Поезд прибыл на "Маяковскую". Два вагона подошли к стоящим на правой стороне шести вагонам.
В этот миг по радио мир услышал звуки из зала торжественного заседания. Все было, как всегда. Перед президиумом расположились для записи доклада стенографистки. Четко работал секретариат Моссовета. Верховный Главнокомандующий пригласил маршала Буденного, которому утром предстояло принимать парад на Красной площади, и генерала Артемьева, командующего парадом, занять места в президиуме. Председатель исполкома Моссовета Пронин объявил торжественное заседание открытым.
- Никакая сила не могла нам помешать отметить Октябрь, - рассказывает В. Пронин. - Красная площадь выглядела строгой, но торжественной. Нарядными стали гостиница "Москва", Дом союзов, МХАТ, филиал Большого театра. В Москву пришел праздник.
Перед началом Сталин поинтересовался, кто приглашен на заседание. В зале собралось много военных. Те, кто работал в тылу, также нередко носили форму. На снимке, сделанном в тот вечер и опубликованном в "Истории Великой Отечественной войны", в переднем ряду среди штатских запечатлен человек в гимнастерке. Это военный комиссар Генерального штаба Ф. Боков.
- Места в билетах не были пронумерованы, - говорит он, - и я, придя заранее, сел в передних рядах. Напряженная тишина подчеркивала торжественность момента... Ни с чем не сравнить чувства, испытанные нами тогда. Заседание дало небывалый заряд бодрости, уверенность в победе.
В 19.30 начался доклад Сталина. Словам Председателя Государственного Комитета Обороны, прозвучавшим под сводами "Маяковской", внимала вся страна.
- Наше дело правое - победа будет за нами!
Казалось, колонны, подпирающие своды, не выдержат бури рукоплесканий, грома оваций.
"Победа будет за нами!" - мысленно вторил каждый.
Грянул "Интернационал". Слова гимна в эти минуты звучали как клятва перед сражением:
Это есть наш последний и решительный бой...
До начала ноябрьского генерального наступления гитлеровской армии оставалась неделя.
Как готовились встретить это величайшее испытание защитники Москвы, о чем думали в тот незабываемый вечер те, кто находился на "Маяковской"?
Бывший начальник смены метростроевцев депутат Верховного Совета СССР Т. Федорова вспоминает:
- Не помню другой такой волнующей встречи. Свое настроение после заседания и парада нам хотелось передать всем. Вскоре с делегацией москвичей я уехала на фронт. Нас слушали танкисты, опаленные в боях. Они клялись отстоять Москву.
Бывший руководитель ПВО Москвы генерал Д. Журавлев:
- На заседании я сидел у края ряда, чтобы в случае воздушной тревоги ехать на КП. Адъютант дежурил у выхода и должен был дать мне сигнал. Больше в тот вечер и на другой день фашисты к Москве не подступили.
Бывший заместитель председателя Моссовета И.Фадин:
- Это был переломный момент. Я почувствовал тогда, что есть сила. Москва выстоит.
Бывший командующий Московским военным округом генерал П. Артемьев:
- Как было договорено, после доклада я сообщил членам ГКО время начала парада - 8 часов утра. Оно было согласовано с С.М. Буденным и руководителем Московской партийной организации А. С. Щербаковым. После заседания Александр Сергеевич Щербаков сказал мне, спеша к выходу: "Буду поднимать народ на Красную площадь..."
Стихли аплодисменты, звуки "Интернационала". В наступившей тишине раздались знакомые всем слова прекрасной песни:
Широка страна моя родная...
Пел так, что волнение сжимало грудь, Марк Рейзен, народный артист СССР.
Начался концерт. Члены президиума пересели в первый ряд. Артистам хорошо было видно, как внимают музыке сидящие в зале люди.
В тот вечер пели Валерия Барсова, Иван Козловский, Максим Михайлов. Козловский и Михайлов исполнили "За реченькой яр-хмель".
Перевейся яр-хмель на нашу сторонку,
На нашей сторонке удача большая...
Лучшей песни для этого вечера, очевидно, трудно было найти. При этих словах члены Политбюро, сидящие в первом ряду, оживились. Они знали, что скоро на нашей стороне будет большая удача.
- Мне говорили потом, - рассказывал мне народный артист СССР Иван Козловский, - что в тот вечер многие впервые с начала войны улыбнулись...
