- Вот и ладно. А ежели услышишь чего там, в Москве, то не забудь и о том доложить. Можешь идти. Готовься к отъезду.
- Ваше сиятельство, - уже направившись к двери, заговорил Гаврила Андреевич, - помните, докладывал вам про Зубарева Ивана, что из Тобольска родом?
- Помню. И что с того? Надо полагать, уже на каторге кандалами звенит? Чего вдруг о нем вспомнилось на ночь глядя?
- От графа Ивана Симоновича Гендрикова послание получил...
- Неужто и он тем каторжником интересуется?
- Гостит он у него в имении. Бежал из-под стражи.
- Не может быть?! - глаза Бестужева моментально засверкали неподдельным интересом. - Может, обознался граф? С чего тот колодник в его имение вдруг заявился?
- Того знать не могу. Но Иван Зубарев, на мой взгляд, человек непредсказуемый.
- Как-как? - переспросил Бестужев.- Непредсказуемый, говоришь? Верно замечено, есть такая порода людей. Непредсказуемая... - и так, и этак покатал он во рту понравившееся словечко. Подошел вплотную к поручику и тихо проговорил, почти прошептал:
- Пренепременно встреться с тем Зубаревым и постарайся, чтоб незаметно выбрался он из Москвы. Найди ему попутчика из верных людей.
- Куда же направить его? Обратно в Сибирь? - Кураев несказанно удивился, что канцлер вдруг проявил необычайный интерес к купеческому сыну и хочет помочь тому скрыться от правосудия.
- В Сибирь он всегда успеет, - хохотнул неожиданно развеселившийся Алексей Петрович, - присоветуй ему в Польшу направиться, к старообрядцам в их поселения. А там пусть сыщет Мирона Нескорова. Найдет, найдет, успокаивающе поднял вверх ладонь канцлер, увидев, что поручик собирается что-то спросить у него. - Не может быть, чтоб таковский человек, как этот купецкий сын, да не нашел кого-то там. - И дальше что ему следует делать?
- А вот того тебе знать не следует, любезный, - ухватил Кураева за локоть канцлер. - Для тебя же лучше, - добавил, увидев, как тот нахмурился. - Наше дело такое, что одному лучше много не знать. Поровну меж всеми делить, чтоб каждый кусочек из всего знал, а все вместе лишь тот, кто сверху за всем тем наблюдает, - направил указательный палец себе в грудь.
- Будет исполнено, ваше сиятельство,- поклонился Кураев.
- Надеюсь, - живо откликнулся тот.- И не забудь, пусть непременно найдет в раскольничьих поселениях Мирона Нескорова. И вот еще что, голубчик, выбрось в огонь послание от графа. Сделаешь? - почти просительно проговорил Бестужев. Кураев молча кивнул и вышел.
Когда Гаврила Андреевич, встретившись с Зубаревым в имении графа Гендрикова, сообщил ему, что в скором времени Иван отправится в южные порубежные города, где проживают уже долгое время старообрядцы, бежавшие еще во времена правления Петра Алексеевича из России, у Ивана чуть глаза на лоб полезли.
- Чего я там позабыл-то, в тех краях?- раскрыл он рот от изумления.
- Так надо, - не стал вдаваться в объяснения Кураев. - В Сибири тебя уже ищут, а вот в Малороссии вряд ли станут.
- Можно и в Москве переждать до поры, - попробовал предложить нечто среднее Иван, но поручик и слушать не хотел.
- Или едешь, куда сказано, или... отправляйся на все четыре стороны, и ко мне больше не обращайся. К тому же, - добавил он таинственным шепотом, поручение тебе будет особое. Хочешь службу сослужить отечеству своему?
- Ага, - согласно кивнул Иван.
- Найдешь в тех раскольничьих поселениях Мирона Нескорова, а он уже дальше направит тебя.
13
... В конце лета, на Успение, через Серпуховскую заставу по направлению на город Тулу проехала ничем не приметная повозка, запряженная парой добрых коней. Статный вид и упитанность породистых рысаков - единственное, что отличало ту повозку от прочих, направляющихся в южные пределы необъятной Российской империи. В повозке находились сержант из города Глухова Роман Галактионович Замахаев и Иван Васильевич Зубарев, одетый в солдатскую форму и вписанный под чужим именем в подорожную сержанта. Кони и повозка были выделены им из личной конюшни графа Гендрикова, на чем настоял поручик Кураев, принимавший непосредственное участие в отъезде из Москвы Ивана Зубарева.
- Куда еще дальше? - всхлипнул Иван. - И так чуть не край земли. - Он плохо представлял, что находится дальше за теми землями: то ли армяне живут, то ли немцы, а может, и совсем не известная ему нация. Но спорить с поручиком он долго не мог, тот подавлял его своей жесткой и непререкаемой волей, да и вообще не оставлял выбора. Потому, поахав и поохавши вволю, Иван-таки согласился, заметил, как облегченно вздохнул Гаврила Андреевич.
