- То уже не тайна, - развел руками вице-канцлер, - любая булочница языком в лавке болтает - не запретить.
- Никакой строгости не стало. Хотела бы услышать насчет короля прусского мнение ваше, - негромко проговорила императрица, опустив глаза на паркетный пол, словно сам виновник их нынешних бед находился не иначе, как под столом.
- Богохульник он и мерзопакостник,- первым высказался Бестужев.
- Тут я с Алексеем Петровичем согласен, - подхватил налету мысль того Петр Иванович Шувалов, - наказать бы его примерно за все козни, да только как то совершить...
- Гренадеров, что еще при Анне Иоанновне к нему на службу на небольшой срок отданы были, отпускать от себя не желает, - напомнил граф Воронцов. - А им ни причащаться, ни исповедоваться в той стране негде.
- Посланника нашего Гросса по важным делам принимать более года не желал, и мной велено было ему на родину обратно возвращаться, чтоб понапрасну деньги не просиживал,- сообщил канцлер Бестужев.
- Насколько мне ведомо, то и прусский посланник Варендорф из Петербурга самовольно уехал, ни с кем не простившись? - осторожно спросил Александр Иванович Шувалов, не желая показывать свою чрезмерную осведомленность.
- Выходит, полный разрыв меж нами?- слегка удивленно произнесла императрица, которая, видимо, впервые слышала об отбытии из столицы прусского посланника, но, в свою очередь, не желала выказать свое незнание в государственных делах.
- Значит, война? - чуть не шепотом проговорил Петр Иванович Шувалов, боясь громко произнести это страшное слово.
- Проучить надо пакостника,- хищно прищурил кустистые брови канцлер Бестужев и шмыгнул носом, оглядев присутствующих.
- Не обмишуриться бы...- покрутил головой осторожный Воронцов, - а то как бы вся Европа над нами смеяться не стала.
- Бог не выдаст - свинья не съест, - подвел итог Алексей Шувалов.
- Кого над войсками поставим? - спросила императрица.
- Тут хорошо подумать надо, - вновь заосторожничал Воронцов, - во время похода своего с нашим корпусом генерал-фельдмаршал Репнин, слышал я, изрядно Фридриха напугал...
- Только обратно ни с чем вернулся, - быстро перебил вице-канцлера Петр Иванович Шувалов. - Тут поопытнее кого-то надо ставить...
- Опытнее Степана Федоровича Апраксина нам никого не сыскать, - пытливо оглядел всех канцлер Бестужев. - У него и чин самый подходящий, и с младых ногтей при армии состоит. Сколько им сражений выиграно, и не счесть.
- Если у Степана Федоровича нынче со здоровьем все ладно, то и ломать голову нечего, - кивнул Петр Шувалов, - по всем статьям он для этого дела подходит.
- Так оно, - согласился и Александр Шувалов.
- Стар больно, - попытался возразить граф Воронцов.
- И что с того? - живо заступился за своего старого друга, генерала-фельдмаршала Апраксина, Алексей Петрович Бестужев. - Старый конь борозды не испортит...
- Но и глубоко не пашет, - хихикнул Воронцов.
- Что ему там, в пятнашки, что ли, играть? - широко улыбнулась императрица, сняв общее напряжение. - Все когда-нибудь старыми сделаемся.
Степан Федорович Апраксин устраивал практически всех, поскольку благодаря своему благодушию и незлобивому нраву почти никогда ни с кем из высоких сановников не ссорился, дружбу водил, как с канцлером Бестужевым, так не чурался и братьев Шуваловых. И хотя ему давно перевалило за полсотни годков, он оставался бодр и подвижен, правда, страдал тучностью из-за особого пристрастия к чревоугодию и винопитию. Но петербургское общество благоволило старому служаке, редко показывающемуся в столице, но если уж он приезжал, то закатывал по этому случаю такой бал, о котором потом вспоминали едва ли не целый год, восхищаясь хлебосольством Апраксина, пышными фейерверками, обильными столами.
Сойдясь на его персоне, и решив, посылать ли Фридриху посланца с объявлением о начале военных действий, совещаться закончили, облегченно вздохнув, как будто наконец сбросили с плеч тяжелую ношу, что тяготила всех долгие годы. Больше всех радовался канцлер Бестужев, не подозревая, как плохо скажется именно на нем принятое сегодня решение.