- Еще один эпизод. В моем термосе, куда я перед концертом обычно наливал кофе без сахара, после выступления я обнаружил чей-то подарок. Вместо кофе в термосе оказался коньяк...
...Отзвучала последняя песня. Машинист тронул правительственный состав. Поезд уходил в сторону "Белорусской". В сторону Победы.
ПАРАД ГРЯДУЩЕЙ ПОБЕДЫ
Москва готовилась к обороне. На Красной Пресне - баррикады. На площадях - противотанковые ежи. День и ночь работали ЦК, МК и МГК партии, Ставка, Государственный Комитет Обороны.
Оставалось девять дней до нового генерального наступления на Москву, когда, обратившись к солдатам Восточного фронта, германское командование, запасшееся парадным обмундированием и отчеканившее медали за взятие Москвы, восклицало: "Солдаты! Перед вами Москва! За эти два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва - это конец войны. Москва - это отдых. Вперед!"
Оставалось девять дней до того, как политрук Василий Клочков перед смертью сказал: "Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва!"
Приближалось 7 ноября, так не похожее на все остальные годовщины Октября. Лишь, как всегда, наступал поздний рассвет, лишь, как всегда, должен был состояться парад Красной Армии.
О такой демонстрации силы не подозревал враг. Гитлеровское командование сообщило, что Москву видно в хороший бинокль.
О таком торжественном акте еще не догадывались союзники, считавшие, сколько дней осталось до падения красной столицы.
О таком празднике не думали красноармейцы, ночевавшие в окопах Западного фронта.
Знали о том, что состоится парад, вначале только двое. Один из них командующий Московским военным округом и Московской зоной обороны генерал-лейтенант Артемьев.
...Автомобиль командующего мчался по ночным улицам из штаба округа к воротам Кремля. Шофер слышал взрывы зенитных снарядов, видел стрелы прожекторов. Налет. Генерал не обращал внимания на воздушную тревогу. В голове - названия частей, цифры, число бойцов, винтовок. Сейчас предстоит отчет о резервах Верховному Главнокомандующему Сталину.
Но разговор пошел о другом - параде войск на Красной площади.
- Парад равноценен большой фронтовой операции. Парад провести!
Как секретно осуществить операцию, в которой должны быть заняты десятки тысяч людей? Командующий парадом Артемьев посоветовался с членом Военного совета секретарем МК и МГК партии А.С. Щербаковым.
- Меня и других командиров вызвали на совещание, - вспоминает бывший командующий дивизией имени Дзержинского Михаил Петрович Марченков. - Речь пошла о том, что в середине ноября предполагается провести смотр войск на Крымской площади.
- Строевая подготовка плоховата, - заметил Щербаков, - потренироваться нужно.
- Как проходить будем? - задали вопрос.
- Как на Красной площади...
Единого для всех места репетиций не было. Бойцы ОМСБОНа - Отдельной мотострелковой бригады особого назначения - сводным полком проходили к набережной. Здесь отрабатывали шаг. При налетах укрывались под мостами. Рядом с Устьянским мостом взорвалась бомба. Осколком ранило командира роты старшего лейтенанта Немцова.
По улицам Москвы ходили моряки, прибывшие с кораблей Черного и Балтийского морей. Они не могли понять, зачем их учат строевой подготовке, вместо того чтобы вести в бой.
Роты 2-й Московской коммунистической дивизии поочередно снимались с позиций и уходили маршировать на лесные опушки. Из школ, превращенных в казармы, выходили рабочие батальоны в штатском, но вооруженные, и тоже маршировали. Один ретивый командир решил: раз смотр, так с музыкой - и вывел свой полк на набережную с духовым оркестром, за что и получил нагоняй.
И сейчас, спустя четверть века, ни один участник парада - будь то рядовой или командир дивизий - не говорит о том, что он догадывался о подготовке к октябрьскому параду.
Яростнее становились налеты. Но никто не был в силах помешать Москве отметить свой праздник. Над городом грохотали зенитки, а из репродуктора на площади Свердлова патрули - только они могли не находиться в бомбоубежище слушали трансляцию торжественного заседания. В цехи, где работа не прекращалась и во время налетов, радио доносило "Интернационал", звучавший под сводами дворцового зала станции метро "Маяковская": "Это есть наш последний и решительный бой..."
После доклада на "Маяковской" начался концерт, а в это время в штабе МВО командиры получали устный приказ о параде, который был назначен на 8 часов утра - вскоре после восхода солнца.