- Главное не забудь. Мироном Нескоровым он зовется, - напутствовал его на поручик.
- Умирать стану, а не забуду, - ответил Иван и полез обниматься с Кураевым, словно он был едва ли не ближайшим его родичем. Тот не стал противиться и крепко хлопнул Ивана по спине, перекрестил на прощание.
С тем и выехали. Своих денег у Ивана осталось совсем чуть, а Роман Замахаев, которому была выделена специальная сумма на пропитание, не спешил раскошеливаться, потому обедали и ужинали лишь когда останавливались на ночлег на одном из постоялых дворов, в изобилии встречающихся им по дороге.
Сержант Замахаев был лет на десять постарше Ивана, успел повоевать с турками, служил в полку Ивана Симоновича Гендрикова, приглянулся графу своей расторопностью и сноровистостью, а постепенно стал поверенным многих тайных поручений, сопровождал того во время многочисленных поездок, и за доверие платил полной преданностью. Был он родом из старинного городка Глухова. Начало его род брал, как и у многих поселенцев тех мест, от запорожских казаков, о чем свидетельствовали его густые, свисающие ниже подбородка, усы, тронутые ранней сединой. Скуластое смуглое лицо Романа с неизменной усмешечкой в уголках губ делало его добродушным, если не простаком, но это могло обмануть лишь недальновидных, случайных людей. Роман во всем имел свой собственный расчет и понимание происходящего. И когда граф Гендриков сообщил ему о поездке в южные пределы империи, он первым делом обрадовался тому, что удастся побывать дома, сообразил, что получит прогонные деньги, на чем можно будет сэкономить, а когда увидел графских коней, сердце его учащенно забилось, едва он прикинул примерную им цену. Затем он придирчиво оглядел попутчика, пытаясь понять, с чего это вдруг Иван Симонович принимает участие в судьбе этого молодца, но спросить самого графа отважился, решив выяснить это у Ивана по дороге. Однако тот оказался, или не так прост, как решил было про себя Роман, или в самом деле не знал, зачем направляется в Малороссию, но ничего определенного от него сержант так и не услышал. Тот все больше рассказывал о Сибири, о родне, а то и вовсе молчал, подремывая и сонно поглядывая вокруг. В конце концов, Роман не выдержал: природное любопытство взяло верх, и он принялся осторожно расспрашивать Зубарева о цели его поездки.
- С Иваном Симоновичем давно знаком? - начал он издалека.
- Да года два как будет.
- Служил под его началом али как?- решил проверить его Замахаев, хотя наверняка знал, что вряд ли Иван когда-нибудь брал в руки оружие: выправка не та, да и не походил он на человека военного.
- Нет, не довелось, - чистосердечно признался Зубарев. - Бог миловал. На шпагах дрался с одним молодчиком, а тот возьми да уколи меня, - он небрежно махнул рукой, - а поручик Гаврила Андреевич и свез меня к графу на излечение. Замахаев недоверчиво оглядел Ивана, не совсем представляя, как этакий увалень может драться на шпагах, приходилось верить тому на слово.
- Ну, а в Малороссию по какой надобности едешь?
- По секретной, - спокойно пояснил Иван, позевывая. - Мне потом еще дальше ехать требуется.
- Врешь ты, однако, - смахнул с лица дорожную пыль сержант, - таких, как ты, не то что с поручением, а и в лавку за вином посылать не с руки.
- Это почему вдруг? - слегка обиженно спросил его Иван. - Ты не гляди, что я на вид не шибко прыткий, а вот до самой государыни дойти сумел, она саморучно из рук моих прошение приняла.
- Брешешь, - не раздумывая, отвечал Замахаев, - тебя до государыни и близко не подпустили бы. Там столько охраны, полиции...
- Не хочешь, то и не верь, - отирая о подкладку кафтана розовобокое яблоко и принимаясь смачно, с хрустом жевать, небрежно отвечал Иван. И столько превосходства было в его небрежном тоне, что сержанту не оставалось ничего другого, как поверить.
- И что она тебе сказала, государыня?
- Дарю тебе прииски в уральских землях, сказала, - запуская подальше на обочину дороги яблочную сердцевину, сообщил Иван.
- И далеко ли они, прииски те?
- Где им быть, как не в башкирских землях. Там и есть.
- Далече отсюда будет.
- Далече, - согласился Иван и принялся отирать новое яблоко, которых он задешево накупил целую корзину в одном из сел, где они останавливались ночевать в последнюю ночь.
- Чего же ты к нам на Украину едешь? Прииски твои в другом месте находятся.