16
В Сенате уже через неделю разобрали дело о злом умысле Ивана Зубарева против государыни и единодушно приговорили его к казни через повешенье, как предателя и лазутчика. Бумагу с сенатским решением подали на подпись императрице, но она то ли за делами в связи с предстоящей войной, то ли по иной причине забыла про нее, отложив куда-то с прочими ежедневно поступающими бумагами, копившимися в ее кабинете не по дням, а по часам. Вскоре те бумаги служитель снес в специальный чулан, где они должны были находиться на всякий случай, ежели потребуется сыскать что-то важное. Но обычно такой случай наступал раз в сто лет, и... Иван Зубарев продолжал содержаться в остроге, всеми забытый и никуда не востребованный. Через одного из караульных ему удалось передать на волю весточку о помощи и милосердии, в которой он обращался к поручику Кураеву, моля в очередной раз выручить его из беды.
Гаврила Андреевич, прочтя записку от своего многострадального друга, хотел было сжечь ее и никогда больше не вспоминать, но что-то подсказало ему, что Иван может заинтересовать кого-то из высокопоставленных людей, вдруг да чем пригодится, и он направился на встречу с канцлером Бестужевым, прихватив с собой и зубаревское послание.
- Интересно все обернулось,- хмыкнул Алексей Петрович, брезгливо топорща губы и вчитываясь в каракули арестанта, - чуть ли не по его вине армию против Фридриха собираем, благое дело свершить готовимся, а он сидит в остроге, смерти ожидает.
- Жалко парня, по горячности собственной и глупости пострадал, попробовал заступиться за него Кураев.
- Глупости говоришь? Кто его заставлял на допросе все выкладывать? Мог бы и получше что придумать. Ладно, хоть про тебя смолчал.
- За то я ему премного благодарен.
- Еще бы, а то болтался сейчас на дыбе в застенке рядом с дружком своим. А?
- Какой он мне друг? - удивленно пожал плечами поручик, -. Случайно встретились, только и всего.
- Не скажи-не скажи, то судьба вас вместе свела и, видать, дальше придется еще долго по жизни идти. Долг платежом красен. Тот купецкий сын нам изрядно помог, и теперь не дело для благородного человека в беде его оставлять, выручать как-то надо пленника из острога. Согласен со мной?
- Вам виднее, ваше сиятельство, - покорно вздохнул Гаврила Андреевич, хорошо понимая, что Бестужев просто так ничего не делает. Раз он решил вызволить Ивана Зубарева, значит, имеет на него какие-то свои планы, и спорить или разубеждать канцлера не имело смысла: от своего он не отступит, не таков человек.
- Повезло этому сибиряку, что матушка-императрица у нас - женщина забывчивая, и за делами своими о нем не вспомнит. Это можно как перст судьбы, опять же, расценить. Коль так все складывается, то сам Бог велел помощь ему посильную оказать.
- И куда же он денется, когда из острога освободится? В прошлый раз к прусскому королю в лапы угодил, а нынче, может, к шведам или австрийцам пожалует? - криво усмехнулся Гаврила Андреевич, которого отнюдь не радовала перспектива опекать и дальше Зубарева, быть при нем нянькой, а добром это рано или поздно не кончится, и тот опять попадет в какую-нибудь переделку.
- Вот-вот, чтоб ничего подобного более не случилось, и свезешь его обратно в Сибирь. Может, там он до поры до времени отсидится, а как понадобится, то будем знать, где его найти. Документы новые справишь купецкому сыну, человека своего приставишь, чтоб приглядывал, и живи дале спокойно. Уразумел?
- Как не уразуметь, ваше сиятельство, - хмуро отозвался Кураев. Значит, в Сибирь сызнова ехать?
- А чего не съездить-то? - похлопал его по плечу канцлер и легонько подтолкнул к выходу. - Чай, не за свои деньги поедешь, а я тем временем иное дело для тебя подыщу. Войну вот объявили, скоро армия в поход двинется, а мне там свои люди ой как нужны. Так что жду...
Кураев поклонился, щелкнул каблуками и вышел из кабинета графа, раздумывая, как ему подготовить побег Ивана Зубарева из острога, к кому обратиться за помощью, где укрыть на время, как изготовить нужные документы. Хлопоты намечались изрядные, а впереди, как сулил граф Бестужев, их предстояло еще больше.
17
В темницу к Ивану Зубареву, который уже потерял счет дням, проведенным в одиночестве, неожиданно наведался священник.
- Не желаете ли приобщиться святых тайн? - тихим, мягким голосом спросил он.- Только поначалу извольте исповедоваться.
- Прямо здесь, что ли? - удивился Иван, поскольку при остроге была небольшая церковка, куда заключенных обычно водили по воскресным и праздничным дням. Правда, последние несколько месяцев его даже в баню не пускали, не говоря о церковной службе.
- Любое место на земле угодно для слова Божия. В узилище человек о многих грехах вспоминает, раскаивается. Особенно когда с вечной жизнью рядышком оказался.
