Генерал-лейтенант В. Румянцев, близкий к Сталину человек, рассказывал: "В критический момент обороны Москвы я и полковник авиации А. Голованов находились в кабинете Сталина. В это время раздался звонок из "ВЧ" армейского комиссара Н. Степанова. Между ними состоялся такой разговор. Степанов: "Товарищ Сталин, разрешите нам перевести штаб ВВС Западного фронта за восточную окраину Москвы?" Пауза. Сталин: "У вас есть лопаты?" Степанов: "Какие нужны лопаты?" Сталин: "Все равно, какие найдутся". Степанов: "Найдем лопаты". Сталин: "Товарищ Степанов, дайте каждому вашему товарищу по лопате в руки, пусть роют себе братскую могилу. Вы останетесь в Перхушкове, а я в Москве. Отступления не будет. Только вперед".
Г. К. Жуков в своей книге "Воспоминания и размышления" писал: "Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось из минувшей войны, я отвечаю: битва за Москву. Сталин своей жестокой требовательностью добивался, можно сказать, почти невозможного".
А. Рыбин,
бывший военный комендант ГАБТа СССР,
майор в отставке".
Письмо А. Рыбина комментирует ученый:
"Письмо А. Рыбина представляет несомненный интерес как свидетельство одного из участников событий, происходивших в дни обороны Москвы 15-16 октября 1941 года. Свое основное утверждение - "Москву сдавать не собирались" - автор попытался подкрепить рядом воспоминаний бывших сотрудников охраны И. Сталина, личных шоферов последнего, старшей сестры-хозяйки из обслуживающего персонала и других.
Сталин выглядит у А. Рыбина как человек спокойный, уравновешенный, благотворно влиявший на всех окружающих, пожалуй, больше всех уверенный, что враг не пройдет в Москву, и поэтому не собиравшийся ее оставлять.
Однако при внимательном чтении письма нетрудно убедиться, что приводимые в нем отдельные факты как раз говорят и об обратном. Даже малосведущий читатель может усомниться в том, что широкие эвакуационные мероприятия в столице, раздача продуктов "из магазинов населению, чтобы не достались врагу", минирование сталинских дач ("Зеленой" и в Семеновском), да и Большого театра, подготовка спецэвакопоезда и т.п., - что все это проходило помимо Верховного, исключительно по инициативе окружения Сталина и без какого-либо согласования с ним.
Между тем документальные источники говорят о том, что положение советской столицы к середине октября 1941 года было чрезвычайно серьезным и опасным и твердой уверенности у Сталина в ее неприступности, конечно, не было.
12 октября ГКО принял постановление о создании вокруг столицы Московской зоны обороны, состоявшей из двух оборонительных рубежей. На это заседание ГКО были приглашены секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаков, председатель исполкома Моссовета В.П. Пронин и другие работники советского и партийного аппаратов.
На следующий день состоялось собрание актива Московской городской партийной организации, на котором с докладом "О текущем моменте" выступил А.С. Щербаков. Сообщив, что за истекшую неделю военное положение ухудшилось, он остановился на практических мероприятиях, которые в сложившейся обстановке должны были провести коммунисты столицы. Перед лицом возросшей опасности все коммунисты, комсомольцы и все трудящиеся Москвы мобилизовывались на ее защиту.
Между тем с 13 октября упорные и ожесточенные бои развернулись уже на Волоколамском, Можайском, Малоярославецком и Калужском направлениях.
15 октября ГКО выносит постановление "Об эвакуации столицы СССР г. Москвы". Текст этого документа был обнаружен мною в одном из архивов более четверти века назад. В нем говорилось:
"Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС - т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД - т. Берия организует их охрану).
2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также правительство во главе с заместителем Председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позже, смотря по обстановке).
3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба - в г. Арзамас.
4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД т. Берии и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)".
