Во время завтрака, состоящего из зажаренной на вертеле дикой утки, подстреленной после утреннего купания, Василий обдумал во всех мелочах план сегодняшних дел. Затем он тщательно затушил костер, разведенный так, чтобы дым не был виден издалека, и приступил к исполнению разработанного плана.
Прежде всего, надо было внимательно осмотреть покойника.
При дневном свете Медведев сразу обнаружил смертельную рану, нанесенную, скорее всего/саблей. Удар был очень сильный, с близкого расстояния, сзади, точно под левую лопатку. Клинок прошил тело, вышел из груди, и был тотчас вынут, — он пробил сердце насквозь, и смерть наступила сразу. Все указывало на подлое убийство в спину. Судя по характерным мозолям на ладонях, убитый прекрасно владел холодным оружием и часто фехтовал, а его могучее телосложение и высокий рост говорили о недюжинной силе. Такие люди обычно не позволяют застигнуть себя врасплох — стало быть, покойник, вероятнее всего, знал убийцу и доверял ему, не ожидая предательского удара.
После смерти с убитого сняли сапоги, вероятно, часть одежды и драгоценности (на пальцах остались следы от колец или перстней), на ноги накинули петлю аркана и протащили несколько верст по кряжистым лесным дорогам, местами по камням и песку. Это страшное последнее путешествие полностью изувечило покойника — лицо стерто до костей черепа, кожа на спине и груди ободрана, от одежды осталось несколько лохмотьев, пропитанных кровью и прилипших к обезображенному телу. Относительно сохранились лишь кисти рук и ноги до колен. Медведев подумал, что даже если бы он был знаком с этим человеком при жизни, вряд ли сейчас узнал бы его.
Осмотр аркана ничего не добавил — крепкий, добротный, хорошо сплетенный — такой можно купить на любом торге в любом городке у первого встречного татарина, торгующего лошадьми и сбруей.
Медведев оставил покойника на скамье в доме, снова прикрыв его тело полуистлевшими тряпками, вышел на свежий воздух и, усевшись на лавочку, углубился в чтение свой жалованной грамоты. Сейчас его особенно интересовало место, где говорилось о рубежах имения Березки.
Выяснилось, что на севере и востоке лежат медынские земли и граница с ними: на севере — какое-то Черное болото, а на востоке — Черный ручей (ага, это там, где его вчера так любезно встретили). В пяти верстах к юго-востоку проходит граница с владениями Преображенского монастыря и прямо за межой сам монастырь (вот откуда доносился вчера звон колокола!). Южный и юго-западный рубеж — река Угра, на том берегу которой все земли относятся к Великому княжеству Литовскому, и, согласно грамоте, принадлежат князю Вельскому (без указания имени). Ну и, наконец, землями на северо-западе владеет некий Федор Лукич Картымазов, а земли пожалованы ему за верную службу удельным князем Борисом Васильевичем Волоцким, младшим братом Великого Московского князя, и до раздельной межи семь верст расстояния, причем особо отмечено, что владения дворянина Василия Медведева кончаются у брода через Угру, «каковой брод обоими вышеназванными дворянами может быть употребляем на равных правах для перехода через рубеж по государевой надобности».
Оттуда ночью доносился лай собак, и вчерашнее зарево пылало именно там — на северо- западе.
Медведев оседлал Малыша, заботливо осмотрел свое боевое снаряжение и направился в ту сторону по хорошо утоптанной дороге, идущей вдоль берега реки. По этой дороге проскакал вчера туда и обратно конный отряд, и Медведев подумал, что, быть может, человек, которого он едет навестить, лежит сейчас на черной обгоревшей скамье в оставшемся позади доме.
Совсем недалеко, в какой-то половине версты, он обнаружил остатки деревни, где, должно быть, некогда жили те самые «люди тяглые, слободичи и данники». Деревня была сожжена, видимо, прошлой осенью вместе с господским домом и теперь выглядела, как большой квадратный пустырь среди обгоревшего леса, где еще угадывались пять-шесть прямоугольников бывших изб, чуть позади простиралось довольно большое поле, отвоеванное у дикой пущи живущими здесь когда-то крестьянами, которые, вероятно, выращивали на нем все, что нужно для пропитания, да вдали, плавно опускаясь к Угре, тянулся большой заливной луг; где они пасли свой и хозяйский скот. Все выглядело заброшенным, диким, и казалось,никогда уже ничто не возродится в этом пустынном месте, но Медведев осматривал свои владения с невозмутимым спокойствием — он не раз видел в донских степях начисто разоренные поселения, в которых уже через год снова кипела и бурлила жизнь, — стоило только вернуться людям.
