В августе 830 г. арабы напали на греков и совершенно победили их, причем в битве пал и патрикий Феодот, а остатки греческого отряда заперлись в Кастроджованни. Но скоро затем разразившаяся в лагере победителей повальная болезнь, от которой погиб и сам начальник экспедиции, изменила взаимное отношение сторон. Греки снова стали стеснять арабов, и последние теряли постепенно занятые ими местности. В конце концов им не осталось другого исхода, как сесть на суда и возвратиться в Испанию. Из участников того отряда, который прибыл в Сицилию три года тому назад вместе с Асадом, осталась небольшая горсть воинов, которая заперлась теперь снова в Мазаре. Между тем, та часть африканских арабов, которая прибыла в Сицилию по поручению Сиадет-Аллаха, перенесла театр военных действий на север острова, пристав ко второму по значению городу Сицилии Палермо.
Осада Палермо продолжалась целый год, от июля 830 до августа 831 г. Густонаселенный город, в котором было не менее 70 000 жителей, сильно пострадал от неприятелей и от моровой язвы. Наконец, спафарий Симеон, бывший, вероятно, начальником гарнизона, вступил с арабами в переговоры об условиях сдачи города. Выговорив безопасность для себя и своей семьи, для епископа и немногих граждан, он принужден был сдать город на волю арабского предводителя и сам спасся в Константинополь. С тех пор положение арабов в Сицилии могло считаться вполне утвердившимся. Палермо составлял весьма важное приобретение и надежную точку опоры для дальнейших предприятий как на острове Сицилии, так и в Южной Италии. Независимо от этого, удобства культурного города, богатства, в нем найденные, и множество пленников — все это было хорошей наградой за испытанные прежде лишения и неудачи. Приобретенные арабами в Сицилии успехи и мировое значение Палермской гавани стали привлекать сюда массу новых искателей приключений со всех концов мусульманского мира.
Капитальное значение происходивших в Сицилии событий с точки зрения византийских интересов заключалось в том, что Сицилия была мостом, соединявшим Африку с Южной Италией, и что переход влияния в Сицилии на сторону арабов серьезно затронул положение греков в Южной Италии. Сицилийские арабы начали делать набеги на итальянские прибрежные области, которые сначала ограничивались грабежами и собиранием добычи, а со временем стали сопровождаться организацией поселений на важнейших местах. Весьма любопытным и имевшим громадное значение обстоятельством были тесные дружественные отношения, возникшие между арабами и Неаполем. Находясь в постоянной борьбе с Беневентом, неаполитанский дука, который был под властью сицилийского стратига, не пренебрегал никакими союзниками, откуда они ни появлялись бы. В 836 г. арабы оказали Неаполю помощь в борьбе с Беневентом, и, в свою очередь, в 843 г. неаполитанцы пришли на помощь арабам со своими кораблями и помогали им осаждать Мессину. Переход этого города во власть арабов обеспечивал за ними не только обладание северо-восточной частью Сицилии, но давал возможность запереть пролив для византийского флота и сделаться полновластными распорядителями в западной части Средиземного моря, но они не так скоро воспользовались своими выгодами. Хотя арабы ограничивались лишь небольшими приобретениями в Сицилии, опустошениями незащищенных мест, тем не менее, так стеснили императорские гарнизоны, что они не выходили из укрепленных городов, еще остававшихся в их власти: Енна, Сиракузы, Катана, Таормина. Все давало арабам решительные преимущества и делало вопросом незначительного времени окончательную потерю для греков господства в Сицилии. Усилия арабов направлены были на центральный и более укрепленный пункт византийской власти — на Енну, где греки чувствовали себя под защитой крепких стен в полной безопасности. Но в начале 859 г. крепость была взята арабами вследствие измены одного пленника, указавшего на запущенный водопровод, которым можно было проникнуть в город. Окончательное утверждение арабов в Сицилии в 878 г. открывало для них широкие завоевательные и честолюбивые притязания на мировом театре, где должны были в это время вступить в состязание Восточная и Западная империи.
