Рассуждения о «конце истории» предлагаем повернуть в русло решения проблем конца тиранов и воров. В основу цивилизации должны быть положены не законы потребления для кучки народов и кланов, а правила самоограничения и обуздания правящих элит. Военно-гладиаторским, бандитским, лукулловским воззрениям на жизнь пора, наконец, положить предел. Живи и здравствуй, но не за счет других людей, столь же, а, возможно, более достойных, чем ты! Не ослабляй великой связи Целого. Многие народы только расправляют могучие плечи гигантов (Китай, Япония, Россия, Индия, Корея, Бразилия, другие). И лидеры капиталистического мира, полагаю, попытаются найти разумный выход. Вряд ли они захотят остаться в памяти людей как рабовладельцы и создатели «технотронного колониализма». Такая философия приведет к гибели весь мир и процветающий Запад, который, по словам Ф. Броделя, ранее «всегда умел направлять и контролировать перемены, чтобы сохранить свою гегемонию». Если это на самом деле так, вопрос в том: сумеет ли Запад предоставить шанс этой новой жизни? Мало говорить: «Такой мир невозможен и не нужен. Верить в то, что он возможен – иллюзия, пытаться воплотить его – безумие. Осознавать это – значит признавать необходимость изменения моделей потребления и развития в богатом мире» (Я. Тинберген).[499]
«Если вы не думаете о будущем, то, возможно, оно для вас и не наступит» (Дж. Голсуорси). Беспрестанная борьба идет в наших душах. В плане облагораживания человечеству не приходится рассчитывать на Европу и Америку. Г. Торо восклицал: «В Америке не появился еще человек с талантом законодателя. Такие люди редки в мировой истории. Есть тысячи ораторов, политиков и просто красноречивых людей, но еще не заговорил тот, кто способен определить самые больные вопросы современности» (1862). Минуло полтора столетия. Ученых, подобных Сен-Симону, Оуэну, Фихте, Торо, Европа и США более не производят – за ненадобностью. Идеализм тут давно вымер, как некогда вымерли мамонты. Империя капитала нынче несет людям несправедливость, страдания, войны и насилие – и «развалится в свой черед» (Ф. Пэртэн). Идеологи вслед за Ницше, воспевавшим «последнего человека», за Э. Юнгером, говорившим, что «пророчество о последнем человеке быстро исполнилось», внушают народам мысль о «конце истории» (Ф. Фукуяма) и утверждают (И. Валлерштайн), что процесс становления единой мировой капиталистической цивилизации завершен (1950 г.). Поляризация мира приняла, якобы, законченный, постоянный характер. По этой «модели» выходит: сильные и развитые народы раз и навсегда покорили мир. Путь развития «завершился»… Отныне менее развитым остается одно: питать постиндустриальные страны ресурсами и дешевой рабочей силой и быть донорами. В таком сообществе надежд на успешное национальное развитие у большинства стран и народов нет (и не предвидится). Нет ничего более нелепого, лживого и опасного, нежели подобный взгляд на положение вещей. Отдельные дальновидные мыслители это уже поняли. К примеру, сотрудник Стокгольмского университета Т. Костопулос полагает, что миру пора переходить на систему, в которой господствующую роль будут играть не деньги и средства информации, не властные круги и армии, а власть Ноуса (знания). Он назвал работу «Закат рынка». Будет ли триумф разума? Но бездарно-вороватые вырожденцы в нынешней России, которые, говоря словами П. Н. Савицкого, решили стать аванпостом мировой цивилизации не столько в борьбе с другими культурами, сколько со своей собственной культурой и своим народом, сегодня только и болтают, что о «восходе рынка».[500] На наш же взгляд, стержнем цивилизации, рычагом социальных перемен должны быть знания и законы справедливости. Если общество не сумеет объединиться на базе справедливости, честности и равенства, то в ходе развития оно будет постоянно сталкиваться не только с завистью, но и с яростным стремлением «к переделу» (Б. В. Марков).[501] В России произошло размежевание нации на новых богачей и новых рабов. Человек у нас – не неудавшийся Бог, но обманутый властью Раб. Для России возможен один выход – авторитарная и просвещенная диктатура. Мы нуждаемся в альтруистах, что служат интересам всего общества и человечества, а не только себе лично или своему клану. Конечно, им жить гораздо труднее, чем массе скотов, выросших на стадных инстинктах борьбы и естественного отбора. Поэтому порой так печальны их судьбы. Число великих, честных мыслителей, ученых, писателей, провидцев невелико, но без них нет жизни и прогресса… Генетик В. Эфроимсон пишет: «Однако попробуем сопоставить судьбу стада, орды полулюдей, целиком лишенных духа познания, с судьбой такой группы, в которой хоть изредка появлялись его носители, почти всегда погибавшие бесцельно или бесследно, но нет-нет да оставлявшие орде, полустаду-полуплемени какую-либо из тысячи находок, будь то уменье добыть огонь, насадка камня на палку, «изобретение» щита, уменье плыть на бревне, хоть немного повышавших шансы группы на выживание и размножение. «Большинство людей готово безмерно трудиться, лишь бы избавиться от необходимости хоть немножко подумать», – сказал Эдисон. Этот афоризм вряд ли будет справедлив вечно. Но он, вероятно, точно описывает ситуацию, существующую не одну тысячу лет. Тем нужнее эти немногие думающие для племени».[502]
Их торжество и будет способствовать расцвету государства и личности. Самораскрытие свободной, продуктивной личности само по себе не произойдет. Потому мы и надеемся на «русский социализм» (православный), что нутром понимаем: без дисциплины и контроля нам не подняться. Со «свободой» справится один из тысяч. Социализм должен сопровождаться развитием культуры, прав и обязанностей, веры, нравственности и строгости закона. Слова Макиавелли о моральных правителях как страшных и опасных разрушителях государственной машины («История Флоренции»), – глупость. В любой стране власть должна стремиться к духовно-нравственным началам.