Теперь уже совершенно ясно, что все эти мельницы, ставы, бобровые гоны и прочие замечательные вещи существуют лишь в жалованнойграмоте да воображении великого князя, который ее подписал. О людях и говорить нечего — если их не перебили всех до единого, они давно разбежались с этой окаянной земли. Придется все начинать с самого начала. И полагаться толькона себя. Ну что ж — Господь поможет. Ибо, какговорил боевой поп Микула, воин в рясе, незабвенный первый учитель на донской заставе:«Богвсегда помогает тем, кто старается помочьсебе сам».
Мрачный горелый лес, куда даже птицы незалетали, тянулся еще с полверсты, а за нимот основной дороги, по которой ехал Медведев, направо,в непроходимую лесную чащу уходила ещеодна, та, что остановила когда-то полыхавшийздесь пожар, — дальше живой лес снова щебетал птичьимиголосами. Эта неизвестно куда ведущаядорога не была упомянута в грамоте, но ею пользовалисьдовольно часто, и колея обоза, проехавшегопод утро, сворачивала именно сюда.
Вот и славно. Теперь ясно, где их искать.Но это потом.
Главный путь по-прежнему тянулся вдоль берега Угры, которая, оправдывая свое название иизвиваясь угрем, то далеко убегала от дороги, товнезапно поблескивала рядом за деревьями,и спустя час Медведев достиг брода на северо-западной границе своих владений. Неглубокая вэтом месте река разлилась широким плесом и затопила большой луг. Василий направился прямопо мелкой воде, завидев впереди на пригорке продолжение дороги. .
На том берегу Угры, на землях Великого княжества Литовского, виднелось несколько изб среди леса, поднимался дым из труб и бродили берегом стреноженные кони.
За лугом пошел пригорок — здесь начинались владения Картымазова, и Медведев на всякий слу-. чай поехал осторожнее. За пригорком потянулись обработанные поля, затем снова лес, но нигде не было видно ни души, и Василий стал уже подозревать, что вчерашней ночью здесь перебили всех жителей, как увидел впереди с полдюжины мужиков, которые рубили сосны и, очистив от веток, грузили на телеги. Завидев незнакомого всадника, они сразу бросили работу и сбились в кучку, держа наготове острые топоры.
Медведев спокойно подъехал ближе, дружелюбно поздоровался, узнал от них, что до хозяйского дома осталось всего две версты, и, ни о чем больше не спрашивая, двинулся дальше. Он ни разу не оглянулся, но хорошо слышал, как мужики негромко переговорили, быстро выпрягли одного коня, и кто-то поехал лесом в обход, очевидно, предупредить о приближении незнакомца.
Через полчаса Василий въехал в дубраву. Где-то впереди лаяли собаки, и ветер доносил запах дыма и гари.
За дубравой на излучине реки ему открылось печальное зрелище. В центре широкой овальной поляны, окруженной лесом, еще дымились остатки большого дома, несколько соседних крестьянских изб и небольшая церквушка тоже обратились в пепелище, по всей поляне валялись обуглившиеся бревна, — наверно, долго их растаскивали, чтобы преградить огню путь к лесу и остальным жилищам, — а среди беспорядочно разбросанной повсюду домашней утвари сновало множество псов и бегали ребятишки. Несколько домов, стоящих подальше, уцелели.
Медведев проехал мимо пятерых покойников, — их тела оплакивали женщины, -г мимо двух мужиков, строгавших доски, и еще двух, что сколачивали очередной свежий гроб, и, наконец, приблизился к телеге с бревнами, которую разгружали человек шесть.
Ими командовал невысокий сухонький лысый мужчина лет сорока с коротко подстриженными седыми усами и, вопреки московскому обычаю, без бороды.
Медведев поздоровался, но никто ему не ответил — все делали вид, что поглощены работой и не замечают его.
Василий подождал, пока сгрузят последнее бревно, и обратился к лысому мужчине, который стоял к нему спиной:
— Мне надо повидать Федора Лукича Картымазова.
В то же мгновенье несколько людей выхватили спрятанные за бревнами самострелы, у остальных откуда ни возьмись тоже появилось оружие, и теперь на Медведева со всех сторон смотрели острые наконечники копий, стрел и рогатин.
Лысый мужчина медленно повернулся на каблуках.
