Суффикс "анг", как известно, характерен для прибалтийских славян. Здесь, в зоне славяно-кельтских контактов, и возникло название этнонима»[74]. Этот блестящий анализ, сделанный А.Г.Кузьминым, можно дополнить только одним выводом: «варяги» — возможно, и есть обозначение славяно-кельтских морских дружин, принцип организации которой скопировали впоследствии норманны, заменив термин «варяги» термином «викинги». Еще при звучании этого слова вспоминается необыкновенно архаичное, имеющее индоевропейские корни, славянское божество Сварог (скорее даже верховное божество, одной из ипостасей которого мог быть арконский Святовит). Здесь тоже возможна какая-то связь, учитывая необыкновенный мистический настрой как кельтов, так и славян. К тому же вспоминается описанная Саксоном Грамматиком храмовая дружина Святовита, состоящая из 300 воинов, единственным занятием которой была война с целью захвата добычи для храма Святовита. Эти своеобразные языческие «рыцари Храма» и могли быть первыми варягами, которые находились под покровительством бога Сварога, который всегда был с варягами. Кстати сказать, исландские саги знают неких «детей Сваранга», но кто они этнически определить очень трудно.
Уже упоминавшаяся исследовательница Л.П. Грот, тщательно проанализировав историю варинов, опираясь в том числе на работу английского историка Томаса Шора «Происхождение англосаксонского народа»[75], развивает идеи А.Г. Кузьмина: «Введя в научный оборот данные по истории варинов, мы получаем возможность дать простое и логичное объяснение многим сообщениям византийских и других иностранных источников о варягах/варангах, которые не могли найти разумное толкование в русле спора, ограниченного поисками либо славянского, либо скандинавского происхождения варягов». Далее она продолжает: «Ларчик же открывался просто и естественно, если исходить из истории миграции народа варинов со своей древней родины на юго-западном берегу Балтии и прослеживания основных путей их миграций: в Восточную Европу, на Русь, а также вместе со своими древними соседями и союзниками англами — на запад, на Британские острова. Естественно, что в районах, куда мигрировали варины, они создавали свои поселения, но осваивали и язык, принятый в стране. Так в диаспоре появились и варины англоязычные, и варины — носители языков славянской семьи, в ходе ославянивания южнобалтийского побережья. Но понятно, что общее древнее прошлое, общая древняя идентичность служили объединяющим моментом для разноязычных групп варинов. Данный момент и определял то, что на службе у византийских императоров находились и варины/варяги, пришедшие туда из Руси, и варины/вэринги, прибывавшие с Британских островов, вкупе со своими традиционными союзниками англами, что давало самые законные основания относить их всех к британскому народу, иначе — к кельтам, или объединять варинов с англами, как мы это видим у Малатерры. У Шора мы находим и логичное объяснение тому, почему варины добились особого статуса в Византии: древние мореходы и торговцы — они издавна владели водными торговыми путями между Балтикой и Византией»[76]. Эта концепция, наряду с концепцией идентификации варяги-вагры, требует самого пристального внимания. В любом случае все указывает на южный берег Балтики как на родину варягов.
В идее идентификации варягов и скандинавов много натяжек. Возможно, здесь сыграл роль принцип подобия: раз началась эпоха викингов и на Западную Европу обрушились полчища морских кочевников в лице датчан и норвежцев, то надо куда-то девать шведов — вот и нашли им место, в России, причем почему-то во главе с датским конунгом. И это не единственное противоречие.
В свете вышесказанного становится понятно, почему так много кельтских имен среди послов и купцов в договорах Руси с Византией. «Тексты договоров записывались на славянском и греческом языках, но транскрипция имен практически полностью соответствует латинскому написанию их в трехтомной "Старой кельтской лексике" А. Хольдера и других подобных изданиях (в частности, о иллирийских и венетских именах). В большинстве, это именно кельтские и иллиро-венетские имена, широко распространенные в эпоху Великого переселения народов, когда, по замечанию Иордана, племена охотно перенимали имена друг у друга. Часть их до сих пор употребительна в кельтском именослове»[77].
Рассмотрим критически основные факты, на базе которых Рюрика, Трувора, Синеуса и варягов считают скандинавами.
