Теперь этим возмущены наши либералы, всякие там «аптекари» и Ко, засоряющие Интернет своими писаниями. Забавно, что они только хают действия советского правительства и не предлагают никакой альтернативы. А единственной альтернативой была бы передача Вильно Польше, чего, собственно, и добивалось командование Армии Крайовой. Ну что ж, господа, чем заниматься безответственным критиканством, заявите чётко и внятно: Вильно — польский город, несправедливо переданный НКВД Литве. Но, увы, на такое у «аптекарей» кишка тонка.
Любопытно, что наши и польские либералы очень часть выдают за зверства Красной армии и НКВД польские междусобойчики. Благо, наша либеральная интеллигенция весьма поднаторела на подобных фальсификациях и в отечественной истории 20-х — 30-х гг. XX в. Давайте зададим два крайне неудобных вопроса: Почему до сих пор у нас секретны дела репрессированных 50–70 лет назад? И почему органы ОГПУ — НКВД арестовывали тех, а не других поэтов, режиссёров, профессоров, инженеров и т. д.? Ведь, грубо говоря, Ягода, Ежов и им подобные как свиньи в апельсинах разбирались в поэзии, кино, артиллерии, химии и т. д. Так что ж, сажали специалистов «от банки», методом тыка? Увы, нет. Большинство творческой и технической интеллигенции, репрессированной в 1930-х гг., стало жертвой разборок в собственной среде. Университетские профессора доносили на своих коллег, писатели — на писателей, физики — на физиков и т. д. Поэтому-то и не могут наши «органы» раскрыть дела осуждённых 50–70-летней давности. В этих делах море доносов от весьма авторитетных деятелей культуры и науки. Их давно нет в живых, даже дети их в большинстве своём умерли или являются недееспособными стариками. Но всё равно огромный вал скандалов при раскрытии архивов может потрясти Россию.
Надо ли говорить, что аналогичная ситуация была и в Польше в 1944–1950 гг. Та же волна доносов и своих разборок. Я приведу лишь один пример польского междусобойчика в марте 1945 г. «Со стороны некоторых польских работников местных органов отмечаются случаи неправильного подхода в борьбе с аковцами[200]. Так, например, 3 марта с. г. на улице гор. Грубешов, Люблинского воеводства, неизвестными лицами выстрелами из пистолета был убит сотрудник Грубешовского уездного отдела общественной безопасности Хмажинский Юзеф. Местные руководители г. Грубешов решили ответить на террористический акт расстрелом аковцев. Начальник отдела общественной безопасности Гродек, его заместитель, староста города, представители уездной партийной организации ППР и командир 14 кавалерийского польского полка решили провести „операции“, по имеющимся у них материалам, было выведено из домов и расстреляно на месте 10 местных жителей гор. Грубешов, 3 из которых — не аковцы. Трупы расстрелянных лежали в течение суток на улице. По линии министерства безопасности и ЦК ППР дано соответствующее указание о запрещении подобных операций. Виновники будет переведены в другой уезд и воеводство»[201].
Крупнейшей акцией Армии Крайовой в реализации плана «Буря» стало Варшавское восстание. План этой операции особо тщательно готовился в Лондоне как поляками, так и британскими спецслужбами. Около 40 тысяч бойцов Армии Крайовой тайно проникли в столицу. В течение трёх дней они должны были освободить от немцев Варшаву. После захвата мест, пригодных для посадки самолётов, из Лондона должно было быть переброшено эмигрантское правительство, а из Шотландии — воздушно-десантная польская бригада.
Советские войска к началу восстания (1 августа 1944 г.) находились в нескольких десятках километров от Варшавы. И по расчётам польских генералов, части Красной армии, подойдя к столице, должны были обнаружить там законное правительство и не менее чем 100-тысячную польскую армию, состоявшую из бойцов Армии Крайовой, мобилизованных варшавян и переброшенных по воздуху солдат из Англии и Италии.
Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли ляхи про овраги. Германский гарнизон в Варшаве насчитывал 20 тысяч человек. И это были не 20 тысяч пехотинцев и танкистов, а 20 тысяч нестроевых солдат, полицейских, штабных чинов и т. д. В ходе восстания к 40 тысячам аковцев присоединилось около 20 тысяч варшавян. Тем не менее им не удалось взять под контроль весь город. Сотрудники большинства германских учреждений заняли круговую оборону своих зданий и продержались до подхода основных сил. Самая важная задача повстанцев — захват мостов через Вислу, связывающих Варшаву с её предместьем Прагой, — так и не была выполнена.
