В своем трактате Ю. Крижанич обратился и к проблемам крепостного права в России. Будучи убежденным сторонником сохранения этого социально-правового института, он одновременно выступал за существенное уменьшение тяглового бремени крестьянских хозяйств, поскольку в противном случае они придут в упадок и утратят элементарную тяглоспособность, что приведет к неизбежному экономическому кризису в стране и новым социальным потрясениям.
Кроме того, в своей работе Ю. Крижанич впервые выступил с идеей панславизма и заявил о том, что именно Россия может и должна объединить славянские народы в борьбе с османской (мусульманской) угрозой. При этом он полагал, что для выполнения данной исторической миссии Россия должна перейти из православия в католицизм, что было абсолютной утопией с исторической, политической и мировоззренческой позиций. Неслучайно известный исследователь его творчества профессор Л.Н. Пушкарев в своей книге «Общественно-политическая мысль в России второй половины XVII в.» (1982) писал, что в своей политической доктрине Ю. Крижанич пытался соединить несоединимое.
Выдающимся мыслителем второй половины XVII в. был Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин (1605—1680), который, будучи знаком с произведениями Ю. Крижанича, предложил несколько иную, больше отвечающую национальным интересам страны программу реформ. Будучи сначала псковским воеводой, а затем влиятельным главой Посольского приказа, А.Л. Ордин-Нащокин написал три «Памяти», в которых содержалась целостная программа экономических преобразований страны.
Исходя из коренных интересов Русского государства и укрепления самодержавной власти монарха, он настаивал на необходимости всемерной поддержки национальной промышленности и торговли, а также укрепления позиций России в стратегически важных регионах мира, прежде всего, на Балтийском побережье. Поэтому именно он был самым убежденным сторонником русско-шведской войны (1656—1661), которая, увы, закончилась безрезультатно. А.Л. Ордин-Нащокин активно выступал в поддержку русского купечества и ратовал за предоставление ему различных привилегий и льгот. Будучи псковским воеводой, он попытался ввести в городе и его округе систему местного самоуправления и оградить здешнее купечество от произвола и мздоимства со стороны чиновного приказного люда и феодальной знати.
Кроме того, А.Л. Ордин-Нащокин был горячим сторонником протекционизма и выступал за установление высоких таможенных тарифов на ввозимые из-за рубежа товары и лишения «заморских» купцов различного рода привилегий, полагая, что в противном случае России грозит потеря национальной независимости и закабаление со стороны европейского торгового капитала. Поэтому неслучайно, став главой Посольского приказа, в 1667 г. он сразу добился принятия знаменитого «Новоторгового устава», который полностью запретил всем иностранным купцам розничную торговлю на территории Русского государства.
По мнению многих историков (Л. Пушкарев, А. Богданов, В. Вышегородцев), вторая половина XVII в. стала временем противостояния двух религиозно-культурных направлений, которые во многом предопределили дальнейшее развитие страны, особенно в годы петровских реформ. Речь идет о противостоянии так называемой «латинской партии», которая носила прозападнический и более светский характер, и «грекофильской партии», которая опиралась на традиции раннего христианства и суровой византийской догматики. Первую партию возглавляли Симеон Полоцкий и его ученик Сильвестр Медведев, а вторую партию — Епифаний Славинецкий и патриарх Иоаким.
Особенно ожесточенный характер борьба этих партий приобрела во второй половине 1680-х гг., когда основными оппонентами стали братья Иоанникий и Софроний Лихуды и Сильвестр Медведев, который имел поддержку при дворе в лице царевны Софьи и ее влиятельного фаворита, князя Василия Васильевича Голицына. Поэтому первый раунд этих баталий остался за С. Медведевым, поскольку в 1688 г. братья Лихуды были отстранены от руководства Славяно-греко-латинской академией и отправлены с дипломатической миссией в Венецию. После опалы царевны Софьи С. Медведев потерял поддержку при дворе и был обвинен в ереси. В 1690 г. церковный собор постановил сжечь все его произведения, а в феврале 1691 г., обвиненный в заговоре в пользу Софьи, он был осужден на казнь и обезглавлен.