1. Послы русов в 838/839 г. назвали себя свеонами, что позволило норманистам считать их шведами, а следовательно, полагать, что и Русский каганат образован шведами. На это можно возразить, что свеоны — это не шведы, которых в средневековых источниках именовали свеями. Наличие в посольстве иностранцев, находящихся на службе у русов, не является доказательством того, что русы — это шведы. Свеоны, по свидетельству Тацита, населяли острова Балтийского моря. В дальнейшем они мигрировали в Испанию. Часть их вполне могла остаться на о. Рюген. К шведам они не имеют никакого отношения.
2. Норманисты считают имена Рюрика, Трувора, Синеуса, а также варяжские имена послов, известные нам по договорам Руси с Византией в X веке, однозначно скандинавскими. А.Г.Кузьмин блестяще доказал, что большинство этих имен имеют кельтское происхождение, что характерно для балтийских славян. Влияние культуры кельтов на балтийских славян не вызывает сомнения у исследователей.
3. Опираясь на свидетельство Константина Багрянородного, в котором приводятся названия днепровских порогов по-русски и по-славянски, норманисты расшифровывают эти названия с применением скандинавских языков. Вместе с тем, более успешен перевод названия этих порогов с помощью иранских языков, что вполне естественно, поскольку в Северном Причерноморье в разные периоды времени проживали различные иранские племена — скифы, сарматы, аланы, принявшие участие в этногенезе русского народа. Скорее всего, двойное название порогов существовало задолго до призвания Рюрика.
4. Этноним «русы, росы» норманисты считают шведского происхождения. Их лингвистические построения выглядят искусственными и неубедительными. Необходимо отметить, что поиски племени «русь» на территории Швеции не дали никаких результатов. Кельтское происхождение этого этнонима видится наиболее реальным.
5. Археологические находки скандинавского происхождения норманисты считают свидетельством широкого скандинавского присутствия на территории Древней Руси. Вместе с тем их наличие (в основном украшений) может говорить об экспорте этих предметов. Не исключено также производство этих предметов на местах. К тому же не исключено, что среди варягов, южнобалтийское происхождение которых не вызывает сомнения, могли находиться датские йомсвикинги, с которыми тесно сотрудничали балтийские славяне. Единственные находки единичных культовых предметов (гривны с молоточками Тора, предметы с руническими надписями) не могут свидетельствовать о широком присутствии скандинавов. Не следует также забывать, что основные скандинавские находки датируются X-XI веками, когда реально скандинавские дружины были на службе у князя Владимира и Ярослава Мудрого. Только этих русских князей знают и исландские саги.
Выводы
1. Происхождение Рюрика из среды балтийских славян видится наиболее реальным и достоверным. Из дальнейшего будет видно, что именно балтийские славяне сыграли ключевую роль в славянской миграции на территорию Новгородской и Псковской земель. Скандинавская версия его происхождения не опирается на письменные источники и является искусственной по своей сути.
2. Версия, что Рюрик был сыном князя вагров и ободритов Готлиба, видится наиболее вероятной.
Сейчас следует кратко коснуться истории балтийских славян, предками которых во многом могут считать себя славяне Северной Руси.
Глава 2.
Балтийские славяне — наши близкие предки
История балтийских славян является неотъемлемой от истории Древней Руси. Особенно это касается ее северной части, связанной с ней не только культурными корнями, но и основными миграционными потоками. Пора по-новому взглянуть на эту уникальную торговую цивилизацию, заложившую основы развития восточноевропейского славянства.
В начале VI века славяне начали активно осваивать районы польского Поморья и междуречья нижних течений Одера и Эльбы. В землях западнее Одера славяне появляются с середины VI века с последующим массовым заселением этих земель со второй половины VI — начала VII века. Низовья Эльбы и смежные приморские области были освоены славянами на рубеже VI—VII веков, в том числе знаменитый остров Рюген[78] (рис. 16). Не следует забывать, что в прибалтийских землях еще оставались венеды, оставившие смешанную славяно-кельтскую пшеворскую археологическую культуру. Благодаря этому, современные польские археологи считают славян автохтонным населением Польши.
