В Мироедихе И. В. Джугашвили пробыл около двух недель. В начале сентября мы видим его уже в Костине. Об этом свидетельствует доверенность на имя начальника почтового отделения в селе Монастырском, написанная 1-го числа: «Сим заявляю, что посылки и корреспонденцию, получаемые на имя Иосифа Виссарионовича Джугашвили, должны быть переправлены в деревню Костино, где живу ныне и буду жить впредь. Мне передали, что на мое имя [уже] получена денежная повестка, причем почему-то до сих пор не передана мне, должно быть, по какому-либо недоразумению или, быть может, по забывчивости почтальона. Прошу означенную повестку переслать в Костино»{29}.
О том, с кем должен был И. В. Джугашвили отбывать свой срок в селе Костино, мы можем узнать из «Списка административно-ссыльных Туруханского края, состоящих под гласным надзором полиции к 1 января 1914 г.». В нем кроме И. В. Джугашвили на «станке Костинском» значатся Николай Петрович Хачидзе, Алексей Уплисович Хачидзе, Исидор Истомович Хачидзе и Леонид Павлович Яковлев{30}.
Прибыв в село Монастырское, И. В. Джугашвили сразу же направил в Краков Г. Е. Зиновьеву (по адресу: ул. Любомирская, д. 37), новое письмо: «Я, — писал он, — как видите, в Туруханске. Получили ли письмо с дороги? Я болен. Надо поправляться. Пришлите денег. Если моя помощь нужна, напишите, приеду немедля. Пришлите книжки Ейштрассера, Панекука и Каутского. Напишите адрес. Мой адрес: Киев, Тарасовская, 9–43, Анна Абрамовна Розенкранц для Эсфири Финкельштейн. Это будет внутри. От них получу. Для Н. К. от К. Ст-на»[61]{31}.
Предлагая свои услуги и обещая приехать немедля, И. В. Джугашвили не подозревал, что это будет его самая долгая и самая трудная ссылка. По прибытии в Туруханский край он узнал, что в 15 верстах от Монастырского в селе Селиваниха отбывает ссылку Я. М. Свердлов{32}. 29 августа 1913 г. здесь же поселился Ф. Голощекин{33}. Не позднее 20 сентября И. В. Джугашвили нанес им визит.
27 сентября Я. М. Свердлов писал Р. В. Малиновскому: «Дорогой Роман! Не знаю, успеет ли дойти это письмо до начала распутицы… Только простился с Васькой, он гостил у меня неделю. Получил наши письма, отправленные неделю назад? Завтра утром он уже уедет из Монастыря домой. Теперь сюда придвинулся телеграф. Через месяц, вероятно, все будет уже закончено. Если будут деньги, мы пошлем вам в Питер телеграмму. Теперь вот наша просьба. Если у тебя будут деньги для меня или Васьки (могут прислать), то посылай по следующему адресу: Туруханск Енисейской губернии, с. Монастырское, Карлу Александровичу Лукашевиц. И больше ничего, никаких пометок для кого и тому подобное не надо. Одновременно пошли или мне, или Ваське открытку с сообщением об отправке и пометь при этом цифру. Вот и все. Прошлой почтой мы писали тебе, просили о высылке газет и журналов. Сделай, что можешь. Всего доброго, всяческих успехов, привет всем друзьям. Жму крепко руку.
P. S. Прилагаемое письмо передай, пожалуйста, по назначению. Лучше всего лично. Помнишь „Soleil“? Да, письмо, само собой, можешь предварительно сам прочесть. Если найдешь удобным обратиться за тем же без письма — можешь. Но я полагаю, что с письмом лучше. Еще раз всего доброго. Я[ков].»{34}.
1 октября новое совещание ЦК РСДРП(б) подтвердило прежнее решение об организации И. В. Джугашвили и Я. М. Свердлову побега и о выделении для этой цели 100 руб.{35}.
Около 20 октября И. В. Джугашвили «получил от одного товарища из Питера предложение переехать — переселиться в Питер». «Он, — уточнял И. В. Джугашвили, — писал, что предложение исходит не от него лично, и если согласен переселиться, деньги на дорогу будут»{36}. По всей видимости, таким образом И. В. Джугашвили получил сообщение о принятом ЦК РСДРП решении организовать ему побег. Можно не сомневаться, какой ответ был дан им на это предложение.