Говорить о судьбах мира имеет право лишь тот, чье сердце принадлежит России и Русскому народу. Скажем словами Буало: «Свою страну и век должны вы изучать: они на каждого кладут свою печать». К сожалению, по пальцам можно пересчитать лидеров страны, бизнесменов, чиновников и депутатов, интересующихся отечественной, мировой наукой и культурой. В этом беда многострадальной России. Председатель Совета Федерации России Е. С. Строев писал: «Кто мы в соотношении со всем земным миром, человеческой цивилизацией – необходимо знать каждому гражданину России, каждой деревне, каждому городу, каждой ее области, чтобы отличить суетное от вечного, не отягощать душу и смысл существования своего ненужным, мелочным, чтобы нести в мир добро и свет».[503]
Вот почему для патриота, любящего свой народ и Россию, как отмечал еще С.Булгаков, нет более захватывающей темы для размышлений, как о природе русской души, интеллигенции и государства. Поднимутся ли они на высоту великой задачи? Явится ли у нас столь необходимый образованный класс с русскою душой? Или же ослепленное иудейство в союзе с татарщиной и псевдорусским «гомункулом» погубят Россию?![504]
Глава 16
Триумф и трагедия Империи
ез России, ее культуры и науки, ее великого народа, о коем речь впереди пойдет особо, на наш взгляд, вообще невозможно понять смысла и предназначения всей мировой истории. Так же невозможно понять всего разнообразия климата Земли без изучения глубин и течений ее океана. Россия – цивилизация совершенно уникальная, древняя и молодая, цельная и многоликая, мощная и динамичная… Многие умы пытались приблизиться к ее пониманию. Немногим это удавалось, да и то в неполной мере. Здесь сходятся земные и небесные оси, перекрещены главные пути Запада-Востока, сосредоточены едва ли не все мировые религии. Иностранцы емко нарекли Россию Heartland (Сердце мира). Сердце это всегда бьется в унисон с сердцем угнетенного мира. Мы были и остаемся непохожими на других во все времена. Русист из США М. Малиа хотя и говорит о нас как о «стране диких, но полных жизненной энергии «скифов»», но все же признает: «Коммунистическая Россия представляла собой не просто «одну из европейских стран», а особый мир, вызывающе отличный от других».[505] Как заметил ранее К. Леонтьев, мы сорвались с европейских рельсов, выбрали свой путь развития, отличный от других, чтобы встать «во главе умственной и социальной жизни человечества».
В России проявлялось особое отношение к слову «цивилизация». В ней видели то могучего коренника, который мог бы выкатить матушку-Русь в богатую и процветающую Европу, то некое подобие страшного черта, что может до смерти напугать косный ум российского обывателя. Сразу после Великой Французской революции высочайшим указом императора Павла I в России было запрещено употребление целого ряда «крайне опасных» иностранных слов (таких, как «общество», «граждане», «отечество», «цивилизация»). Слово «цивилизация» у нас тогда так и не прижилось. Впервые оно появилось в печати только в XIX в., в словаре Даля. Большинство не ждали от цивилизации ничего хорошего. М. Голицын в «Просвещении и цивилизации» (1867) признавался: «Для моего русского уха как-то не совсем сочувственно звучит иностранное слово «цивилизация». Запад видел в цивилизации позитивное начало, синоним «собственности, знания, силы кооперации» (Дж. Милль). Наши охотнее обращали внимание на ее пороки и болезни. Все сливается «в серую массу и, когда процесс гниения заканчивается, наступает смерть». Таков, мол, конец всех доселе нам известных цивилизаций.[506] Но так ли это в действительности?
