В середине июня борьба достигла своего высшего драматического пункта. Правда, наши сведения как об этом пункте, так и о самой развязке, исходят из источника победителя. Поэтому вполне естественно, что ход и исход борьбы победитель рисует в том свете, в каком это ему выгодно, тем более, что ведь победители всегда правы! Более или менее цельный рассказ о разыгравшейся драме в Кремле с 18 по 29 июня 1957 года помещен в органе ЦК Итальянской коммунистической партии "Унита" от 8 июля 1957 года в статье его московского корреспондента Джузеппе Боффа. Источник Д. Боффа — это закрытое письмо ЦК КПСС на имя местных парторганизаций с отчетом о том, как и что происходило во время обсуждения спорных вопросов в Президиуме ЦК КПСС и как проходило само осуждение группы Молотова на пленуме ЦК КПСС. Корреспондент "Униты" говорит, что поскольку к этому письму приложены стенографические протоколы заседаний Президиума ЦК и самого пленума ЦК, то он считает, что официальная версия правильно воспроизводит действительную картину событий.
В данном случае для нас важно, что корреспонденция Д. Боффа уже сама является полуофициальным документом, поскольку она напечатана в центральном органе Итальянской коммунистической партии. Вот что рассказывает Д. Бофф со слов своих информаторов из ЦК КПСС.
Группа Молотова разработала план удаления Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС. Воспользовавшись отсутствием трех членов Президиума ЦК, она потребовала созыва заседания Президиума якобы для обсуждения текста речей членов Президиума, которые должны быть произнесены на праздновании двухсотпятидесятилетия Ленинграда. Однако, когда 18 июня Президиум собрался, они немедленно потребовали изменения состава Секретариата ЦК и правительства, заявляя, что политика Хрущева "троцкистская и оппортунистическая". Группа Молотова внесла список предлагаемого ею состава нового руководства и потребовала немедленного голосования. В этом списке имя Хрущева отсутствовало. Некоторые члены Президиума ЦК выступили против этого требования, заявив, что решение такой важности должно приниматься Президиумом в полном его составе. Им удалось оттянуть голосование до прибытия отсутствовавших членов Президиума. После прибытия этих членов сторонники Хрущева заявили, что принять решение об изменении состава Секретариата ЦК и самого Президиума полномочен только пленум ЦК. Однако Молотов, Каганович и Маленков продолжали настаивать на принятии решения об изменении руководства еще до созыва пленума ЦК и на немедленном опубликовании в печати этого решения вместе с политическим заявлением, текст которого был составлен Шепиловым. Дискуссия по этому вопросу в Президиуме продолжалась несколько дней. Извещенные об этих событиях, члены ЦК начали съезжаться в Москву и потребовали немедленного созыва пленума ЦК.
22 июня открылся пленум, на котором секретарь ЦК и член Президиума Суслов сделал информационный доклад о событиях в Президиуме ЦК. После Суслова выступили Молотов, Маленков, Каганович и Шепилов с требованием изменения руководства. Однако их требование не получило поддержки со стороны большинства членов ЦК. Почувствовав свою изоляцию, они попытались отступить со своих позиций, но члены пленума ЦК этим не удовлетворились и потребовали удаления всей этой группы из центральных органов партии. Группу Молотова обвинили в попытке захватить власть нелегальным путем.
Такова информация "Униты". Некоторые дополнительные, но характерные сведения узнал об этих событиях и варшавский корреспондент агентства "Ассошиэйтед Пресс" из руководящих кругов Польской объединенной рабочей партии. Согласно этим сведениям, первая схватка Хрущева с Молотовым произошла на первом же заседании пленума ЦК 22 июня по вопросу о повестке дня пленума. Желая покончить с группой Молотова, Хрущев внес предложение поставить первым пунктом повестки дня вопрос "О внутреннем положении в КПСС". Молотов, напротив, предложил обсудить первым вопрос "О международном положении в СССР в связи с попытками империалистических путчей в Познани и Венгрии", а также "об отношениях с коммунистическими партиями в Польше, Италии, Японии и США", то есть с теми коммунистическими партиями, руководства которых не присоединились к официальным советским заявлениям об империалистическом характере происхождения восстаний в Познани и Венгрии.
Против Молотова немедленно выступил секретарь Свердловского обкома партии Кириленко, заявив, что "виновники той бури возмущения, которая поднялась во всем мире против Советского Союза после венгерских событий, находятся в самой нашей партии" и что "консерватизм группы Молотова привел к восстанию в Венгрии и она же виновата в падении международного престижа Советского Союза после подавления венгерского восстания". По сведениям тех же польских кругов, на первом заседании, продолжавшемся беспрерывно тридцать пять часов, Хрущев выступил с трехчасовой речью, в которой указал, что антипартийная группа Молотова, Маленкова, Кагановича и Шепилова имела центр в Москве и распространила свое влияние через своих ставленников на весь партийный аппарат в КПСС. Молотов же, используя Министерство иностранных дел и советский дипломатический аппарат за границей, проводил свою личную политику. Он саботировал также примирение между СССР и Югославией, намечавшееся уже в 1954 году, которое задержалось на целый год из-за интриг Молотова. Таковы сведения из польских кругов. Как корреспонденция московского представителя "Униты", так и информация варшавского корреспондента названного американского агентства, в основном подтверждаются не только текстом резолюции июньского пленума, но и теми подробностями, которые были сообщены членами Президиума ЦК КПСС в их речах в Ленинграде 6 июля 1957 года.
Молотов и Каганович стали жертвами собственной школы и по этой линии. Как я рассказывал в первой части этой книги, именно они, вместе со Сталиным, при помощи таких же методов использования "московского актива", свергли в октябре 1928 года руководство Московского комитета во главе с Углановым. Поведение Хрущева в масштабе всего ЦК лишь свидетельствует о превосходстве талантливого, хотя и неблагодарного, ученика над своими вчерашними учителями.