Через неделю И. В. Джугашвили пишет письмо в Петербург на имя Т. А. Словатинской с сообщением своего нового адреса и просьбой переслать ему оставшуюся в Петербурге в Доме предварительного заключения одежду. Текст этого письма нам неизвестен, но о его содержании мы можем судить на основании его письма от 10 ноября{37}.
Вскоре после этого на имя И. В. Джугашвили в Туруханск пришла первая посылка. На сохранившейся почтовой повестке имеются: а) штамп, свидетельствующий, что посылка прибыла 21 октября, б) сделанная рукой И. В. Джугашвили запись: «По этой повестке доверяю получить мою посылку господину туруханскому отдельному приставу. 5 ноября 1913» и в) еще один штамп, означающий, что посылка была получена И. И. Кибировым 7 ноября{38}.
10 ноября И. В. Джугашвили пишет дополнение к своему предшествующему письму на имя Т. А. Словатинской{39}:
«10 ноября. Письмо лежит у меня две недели вследствие испортившейся почтовой дороги. Татьяна Александровна, как-то совестно писать, но что поделаешь — нужда заставляет. У меня нет ни гроша. И все припасы вышли. Были кое-какие деньги, да ушли на теплую одежду, обувь и припасы, которые здесь страшно дороги. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом, ей-богу, не знаю… Нельзя ли будет растормошить знакомых (вроде крестьянского) и раздобыть рублей 20–30? А то и больше. Это было бы прямо спасение, и чем скорее, тем лучше, так как зима у нас в разгаре (вчера было 33 градуса холода). А дрова не куплены в достаточном количестве, запас в исходе. Я надеюсь, что, если захотите, достанете. Итак, за дело, дорогая. А то „кавказец с Калашниковской биржи“ того и гляди [пропадет]… Адрес знаете, шлите прямо на меня (Туруханский край, Енисейская губерния, деревня Костино и прочее). Можно в случае необходимости растормошить Соколова, и тогда могут найтись денежки более 30 руб. А это было бы праздником для меня.
12 ноября. Милая, дорогая Татьяна Александровна, получил посылку. Но ведь я не просил у Вас нового белья, я просил только своего, старого, а Вы еще купили новое, израсходовались, между тем жаль, денег у Вас очень мало. Я не знаю, как отплатить Вам, дорогая, милая-милая.
20 ноября. Милая. Нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но… деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедля телеграммой. Нет мочи ждать больше…»
Письмо было перлюстрировано и отточия содержатся в его копии{40}.
Приведенное письмо — яркий человеческий документ, особенно если учесть, что он вышел из-под пера будущего диктатора. Не менее красноречиво в этом же отношении и письмо И. В. Джугашвили к Р. В. Малиновскому:
«От Иосифа Джугашвили. Конец ноября. Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но… деньги, нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии… У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе — и к Петровскому, и к Бадаеву. Моя просьба состоит в том, что если у социал-демократической фракции до сих пор остается „Фонд репрессированных“, пусть она, фракция, или лучше бюро фракции, выдаст мне единственную помощь хотя бы в рублей 60. Передай мою просьбу Чхеидзе и скажи, что и его также прошу принять близко к сердцу мою просьбу, прошу его не только как земляка, но главным образом как председателя фракции. Если же нет больше такого фонда, то, может быть, вы все сообща выдумаете где-нибудь подходящее. Понимаю, что вам всем, а тебе особенно, некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, не хочется/ Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше — значит голодать, а я и так истощен и болен. Мой адрес знаешь: Туруханский край Енисейской губернии, деревня Костино. Иосиф Джугашвили.
Далее. Мне пишет Зиновьев, что статьи мои по „национальному вопросу“ выйдут отдельной брошюрой, ты ничего не знаешь об этом? Дело в том, что если это верно, то следовало бы добавить к статьям одну главу (это я мог бы сделать в несколько дней, если только дадите знать), а затем я надеюсь (вправе надеяться), что будет гонорар (в этом злосчастном крае, где нет ничего кроме рыбы, деньги нужны как воздух). Я надеюсь, что ты в случае чего постоишь за меня и выхлопочешь гонорар… Ну-с, жду от тебя просимого и крепко жму руку, целую, черт меня дери… Привет Стефании, ребятам. Привет Бадаеву, Петровскому, Самойлову, Шагову, Миронову (по всей видимости, это ошибка, и следует читать: Муранову. — А.О.). Неужели мне суждено здесь прозябать четыре года?. Твой Иосиф.
