населения Туркестана» [Пещерова 1925], «Быт и игры кавказских народов» [Пасынков 1925], «Спортивные игры: футбол, ручной мяч, баскетбол» [Козлов 1926], «Игры школьника» [Певгова 1926], «Зимние игры» [Зимние игры 1927], «Коллективные игры» [Шитик 1928], «От игры к жизни» [Морозов 1929].
Но несмотря на огромные усилия по продвижению пролетарского спорта, камнем преткновения стало то, что основную массу населения СССР составляли крестьяне, которые упорно не хотели отказываться от продолжения своих традиций народных гуляний с непременными исконными забавами. Как преодолеть эту ситуацию решили спустя десятилетие на I пленуме Всесоюзного совета физической культуры, учрежденном в 1930 г. при ЦИК СССР. Руководством к действию стала программа советской национальной политики, главный принцип которой сводился к подмене этнокультурного содержания декорациями (псевдо)национальных различий. Такой подход сформулировал (1925) И.В. Сталин (1878–1953):
«Пролетарская по своему содержанию, национальная по форме, — такова та общечеловеческая культура, к которой идет социализм. Пролетарская культура не отменяет национальной культуры, а дает ей содержание. И наоборот, национальная культура не отменяет пролетарской культуры, а дает ей форму» [Сталин 1925: Т. 7, 138].
Участникам I пленума ВСФК было предложено использовать это ключевое положение национальной политики с тем, чтобы физкультурное движение могло стать частью культурной революции для укрепления национального единства и содружества народов СССР [ВСФК]. Согласно решению пленума, для выяснения текущего положения дел были направлены физкультурные экспедиции в Закавказье, Среднюю Азию и другие национальные республики. Результатами экспедиций стали работы «Туркменские игры» [Паролов 1931] и «Таджикская борьба» [Абрамов 1939].
В отчетном докладе на следующем — II пленуме ВСФК (1931) было отмечено, что «в большинстве случаев вопрос о физкультуре в национальных республиках и областях ставился механически, т. е. “кто кого должен поглотить, — национальные ли виды физических упражнений европейские, или наоборот”?» [Ещин, Пустовалов 1932: 4]. В докладе Д. Ещина «Национальный вопрос в физкультурном движении» был предложен термин «национальные виды спорта» для обозначения «пролетарских, социалистических по содержанию, а по форме — национальных видов и форм физупражнений» [Ещин, Пустовалов 1932: 7].
Внимание советской власти к игровой культуре привело к появлению первой фундаментальной работы по игровой тематике — «Игры народов СССР» [Всеволодский-Гернгросс 1933], значение которой можно в полной мере оценить только сейчас, когда вновь появился интерес к изучению подлинных традиционных игр и состязаний. Обращение к истинной природе народных игр состоялось вопреки вызовам спортизации и во многом благодаря тому, что редактором сборника стал не физкультурник, а деятель культуры, театровед В.Н. Всеволодский-Гернгросс (1882–1962). Еще одной работой по этой теме стал сборник «Игры в начальной школе» [Былеева 1937]. Очевидно, обе работы были выполнены, как тогда говорили, в рамках выполнения «задач партии и правительства».
Методическое пособие по физической культуре Л.В. Певговой для учителей начальных классов национальных школ Крайнего Севера [Певгова 1937] оказало (впоследствии) сильнейшее воздействие на выхолащивание игрового наследия арктических народов. Впрочем, Л.В. Певгова перед собой такой задачи не ставила, она лишь выделила наиболее эффективные (с ее точки зрения) традиционные состязания для физического развития детей северных народов: бег по пересеченной местности, метание палки и метание танзея, прыжки через нарты и тройные прыжки с отталкиванием двумя ногами. Впоследствии именно эти состязания стали основой так называемого северного многоборья — спортивных состязаний для «развития традиционных навыков» будущих оленеводов. Таким образом, можно констатировать, что рекомендации Л.В. Певговой позволили на постулатах советской педагогики модифицировать (!) традиционный образ жизни арктических скотоводов:
«Переход от игры-одиночки охотника, подстерегающего свою добычу, к товарищеской игре в коллективе, в партии, когда все движения, желания, воля каждого игрока строго согласуются с интересами партии, этот переход требует большой работы участника над собою, и нередко из эгоиста через игру вырабатывается коллективист, общественник, активный и хороший товарищ и в жизни, и в работе» [Певгова 1937: 3].