Глава XV
Восточная граница империи. Потеря Амория
Сын Михаила II Феофил, вступивший на престол по естественному преемству власти от отца к сыну, которое казалось окончательно забытым в Константинополе, далеко оставляет позади себя ближайших предшественников как по благородству характера, так и по сознанию высокой ответственности, которая лежала на нем как на государе. Хотя основатель аморийской династии ничем не выдавался из среды обыкновенных военных людей, но в Большом дворце императоров накопилось достаточно культурных преданий, которые легко возобладали над Михаилом II и побудили его дать своему сыну и наследнику престола самое лучшее по тому времени образование, приставив к нему в качестве воспитателя известнейшего ученого и ритора Иоанна Грамматика, о котором было говорено в начале предыдущей главы.
Наследник престола был сопричислен к власти своим отцом с первых лет его правления и имел возможность вполне ознакомиться с правительственными делами еще до смерти своего отца. Его склонность к литературным занятиям и к поэзии и покровительство науке и искусству выразились в многочисленных новых предприятиях его времени и в деятельности современных ему ученых и художников. В особенности источники отмечают любовь Феофила к правосудию, во имя которой он не допускал никаких изъятий даже по отношению к самым близким лицам. Женившись на девице пафлагонского происхождения по имени Феодора, которая вместе с другими красавицами, собранными со всей империи, представлена была ему во дворце и остановила на себе его внимание, Феофил едва ли, однако, нашел в своей супруге друга и товарища, который разделял бы его взгляды. Рассказывается несколько анекдотов о том, как царь и царица различно относились к принципиальному вопросу времени — к иконопочитанию и как вследствие этого женская половина дворца, состоявшая из родни царицы и дочерей ее от Феофила, составляла совершенно обособленное общество. Однажды царь заметил из дворцового сада входящий в гавань заморский корабль, нагруженный товаром. Узнав, что этот корабль с сирийскими товарами принадлежит царице Феодоре, царь приказал уничтожить его и порицал супругу за то, что, занимаясь торговлей, она унижает свое звание.
Т.к. деятельность Феофила главнейше была направлена на Восток, то нам необходимо здесь подробней ознакомиться с состоянием дел Багдадского калифата и выяснить причины столкновений между Аббасидами и империей. В занимающее нас время Византия подвергалась опасности постоянных нападений и со стороны моря, и со стороны суши.
Остров Крит, сделавшись арабским владением, стал высылать во всякое время корсаров к берегам Малой Азии. Самая морская фема Кивиррэотов подвергалась опустошениям, что служит указанием на то, как Византия слаба была морскими силами. Остатки византийского флота здесь были разбиты в 829 г., и арабы после того почти без сопротивления делали набеги на Кикладские острова, на Афон и на прибрежные места Азии. Еще хуже было положение со стороны сухопутной границы. Прежняя пограничная линия укреплений на персидской границе была уничтожена вследствие завоевания Персии арабами, и самое значение прежних крепостей Дара и Нисибис было утрачено с тех пор, как арабы завоевали Палестину и Сирию. Теперь арабы хозяйничали, так сказать, в пределах империи. Когда с разрешения калифа Ал-Мамуна в Антиохии православный патриарх короновал императорским венцом самозванца Фому, то в этом выразилось крайнее падение авторитета православного царя, которое чувствительно отозвалось в Константинополе. Не менее того слабость империи по отношению к калифату свидетельствуется и смелыми предприятиями на море со стороны критских и сицилийских арабов, против которых Византия не могла предпринять ничего серьезного.
В IX в. арабы умели и воевать, и защищать завоеванные места. Пограничная с Византией линия арабских укреплений опиралась главным образом на Антиохию и Самосат, где арабы имели свои военные запасы и откуда организовались военные предприятия против империи. Арабские владения шли, однако, далее означенных городов, простираясь до гор Тавра. Важнейшим пограничным укреплением был здесь Таре, лежащий недалеко от киликийского горного прохода. Он был окружен двойной стеной и снабжен продовольствием, военными запасами и сильным гарнизоном, представляя собою во всякое время достаточную силу и для нападений, и для защиты. Пограничная укрепленная линия от Тарса шла на север на Адану и Мопсуестию, затем на Аназарб, Мараш и Малатию, или Мелитену. Вся эта линия была сильно укреплена и имела в непосредственном соседстве византийскую оборонительную линию в фемах Анатолика, Каппадокия и Харсины. Т. к. не проходило ни одного лета и весны без того, чтобы сарацинская легкая кавалерия не врывалась в названные фемы, то легко судить о постоянном напряжении, в каком находились пограничные области, и о важности службы граничар, или акритов, обязанных оберегать горные проходы Тавра.
