V династия поддерживала довольно активные связи с внешним миром: египтяне сохраняли свое присутствие на Синае и в Нубии, воевали в Ливии, поддерживали торговые сношения с Восточным Средиземноморьем; в конце правления династии, при царе Исеси, некий Баурджед совершил плавание в дальнюю страну Пунт (возможно, на побережье Красного моря в районе совр. Сомали), откуда вернулся с добычей. Однако особенно целеустремленной и агрессивной внешняя политика Египта становится при VI династии (ок. конца XXIV — начала XXII в. до н. э.). Цари этого времени посылают своих военачальников сражаться не только в Ливии и на Синае, но и в Южной Палестине. В Финикии опорным пунктом Египта становится город Библ (егип. Кебен), правители которого принимают египетские титулы и чтут египетских богов; делается попытка (правда, похоже, не слишком успешная) заложить для плаваний в Пунт особую морскую базу на побережье Синайского полуострова. Оазисы Ливийской пустыни также становятся опорными пунктами, позволяющими египтянам поддерживать караванное сообщение в обход Нильских порогов с Нубией. Особая роль в поддержании связей с Нубией принадлежала номархам Элефантины на крайнем юге Египта: их надписи рассказывают об экспедициях, приведших к подчинению ряда областей вплоть до третьего порога Нила. Нубия служила для Египта источником многих ценных материалов, в том числе золота. При этом подчинение чужеземных стран строилось на основе не насаждения там постоянной египетской администрации, а скорее признания их местными правителями вассальной зависимости от Египта.
Царская власть в Египте в середине III тысячелетия до н. э
Основой египетского общества в пору расцвета Древнего царства можно без сомнения назвать царскую власть. Фигура царя находилась на недосягаемой высоте не только Для рядовых египтян, но и для его ближайшего окружения (один из высокопоставленных сановников специально отмечает в биографической надписи в своей гробнице, что ему было дозволено поцеловать не землю перед царским престолом, а ногу царя). Это было связано с представлением о роли царя в поддержании маат посредством ритуалов и вытекающей из этого сакрализацией его власти и личности. В то же время столь исключительное положение царя имело прочную основу в самой структуре египетского общества. С исчезновением общины (скорее всего, не позднее начала правления IV династии) в Египте не осталось земли вне владений государства; соответственно, в личной зависимости от царя так или иначе находились все жители страны.
Теоретически все действия, связанные с функционированием государства, исходили непосредственно от царя; поскольку с государством в Египте было связано буквально все, каждый египтянин при исполнении своих служебных обязанностей мог рассматриваться как своего рода зависимое проявление личности царя (егип. хему — слово, означающее, среди прочего, «слуга»). Следствием этого стало своеобразное мировоззрение египтян Древнего царства, в котором главным критерием их самооценки был успех в продвижении по службе (и в особенности личная похвала царя за выполнение того или иного задания). Так, номархи Элефантины Хуэфхор и Пиопинахт, описывая в надписях на стенах своих гробниц экспедиции в Нубию, ни разу не упоминают о проявлениях ими самими или их спутниками личной храбрости, обходят стороной собственные яркие впечатления от далеких стран — все то, что должно было составлять и, несомненно, составляло для них психологическую ценность участия в подобных предприятиях; единственное, на чем они делают акцент, — это практическая польза их экспедиций (прежде всего привезенная добыча) и их оценка царем.
Тексты писцовых поучений (произведений особого жанра, сложившегося в среде образованного чиновничества и отражавшего его мировоззрение) придают ведущее значение сдержанности в проявлении чувств, приличествующей служилому человеку независимо от того, сколь высокое место в государственном аппарате он занимает. Согласно самому пространному из этих текстов — «Поучению Птахотепа», составленному от имени верховного сановника царя V династии Исеси, — его адресат должен быть послушен и почтителен к вышестоящим, доброжелателен и готов прийти на помощь подчиненным и просителям, не должен ни перед кем превозноситься своей ученостью, сколь велика бы она ни была. Подобный идеальный чиновник все свои помыслы должен сосредоточить именно на достижении успеха по службе: собственно говоря, именно этому призваны содействовать повторяющиеся в поучении рекомендации насчет личной скромности и бесконфликтности в отношениях с людьми.
