать «независимых» судебными преследованиями. Если в иске против Кесселя и Баумана, которых он хотел лишить киноаппаратов Патэ, ему было отказано, то с «Чикаго филм эксчендж» Эйткина и Фрейлера и с компании «Визаскоп» Макса Льюиса тресту в конце 1909 года удалось взыскать через суд крупную сумму.
Впрочем, невзирая на процессы, на судебных исполнителей и на сыпавшиеся повестки, производство «независимых» все расширялось. В 1911 году объем их кинопродукции составлял 300 000 метров, тогда как продукция треста составляла 400 000 метров, в том числе 80 000 метров европейских компаний «Мельес» и «Патэ»… Так что и Америке производство «независимых» и треста находилось уже на одном уровне[45].
Борьба становилась все ожесточеннее, особенно в Нью-Йорке и его окрестностях, где тогда была сосредоточена американская кинопромышленность. В своем классическом труде «Миллион и одна ночь»[46] Терри Ремси рассказывает о некоторых методах, применявшихся трестом Эдисона в борьбе с «независимыми». Сведения эти особенно ценны тем, что они извлечены из книги, получившей официальное признание бывшего хозяина Эла Мак Коя, самого Томаса Эдисона.
«В своей работе «независимые» сталкивались с самыми неожиданными затруднениями. Киноаппараты таинственным образом исчезали прямо из под носа неусыпных стражей. В лабораториях, где печаталась пленка, из-за якобы случайной ошибки с химикалиями уничтожались ценнейшие негативы. Борьба продолжалась уже не на юридической почве.
Она достигла кульминации, когда однажды «Нью-Йорк моушн пикчерз» снимала массовую сцену в Лонг Айленде. В съемке участвовало человек двадцать статистов, что по тем временам почиталось целой армией. В самый драматический момент съемки между статистами вспыхнула драка. Как выяснилось потом, зачинщиков этого побоища, где были пущены в ход и дубинки и камни, подкупила какая-то таинственная организация.
Статисты дрались на совесть. Пяти главным актерам нанесли тяжелые увечья, и они довольно долго пролежали в больнице. Это послужило достаточным предостережением Кесселю и Бауману, владельцам «Нью-Йорк моушн пикчерз». Они поспешили увезти свою труппу на приличное расстояние от Нью-Йорка и перенесли съемки в Калифорнию».
Однако ни юридические преследования, ни вооруженные нападения не дали тресту перевеса над «независимыми». Даже если бы в распоряжении Кеннеди денно и нощно находилась вся полиция Соединенных Штатов, он все равно не мог бы помешать своим противникам снимать фильмы под открытым небом и в импровизированных павильонах. Меч правосудия и кольт гангстера оказались бессильными против неуловимого противника, использовавшего тактику партизанской войны.
Трест мог одержать победу, если бы вместо неудачных попыток установить монополию на киносъемочные аппараты он лишил «независимых» возможности покупать пленку.
Фирма «Истмен — Кодак» из Рочестера была тогда почти монополистом в этой области. В Европе фабрика Патэ в Венсенне и «Агфа» в Германии только начали налаживать производство, а фабрика Люмьера в Лионе и Блера в Англии выпускали кинопленку в ничтожном количестве.
Эдисон убедил Истмена предоставить тресту исключительное право на закупку всей его продукции. Промышленник не слишком-то был заинтересован в операции, которая грозила сократить продажу, и сохранил за собой свободу действий на европейском рынке. Все же его согласие могло нанести «независимым» сокрушительный удар. В ту пору представителем фирмы «Люмьер» в Нью-Йорке был некий Жюль Брюлатур, отпрыск французского семейства, некогда обосновавшегося в Новом Орлеане. Когда Истмен прекратил вольную продажу пленки, этот агент Люмьера стал помещать во всех газетах огромные объявления, в которых заверял, что французская фирма берется снабжать «независимых» пленкой в любом количестве. В 1910 году Брюлатур уже продавал 200 000 метров пленки в неделю, что составляло более 10 млн. метров в год.
Сбыт все увеличивался, и Уолл-стрит предложил Брюлатуру крупную ссуду для постройки пленочной фабрики в Соединенных Штатах.
Однако Брюлатур почему-то отказался. Бывший коммивояжер по продаже фотопринадлежностей, став важным дельцом, часто ездил в Европу. В одну из таких поездок он встретился на пароходе с великим Истменом. Ко всеобщему удивлению, противники весьма мирно и дружески беседовали.
В 1911 юду Истмен отказался от договора, связавшего его с трестом. Пленка «Кодак» снова поступила в открытую продажу, а Жюль Брюлатур стал уполномоченным по продаже пленки «Кодак» по всей Америке… Посвященных это назначение не слишком удивило. Начиная с 1909 года агентство Люмьера в Нью-Йорке продало «независимым» в сто раз больше кинопленки, нежели когда-либо производила лионская фабрика: Истмен и Брюлатур давно договорились между собой. Фабрика в Рочестере поставляла тайному агенту коробки с пленкой, на которых вместо этикетки «Кодак» стояло «Антуан Люмьер с сыновьями в Лионе». При помощи этой уловки Истмен обернул в свою пользу данные тресту обязательства. Вероломство его хорошо окупилось. В ежегодном балансе фирмы «Кодак» за 1912 год значилась прибыль 11 649 000 долларов.