Несмотря на явный культурный конфликт, заложенный в спортизации игрового наследия северных народов, Устав Федерации северного многоборья России гласит (п. 2.1.3) о том, что она создана для «сохранения национальных традиций, самобытности и культурных ценностей коренных малочисленных народов Севера» [Сев. многоборье устав]. Здесь важно отметить, что северное многоборье всегда поддерживалось государством, оно было признано в СССР национальным видом спорта (1957), а в Российской Федерации реализуется федеральный стандарт (2019) спортивной подготовки оленеводов [Сев. многоборье стандарт].
В 1940-е гг. развитие спорта в целом было остановлено в годы Второй мировой войны, а в послевоенное время национальный вопрос оказался запретной темой, контекстуально зависимой от насильственного переселения народов СССР. Но несмотря на эти обстоятельства исследования были продолжены и появилось немало работ по этой теме: «Пять лет в Пшавии и Хевсуретии» с описанием грузинских традиционных игр и состязаний [Тедорадзе 1941], «Национальные виды спорта и игры в Таджикистане» [Торопов 1944], «Национальные народные праздники в Татарии и их физкультурное значение» [Семенов 1945], «Игры и развлечения колхозной молодежи» [Былеева 1948], «Краткий сборник казахских народно-национальных видов спорта» [Гуннер 1949], «Военные игры русского народа и их отношение к эпохе военной демократии» [Новоселов 1948].
Явный рост интереса к этой теме проявился в 1950-х гг., когда были опубликованы работы преимущественно этнографического содержания: «Народная игра в городки» [Боев, Карнаухов 1952], «Некоторые киргизские народные игры и виды спорта» [Таникеев 1953], «Подвижные игры» [Шитик 1955], «Подвижные игры» [Лейкина 1955], «Грузинский народный спорт» [Элашвили 1956], «Молдавская национальная борьба» [Благодаров 1956], «Казахские национальные виды спорта и игры» [Таникеев 1957], «Киргизские национальные виды спорта и народные игры» [Омурзаков 1958], «Осетинские национальные игры» [Гагиев 1958], «Народные игры школьников» [Кузнецов 1958], «Чувашская народная педагогика» [Волков 1958], «Абхазские народные игры» [Вахания 1959] и «Игры на площадке и на местности» [Изоп 1959].
В 1960-е гг. вектор исследований сменился в сторону педагогики: «К истории физической культуры в дореволюционной Северной Осетии» [Агапов 1960], «Сборник подвижных игр» [Былеева 1960], «Общественные игры бурят» [Тугутов 1961], «Азербайджанская спортивная борьба “Гюлеш” и ее связь с вольной борьбой» [Керимов 1962], «Национальные виды спорта» [Абдуллаев 1963], «Методика проведения осетинских народных игр в школах и пионерских лагерях» [Гагиев 1963], «Игра. Творчество. Жизнь» [Терский 1966], «Якутские народные подвижные игры для детей» [Чудинова 1966], «Национальные виды спорта в РСФСР» [Абсалямов 1967], «Исследование эффективности народных физических упражнений в учебной работе по физической культуре в школе: на примере киргизских школ» [Бобовская 1967], «Народные игры и спорт в Дагестане» [Дибиров 1968], «Атлетизм» [Тэнно 1968], «Исследование эффективности применения элементов национальных видов спорта, народных игр и специальных упражнений для развития физических качеств школьников Узбекистана» [Атаев 1969], «Каракалпакские народные детские игры» [Каган 1969], «Курес: хакасская национальная борьба» [Сагалаков 1969].
В 1970–1980 гг. вплоть до распада СССР проводились исследования результатов спортизации традиционных игр и состязаний народов СССР: «Тутуш: горская спортивная борьба»