Личная жизнь такого человека должна протекать исключительно в семье, создаваемой и ради плотских радостей, и ради продолжения рода; женщина в такой семье выступает как вполне равное мужчине создание, с мнением и интересами которого необходимо считаться; однако внесемейная романтическая любовь заслуживает решительного неодобрения как иррациональное чувство, из-за которого многие люди пренебрегли своей пользой и успехом в служебных делах. Определенная эмоциональная стертость «героев» автобиографий и поучений эпохи Древнего царства связана не только с сосредоточенностью их составителей на служебной карьере, но и с тем, что проявление ярких черт в их характере привело бы к акценту на их личных качествах, неуместному в условиях, когда главное и постоянное внимание всех обитателей страны было сосредоточено на ее сакральном правителе.
Рядовые египтяне Древнего царства — работники царя и вельмож
Большинство населения Египта составляли работники крупных сельскохозяйственных угодий и ремесленных мастерских. Те из них, кто был занят в полеводстве, были сведены в рабочие отряды, аккордно выполнявшие те или иные виды работы (пахоту, сев, жатву, обмолот зерна) на больших участках земли. Своей собственной земли они не имели, и возмещением за труд служил натуральный паек (денежного обращения и соответствующей ему оплаты труда в Египте Древнего царства не было). Покинуть место своей работы по собственной воле такие работники не могли; следовательно, с точки зрения формы эксплуатации, которой они подвергались, они были рабами (хотя сам этот термин к ним не применялся). Настоящих рабов, обозначаемых соответствующим словом (егип. бак) и считавшихся собственностью конкретных хозяев, было очень немного.
Натуральное жалование за свой труд получали и чиновники низшего и среднего уровня; когда-то, в эпоху Раннего царства, такую оплату (причем не только «сухим пайком», но и в виде приготовленной пищи) выдавали даже высшим сановникам. Однако к середине III тысячелетия до н. э. главным способом обеспечения последних стало выделение в их постоянное держание из состава государственного хозяйства крупных поместий, включавших по несколько угодий, обслуживавшие их ремесленные мастерские и даже обеспечивающий обмен между ними рынок. Такие поместья передавались по наследству (чаще всего вместе с должностью их владельца) и считались столь важной частью быта вельмож, что подробно изображались на рельефах их гробниц: сам их статус, вместе с обслуживающими работниками, обозначался термином «принадлежащий плоти» (егип. ни джет) того или иного вельможи.
В то же время должностное держание вельможи оставалось под высшим контролем государства и, видимо, могло быть у него отобрано вместе с должностью. Помимо этого, вельможи могли располагать и некоторой личной собственностью, однако основой их богатства оставалось все же должностное держание. Крупные хозяйства такого же типа, что и у вельмож, находились также во владении храмов и в непосредственном распоряжении государства; при этом работники всех подобных хозяйств, независимо от того, кому непосредственно они служили, могли быть мобилизованы в порядке повинности на работы, проводимые государством, например, по строительству ирригационных сооружений.
Несмотря на, казалось бы, тотальный контроль государства за жизнью общества, египтяне не только не тяготились им, но и связывали с государством (и прежде всего с особой царя) свое благополучие. Даже рядовые работники хозяйств вельмож на рельефах их гробниц выглядят вполне довольными своей судьбой: во время работы они поют и обмениваются шутками при встречах на рынке. На протяжении примерно полутысячелетней эпохи Древнего царства египтяне, в отличие от всех известных им соседних племен, жили в стабильном обществе, не знавшем голода и войн. Несмотря на какие бы то ни было имущественные и иерархические различия между собой, они могли ощущать себя равными перед колоссальной фигурой своего сакрального правителя. Все это побуждало египтян вполне искренне считать свое общественное устройство идеальным, созданным богами и находящимся под их прямой защитой.