Наша либеральная научная общественность и раньше (А. Лаппо-Данилевский), и теперь (Р. Скрынников, А. Богданов) всегда искренне сокрушалась по поводу победы «грекофилов» и утверждала, что эта «пиррова победа» «воздвигла труднопроходимую преграду на пути распространения западноевропейской культуры и науки в России». Безусловно, это слишком предвзятое представление о позиции «грекофилов», хотя определенная доля истины в этом суждении есть. Но представлять «грекофилов» в виде конченных мракобесов и обскурантов ― это уж слишком, они отнюдь не были противниками просвещения и науки, они лишь выступали против западных моделей, которые умело и изощрённо насаждались римско-католической церковью.
6. Национальная литература
Русская литература XVII века была самым тесным образом связана с общественно-политической мыслью, отражая в своих произведениях, как никогда ранее, социально-политические интересы различных социальных групп и слоев русского общества. Именно тогда русская литература вступила в новый этап своего развития, что зримо сказалось и на самом ее содержании, и на развитии разнообразных форм литературного творчества.
По мнению многих известных ученых (И. Еремин, В. Адрианова-Перетц, Д. Лихачев, В. Истрин), наиболее важным, в определенном смысле даже революционным, стало распространение светского (личностного) начала в литературе, и ее постепенное освобождение от религиозного мировосприятия и традиционной провиденческой идеологии. Другим своеобразием русской литературы этого периода стало становление и развитие демократического направления и принципиально нового жанра литературного творчества — жанра демократической сатиры, который был основан на глубоких народных традициях «смеховой культуры». Академик Д.С. Лихачев и профессор А.М. Панченко в своей известной монографии «Смеховой мир Древней Руси» (1976), анализируя «смеховую» литературу того времени, писали, что она «противопоставляет себя не только официальной "неправде" о мире, но и народному фольклору с его утопическими мечтаниями». Вообще же, по мнению этих ученых, появление новой системы жанров, основанной на личностном начале, — это и есть основной признак «перехода русской литературы от средневекового типа к типу нового времени».
Первой весь сарказм нового литературного жанра в полной мере испытала на себе Русская православная церковь. Именно в этом жанре в первой половине XVII века были написаны такие известные повести, как «Сказание о куре и лисице», в которой в ярких сатирических красках осуждалось лицемерие и стяжательство духовенства, «Служба кабаку», или «Праздник кабацких ярыжек», в которой едкой пародии был подвергнут ритуал всенощного богослужения, и «Калязинская челобитная», в которой обличались такие зловредные пороки, укоренившиеся в монашеской среде, как пьянство и распутство, а также высмеивались архаичные монастырские порядки и нравы. Не менее острая критика распутства и пьянства монахов и церковнослужителей содержалась в «Повести о Карпе Сутулове», в «Сказании о попе Савве и его славе», в «Повести о бражниках» и других произведениях.
Историки литературы давно подметили тот примечательный факт, что острая и временами едкая сатира на служителей церкви являлась самым ярким и убедительным свидетельством начавшегося кризиса религиозного мировоззрения и «обмирщения» всего культурного процесса. При этом важно понять, что эти сочинения «смеховой литературы» были направлены только против недостойных представителей Русской православной церкви, а не против самого религиозного культа и православной веры.
Объектом литературной сатиры были не только служители культа. Не менее едкой и остроумной сатире в целом ряде блестящих сочинений, таких как «Повесть о Шемякином суде» и «Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове», был подвергнут сословный (феодальный) суд Московского государства, с его традиционной волокитой, крючкотворством и продажностью судей.
Вторая половина XVII века стала временем зарождения еще одного литературного жанра — жанра бытовой реалистической повести. Наиболее ярким произведением этого жанра стала знаменитая «Повесть о Фроле Скобееве», в которой в занимательной манере описывались похождения дворянского отпрыска, пройдохи и плута, сумевшего обвести вокруг носа самого боярина Нордина-Нащокина, который, женившись на его дочери Аннушке, прибрал к своим рукам все состояние новоявленного тестя. Если эта «Повесть» носила явно апологетический характер, то другое сочинение, посвященное дворянским отпрыскам, — «Повесть о Фоме и Ереме», возникшая в демократической среде, напротив, в уничижительной форме высмеивала праздную и беззаботную жизнь дворянских недорослей-белоручек.
