Награда была заслуженной. «Мы не управлялись работать, спали всего по три часа», — свидетельствовал в своих показаниях Митрофан Сыромятников, старший по корпусу харьковской внутренней тюрьмы НКВД. Ему можно верить: он и другие его «коллеги» копали могилы, грузили трупы на машины, заматывали шинелями головы убитых, чтобы не кровоточили.
В лесных угодьях, принадлежавших харьковскому НКВД, выкапывались большие ямы с таким расчетом, чтобы в них могли въехать задним ходом крытые грузовики. Маршрут конвоирам был знаком: из центра города — по Белгородскому шоссе, затем поворот на грунтовку, издавна именуемую «черной дорогой». Не один год сюда свозили трупы расстрелянных в подвалах харьковского НКВД.
Однако, если до сих пор дневной «нагрузкой» было до десятка трупов, то на исходе 1939 г. стали привозить едва ли не полные кузова. Назад грузовики шли порожняком. Слова из показаний, как, впрочем, и документы, следовало проверить, ведь архивы были частично уничтожены, записи могли быть искажены.
Проведенная эксгумация подтверждает приведенные факты. Для ее проведения вырыли десятки ям на площади в несколько гектаров. В некоторых оказались только кости и обувь — сапоги и калоши с маркировкой «Красного треугольника». Это — наши. Видимо, перед расстрелом людей заставляли раздеваться донага. Уничтожение соотечественников велось продуманно, чтобы не оставалось следов. Но калоши превратились в вещественные доказательства.
Польских офицеров же, по всей видимости, спешили убивать быстрее — только этим можно объяснить то, что офицеров не подвергали унизительной процедуре раздевания. Из ям были извлечены золотые вещи с символикой, характерной для католиков. Были обнаружены, в частности, личные медальоны и чудом сохранившиеся персональные документы. Благодаря этому удалось сразу же узнать имена семерых погибших. Их сравнили со списками поляков из архивов НКВД. Эти офицеры значатся в них. Таким образом, подтверждено, что в лесу под Харьковом те самые, объявленные «пропавшими», командиры польской армии.
Извлечено множество простреленных черепов. Со следами пуль и кости ног. Криминалисты объясняют это так. После зачтения приговора многие из тех, кого привозили живыми, пытались бежать. Их косили из пулемета по ногам, а затем уже добивали из наганов.
Найдены гильзы от оружия, оно находилось на вооружении НКВД. Достаточно точно можно судить и о времени расстрелов. Это вторая декада декабря 1939 г., на что указывают обнаруженные обрывки газет с датами.
В Козьих Горах в катынском лесу размещались дачи Смоленского УНКВД. Окрестности Медного — территория дачного поселка работников органов госбезопасности Тверской области. 6-й квартал лесопарковой зоны в Харькове выбран для пансионата ФСБ РФ. Расчет у «строителей» был чисто практический — принадлежность к ведомству НКВД-МГБ-КГБ наглухо перекрывало вход в эти места всем посторонним.
Раскрыть причины катынской трагедии позволяет анализ международной обстановки весны 1940 г. В СССР это было время второй волны депортаций из западноукраинских и западнобелорусских земель, время наиболее жестких высказываний против польских политических партий и их представителей. В апреле 1940 г. войска гитлеровской Германии начали наступление на Западе. «Странная война» кончилась. С 9 апреля до 20 июня 1940 г. пали Дания, Норвегия, Бельгия, Франция. Использовали ли органы НКВД СССР события в Европе для прикрытия своих преступных акций или чекисты освобождали территорию будущих военных действий от «контрреволюционных элементов»?
Остается не выявленной связь между ликвидацией лагерей и депортацией с комплексом проблем советско-германских отношений. Ответ на этот вопрос, возможно, даст работа польской комиссии, если ей будет дано право на проведение эксгумации захоронений.
«Дело военных» — так назвала мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной армии, проходивший в Москве летом 1937 г. Осуществленные И. В. Сталиным и его ближайшим окружением массовые репрессии в армии накануне второй мировой войны нанесли огромный ущерб Советским Вооруженным Силам, всей обороноспособности советского государства.