Посмотрим теперь, каково было партийно-политическое лицо того съезда, который открыл Хрущеву дорогу к власти? По данным секретаря ЦК и председателя Мандатной Комиссии XX съезда Аристова, 69 % делегатов XX съезда составляли люди, вступившие в партию после установления единоличной диктатуры Сталина, то есть после ликвидации мыслящей партии. Свыше 500 делегатов получили должность функционеров после смерти Сталина. Такому съезду Хрущев мог преподнести любую программу и безнаказанно разоблачить кого угодно, если он владеет аппаратом власти. Вот этот съезд и избрал тот Центральный Комитет, который судил и убрал с партийной сцены своих вчерашних создателей.
Стоит только посмотреть на партийное лицо этого верховного судьи, чтобы понять всю глубину падения подсудимых "уклонистов".
Маленков в КПСС — с 1920 г.
Каганович в КПСС — с 1911 г.
Молотов в КПСС — с 1906 г.
А судьи кто? Вот партийное лицо ЦК, избранного на XX съезде:
Партийный стаж Количество
до октября 1917 г. 6
с 1917 г. по 1920 — 14
с 1921 г. по 1924 — 7
с 1925 г. по 1930 — 44
с 1931 г. по 1937 — 13
с 1938 г. по 1942 — 28
умерло и выбыло 7
не установлено 14
133 человека
Итого
(вычисления сделаны по мандатным данным: "XX съезд КПСС. Стенографический отчет", ч. II, Москва, 1956).
Таблица показывает, что из 130 членов состава суда над Молотовым, Кагановичем, Маленковым -124 человека, в том числе и Хрущев, вступили в партию после прихода к власти большевиков, 110 из них — тогда, когда Молотов, Каганович, а потом и Маленков были секретарями ЦК КПСС. Но зато из общего состава 255 членов и кандидатов этого ЦК 100 человек, или около 40 %, были впервые избраны туда на хрущевском XX съезде. Из общего состава 236 членов и кандидатов ЦК сталинско-маленковского XIX съезда 90 человек были вычищены (около 38 %). Это был наглядный урок для тех, кто остался от XIX съезда. Вот почему и они единогласно голосовали за Хрущева на июньском пленуме ЦК[425].
Подводя итоги июньского пленума, "Коммунист" писал: "Можно сказать без преувеличения, что пленум спас единство- Раскольники не поняли того, что навсегда и безвозвратно устранено то ошибочное положение, которое имелось в период широкого распространения культа личности и при котором принижалась роль ЦК, когда избранные им органы оказывались стоящими над ЦК и брали на себя решение таких вопросов, которые являются исключительно компетенцией пленума ЦК"[426].
Под "единством", которое спас пленум ЦК, надо, конечно, понимать "спасение" самого Хрущева. Но стал ли и на самом деле пленум ЦК таким высшим органом, который диктует свою "коллективную волю" и Секретариату и Президиуму? "Коммунист" утверждает, что дело обстоит именно так. Вот соответствующее место из той же статьи: "Решительный разгром антипартийной группы еще и еще раз подтвердил непоколебимую силу коллективного партийного руководства, все значение того, что не отдельные лица и группы, а авторитетный, коллективный, съездом избранный, орган руководит партией"[427]. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что такое категорическое заявление как раз подтверждает то, что оно хочет опровергнуть. Сила большевистского руководства всегда заключалась в том, что так называемый законодательный корпус (съезд, пленум) постоянно служит лишь громкой вывеской, полезным прикрытием для оправдания текущей практики исполнительных органов. Партия, съезды, пленумы служат для "голосования" за то, что им преподносит данная исполнительная власть, независимо от того, кто ее возглавляет — Ленин, Сталин, Маленков, Хрущев или кто-либо другой из ее будущих руководителей. В этом альфа и омега пресловутого "демократического централизма" Ленина. Один из бывших соратников Ленина С. Дмитриевский рассказывает в своих мемуарах, как Ленин учил Сталина на конференции РСДРП в Таммерфорсе (1905 г.) тому, что такое "демократический централизм" и почему он должен быть ведущим принципом большевистского руководства. До Сталина это учение явно не доходило и поэтому он: "…угрюмо молчал. Ему претил какой бы то ни было демократизм. К чему это? — сказал он, когда Ленин в перерыве спросил о его мнении. — Боевая партия должна иметь постоянный состав руководителей, не зависящих от случайности выборов. Разве на войне выбирают начальников? Ленин усмехнулся:- Ничего не поделаешь. Новая обстановка нужно искать и новые формы… Ведь по существу ничего не меняется. Правят не те, кто голосует, а те, кто правят. И уже от умения тех, кто правит, зависит, чтобы они всегда были выбраны… Сталин все-таки был недоволен. Лишь много лет спустя он понял, что "демократический централизм" прекрасная вещь, если уметь распоряжаться его аппаратом"[428]. "Отдельные лица" (Хрущев) и "группы" (Секретариат ЦК) "еще и еще раз подтвердили непоколебимую силу" этого главного принципа руководства на июньском пленуме. Этот же принцип лежит в основе создания нового расширенного Президиума ЦК. Но Хрущев сделал и в этом деле шаг вперед и ввел "новшество" в структуру законодательной власти, на которое формально не отважился сам Сталин. А именно: в новом Президиуме из 14 человек, который по уставу партии считается высшей законодательной властью между пленумами, ведущее большинство (11 человек!) имеет Секретариат ЦК — то есть исполнительная власть, так как, кроме десяти секретарей ЦК, к Президиуму принадлежит и председатель Комитета партконтроля при том же Секретариате.