Восстание продолжалось 63 дня. Погибли или пропали без вести 18 тыс. повстанцев. Около 25 тыс. было ранено, в том числе 6500 — тяжело. Погибли 180 тыс. мирных жителей Варшавы. Почти полностью был разрушен город.
Замечу, что отряды прокоммунистической Армии Людовой, принявшие участие в боях уже после начала восстания, сумели пробиться к советским войскам, но генерал Армии Крайовой Бур-Комаровский предпочёл сдать свои части немцам.
Уже в октябре 1944 г. поляки-эмигранты стали обвинять в провале захвата Варшавы… руководство СССР. Мол, Сталин лично отдал приказ Красной армии остановиться. Нелепость подобных обвинений очевидна. Замечу, что в ходе Второй мировой войны руководство СССР и западных союзников тщательно координировали свои планы. А там, где могло иметь место соприкосновение союзных сил, обязательно составляли карты разграничения ответственности сторон. Это было сделано, например, в Норвежском море, в Японском море и т. д. Но в данном случае союзники и поляки до последнего часа скрывали от СССР подготовку Варшавского восстания.
Как уже говорилось, советские войска после 600–700-километрового наступления были обескровлены, тылы отстали, и большое новое наступление с форсированием Вислы в районе Варшавы было физически невозможно.
Тем не менее 14 сентября войска 1-го Белорусского фронта и действовавшие в их составе части Войска Польского освободили восточное предместье Варшавы — Прагу. Советские и польские лётчики поддерживали боевые действия повстанцев: 13 сентября — 1 октября было произведено 5000 самолёто-вылетов, сброшено повстанцам оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. 15 сентября 5 батальонов Войска Польского, взаимодействуя с частями Красной армии, форсировали Вислу и захватили несколько плацдармов, но были выбиты оттуда фашистами.
Наши либералы с большим удовольствием разоблачают «преступления» Сталина. Так, например, Сталин «не разрешил посадку английских и американских самолётов на советских аэродромах после совершаемых ими налётов на позиции немцев в районе Варшавы и доставки грузов участникам восстания. А тут уж подтягивание тылов и перегруппировка войск ни при чём».
Тут можно задать вполне резонный вопрос: а были ли в сентябре 1944 г. в районе Варшавы свободные от советских ВВС аэродромы, пригодные для посадки дальних бомбардировщиков? Ведь немцы, как правило, перед отступлением выводили из строя все свои аэродромы.
Но главное в другом, — зачем американским бомбардировщикам потребовались советские аэродромы? Они и так успешно сбрасывали над Варшавой свои грузы. Другой вопрос, что бестолковые польские офицеры сами не знали расположения частей Армии Крайовой в Варшаве, и грузы часто попадали к немцам. Ну, допустим, немцами подбит английский или американский самолёт, неужели он не мог совершить вынужденную посадку на советской территории или экипаж не мог спрыгнуть там с парашютами? Неужели бы их перестреляли красноармейцы? Наоборот, наши командиры были бы очень рады любому стратегическому бомбардировщику, сделавшему вынужденную посадку, и «Ланкастеру», и Б-24, и Б-17. Хотя бы потому, что союзники секретили от нас очень много интересных приборов — устройства связи, радиолокационные прицелы и т. д. Так что за приём такого самолёта пехотный командир мог и орден получить.
Дело совсем в другом. Командования ВВС США и Великобритании, отчаявшись получить аэродром в Варшаве, попросили разрешения доставлять польские части из Англии и Италии на советские аэродромы близ Варшавы, на что и получила резонный отказ. А вот бомбить немцев и сбрасывать грузы повстанцам Армии Крайовой самолётам союзников никто не мешал.
Предположим на секунду, что план эмигрантского правительства в отношении Варшавы осуществился. Немцы в панике бежали, и не только польская столица, но и её окрестности, включая Прагу, оказались в руках Армии Крайовой. Естественно, что авиация союзников перешла бы по перевозкам грузов и людей в Варшаву от парашютирования к посадочному методу. В результате этого на аэродромах вблизи Варшавы скопились бы десятки бомбардировщиков США и Англии, а также их дальних истребителей сопровождения «Москито».
Перед Сталиным встала бы дилемма — или признать эмигрантское правительство в Варшаве, или начать полномасштабные действия против войск Армии Крайовой в этом районе.