Внутриполитическая обстановка в стране во второй половине 1930-х гг., обострение и расширение репрессий вызвали у И. В. Сталина определенные опасения в отношении позиции крупных военачальников, авторитет которых в народе и армии был очень высоким еще со времен гражданской войны. Их глубокий профессионализм, независимость в суждениях, открытая критика выдвиженцев И. В. Сталина — К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного, Г. И. Кулика, Е. А. Щаденко и других, не понимавших необходимости создания современной армии, вызывали раздражение, подозрительность и опасения, что армия может проявить колебания в поддержке проводимого им курса. Отсюда стремление убрать из армии всех колеблющихся, всех, кто вызывал у И. В. Сталина и его ближайшего окружения хоть малейшие подозрения.
В декабре 1936 г. шеф германской службы безопасности (СД) Гейдрих был вызван к Гитлеру с очередной разведывательной сводкой по СССР. В ответ на упреки фюрера, что разведка работает все еще вяло, не оказывает нужного влияния на развитие политических событий в мире, Гейдрих сообщил, что имеется возможность попытаться «обезглавить Красную Армию», скомпрометировав группу ее высших офицеров, и прежде всего маршала Тухачевского.
Сведения о якобы зреющей измене в Красной Армии были получены СД от бывшего генерала русской царской армии Н. Скоблина, активного врага Советской власти, поживавшего во Франции.
Вернувшись после беседы с Гитлером в штаб-квартиру гестапо на Принц-Альбрехштрассе, 8, Гейдрих потребовал к себе А. Науйокса, руководителя подразделения, занимавшегося изготовлением фальшивых документов, и в общих чертах обрисовал суть замысла. Письмо, как заявил Гейдрих, набросает Беренс, а гравер выведет под ним подпись Тухачевского.
Текст со всей определенностью укажет на то, что сам маршал и кое-кто из его коллег в Красной Армии состоят в тайной связи с некоей группой немецких генералов-противников фашистского режима. Что те и другие замышляют захват власти в своих странах. Досье с фотокопиями документов, похищенных якобы из архивов СД, будет передано русским, у которых должно сложиться впечатление, что в отношении замешанных в этом деле немецких генералов предпринято расследование.
Предполагалось, что сфабрикованное досье будет заключать в себе несколько писем, донесений, а также служебных записок сотрудника, занимавшегося расследованием связей представителей немецкого штаба верховного главнокомандования и Красной Армии, сводки тайно подслушанных телефонных разговоров.
Основным в наборе фальшивок должно было быть «личное» письмо Тухачевского, содержащее намек на предшествующую переписку. В документах, относящихся к разным периодам времени, будут упоминаться фамилии сторонников Тухачевского среди советских военачальников, а также связанных с ними немецких генералов, опозиционность которых по отношению к нацистской партии не могла быть более терпима.
Так началась работа по подготовке грандиозного политического подлога. Все делалось в строжайшей тайне. В СД была организована специальная оперативная группа. Возглавил ее Беренс.
Вскоре Гейдриху было представлено досье, просмотрев которое он отметил, что «письмо Тухачевского» составлено в стиле, очень характерном для маршала, выполнено на соответствующей бумаге с русским водяными знаками. Слева на полях имелись карандашные пометки, «еще более явно свидетельствующие о вине Тухачевского, нежели сам текст письма». В «документах» содержались упоминания об имевших место ранее беседах и переписке и «ясные намеки на то, что Красная Армия и вермахт были бы несравненно сильнее, если бы им удалось освободиться от давлеющей на ними тяжелой партийной бюрократии».
Досье было представлено Гитлеру. Перелистывая его, фюрер нашел план операции «в целом логичным, хотя и абсолютно фантастическим».
В конце января — начале февраля 1937 г. (это подтвердит впоследствии тогдашний президент Чехословацкой республики Эдуард Бенеш) чехословацкий посланник в Берлине Мастны информировал свое правительство об очередной беседе с немецким дипломатом, упорно добивавшимся ответа на вопрос о том, как поведет себя Прага в случае войны между Германией и Францией. Желая, очевидно, припугнуть чехословацкое правительство, немецкий дипломат «доверительно» намекнул, что группа генералов вермахта развивает контакты с некоей влиятельной группировкой в Красной Армии и есть основания полагать, что в ближайшее время в СССР произойдет смена руководства, которая непременно повлечет за собой изменение расстановки сил в Европе в пользу нацистской Германии. Опытный Гейдрих решил продублировать свой маневр.