Чтобы иметь четкое представление о том, собирались или нет сдавать Москву, обратимся также к воспоминаниям А. И. Микояна, который так описывает ту критическую обстановку:
"15 октября в 8 часов утра вдруг меня будит сотрудник охраны и сообщает, что Сталин просит в 9 часов зайти к нему... Как я помню, вместе со мной пришли В.М. Молотов, Г.М. Маленков, Л. П. Берия, Н. А. Вознесенский, А.С. Щербаков, Л.М. Каганович. Сталин внешне держался спокойно. Коротко изложил обстановку, сказал при этом, что до подхода наших войск немцы попытаются раньше подбросить свои резервы и фронт под Москвой может быть прорван. Он предложил срочно, сегодня же, эвакуировать правительство и важнейшие учреждения, видных политических и государственный деятелей, подготовить город на случай прорыва фронта противником и вторжения его в Москву. Сталин приказал заминировать важнейшие машиностроительные заводы и другие предприятия, которые в случае занятия столицы могут быть использованы неприятелем для военных нужд и производства боеприпасов... Кроме того, он приказал командующему войсками Московского военного округа генералу П. А. Артемьеву, солидному, серьезному человеку, подготовить план обороны столицы, имея в виду удержать если не весь город, то хотя бы большую часть до подхода главных резервов из Сибири и с Дальнего Востока. Это даст возможность организовать контрнаступление и изгнать немцев из-под Москвы.
Сталин сказал, что правительство надо эвакуировать в Куйбышев, туда же направить иностранные посольства, а наркоматы - в другие города. Молотову и мне было предложено срочно вызвать всех наркомов и объяснить им, что необходимо срочно, в течение суток, организовать эвакуацию всех наркоматов.
Тут же я пошел в комнату Поскребышева и позвонил управляющему делами Совнаркома Чадаеву, чтобы он срочно вызвал наркомов по неотложному вопросу.
Сталин предложил всем членам Политбюро и ГКО выехать сегодня же, "а я выеду завтра утром", - сказал он.
Я по своей вспыльчивости спросил: "Почему ты можешь ехать завтра, а мы должны сегодня? Мы тоже можем поехать завтра. Вот, например, Щербаков и Берия должны покинуть город последними". Далее я сказал: "Мне тоже нечего сегодня ехать, я останусь и завтра вместе с тобой поеду". Другие молчали. Вообще постановка этого вопроса была так неожиданна, что не вызвала даже споров...
Через несколько часов я зашел к Сталину в кабинет. Там был Молотов. На столе лежала рельефная карта западной части Москвы, включая Бородинский мост через Москву-реку, где были обозначены оборонительные рубежи. Молотов указкой показал Сталину, как будут отходить войска..."
16 октября в газете "Правда" была напечатана статья "Враг продолжает наступать - все силы на отпор врагу". В этот день, когда осуществлялась массовая эвакуация населения, московских предприятий и учреждений, в городе возникла довольно сложная и напряженная обстановка. Преступные элементы попытались использовать ее для грабежей и нарушения общественного порядка. Но их действия, как и отдельные проявления паники, были решительно пресечены. "Жители Москвы дали достойный отпор пособникам врага паникерам", - вспоминал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Растерянность проявила лишь небольшая часть жителей. Подавляющее же большинство москвичей было убеждено, что враг не пройдет в Москву. И они удваивали свои усилия, чтобы увеличить выпуск продукции, необходимой для фронта, шли в партийные комитеты и военкоматы с требованием направить их на передовые рубежи защитников столицы. Повсеместно продолжалось создание коммунистических батальонов, которые позднее стали называться рабочими.
Еще в ночь с 15 на 16 октября в Красном зале Моссовета были собраны командиры и комиссары добровольческих подразделений. Здесь им зачитали приказ о переходе батальонов на боевые позиции на ближних подступах к столице. Он требовал превратить город в неприступную для врага крепость. К 16 октября формирование рабочих батальонов во всех районах Москвы в основном завершилось, и они заняли наиболее важные рубежи обороны.
Боевым призывом для патриотов-москвичей стали обращенные к ним слова Московского комитета партии: "Коммунисты и комсомольцы - бойцы рабочих батальонов! Ваше место в авангарде борьбы. Ваше место там, где наиболее сложна обстановка, где наиболее серьезное положение. Своим личным примером увлекайте остальных бойцов на решительный бой и ратный подвиг во имя великого и благородного дела защиты Москвы".
