А ведь где-то мы уже слышали этот пассаж о восемнадцатилетних… точно!
«Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо, и т. д., т. к. это действует особенно потрясающе».
Это — директивы доктора Геббельса по катынскому делу.
«…Потом, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, тут же надевали на него наручники и вели в камеру, где производился расстрел. Стены ее были тоже обшиты звукопоглощающим материалом…»
А Блохин, который присутствовал и при опросе, и при расстреле, тоже курсировал по коридору, как автозак по Калинину: взад-вперед, взад-вперед… Надо бы спросить у калининских краеведов, не водилось ли в здании мединститута, в который впоследствии переоборудовали УНКВД, привидения в кожаном фартуке, кепке и крагах…
«Следователь. Камера смерти как была оборудована?
Токарев. Небольшая комната. Даже меньше этой («эта», где проводился допрос — на глазок около 20 кв. метров. — Авт.)».
Да-да… вот только уже после нескольких десятков пистолетных выстрелов тюремная камера превратится в газовую, в которой вполне успешно задохнутся как приговоренные, так и палачи. Так что можно уже и не стрелять, и не заботиться о ликвидации свидетелей.
«Следователь. Совершенно пустое помещение?
Токарев. Нары были.
Следователь. Почему нары?
Токарев. Для спанья. Нары, коек не было. А из нее, из этой камеры, был выход во двор. Туда вытаскивались трупы, грузились на машину…»
Тюремная камера с запасным выходом во двор — это тоже калининское ноу-хау. До сих пор о таких чудесах слышать не приходилось. Равно как и вообще о тюрьмах, непосредственно, без внутренних решеток сообщающихся с улицей. Зато это решает проблему вентиляции расстрельно-газовой камеры… Хотя как сказать! Любой, кто хоть раз имел дело с открытым долгое время газовым краном, отлично знает, что даже регулярно закрывая и открывая дверь, комнату не проветришь, если не перекрыть газ… В нашем случае — если не прекратить стрельбу. А прекращать ее нельзя, 250 выстрелов — еженощная норма…
Авторы исследования «Тайны Катыни» сами прошли с хронометром в руках указанный Токаревым путь от общей камеры, где будто бы содержали поляков, до выхода во двор и выяснили, что он занимает не менее четырех минут, а стало быть, за час могли расстрелять не более 15 человек — это если действовать быстро, четко, не отдыхать ни минуты и не иметь проблем ни с одним из приговоренных. Стало быть, за ночь — человек 100–120. А остальные?
Впрочем, на самом деле с этой тюрьмой Управления НКВД все еще непонятнее. В 1996 году во время поездки в Тверь Сергей Стрыгин осмотрел подвал здания медицинской академии, расположенной в том доме, где до войны помещалось управление.
«Согласно общепринятой версии, в подвалах УНКВД в 1930-е годы расстреливали приговоренных к расстрелу в Калинине людей, а в апреле-мае 1940 г. расстреляли 6311 военнопленных из Осташковского лагеря. Однако визуальный осмотр подвальных помещений и измерение рулеткой их размеров заставляют усомниться в правдоподобности этой версии.
В подвале этого здания, несмотря на внушительные общие размеры, лишь четыре изолированных помещения по 34 кв. метра можно использовать под общие камеры для содержания заключенных (остальные помещения в подвале либо слишком маленькие для общих камер, либо представляют из себя участки коридора с 2–3 выходами в разные стороны или дверями в смежные помещения и коридоры)…
Важной деталью является то обстоятельство, что в настоящее время во все четыре изолированных помещения ведут обычные деревянные двери с обыкновенными (не усиленными) деревянными дверными коробками. При визуальном осмотре входных проемов в эти четыре помещения не удалось обнаружить следов установки там в прошлом металлических дверей или же признаков наличия в прошлом усиленных дверных коробок».
Поскольку тюремная камера с дверью, которую можно вышибить простым пинком, — нонсенс, то возникает вопрос: а существовала ли вообще в Калининском УНКВД внутренняя тюрьма, и если да — то где она располагалась и что собой представляла? Может быть, и вовсе кусок коридора с пятью клетушками?
Но и это еще не всё, что узнал Стрыгин в Калинине.
«Кроме того, архитектурные особенности здания Калининского УНКВД не позволяли в 1930-40 годы обеспечивать скрытность операции по расстрелу в нем большого числа людей. Учебные корпуса, спортзал и столовая, ныне загораживающие внутренний двор, были построены… лишь в 1970-80 годы, а в предвоенные годы внутренний двор УНКВД практически полностью просматривался с верхних этажей окружающих зданий. Ежесуточный привоз большого количества военнопленных в иностранной военной форме с последующей погрузкой каждую ночь по 250–300 трупов на 10–12 грузовых автомобилей должны были неизбежно привлечь внимание местных жителей и вызвать нежелательные слухи в городе».
Да уж, секретная операция, за которой свободно наблюдают жители окрестных домов. «Вась, а Вась! А че это там чекисты делают?» — «Ну ты проснулась, Мань! Они уж, почитай, две недели там кого-то стреляют, а потом трупы в машины грузят. Петька-сцепщик вчерась у пивного ларька рассказывал, что на станцию каких-то солдат иностранных пригнали, и их «воронок» целый день сюда возит: взад-вперед, взад-вперед!»
А в довершение сюрреалистической картины выход, через который вытаскивали трупы, находился аккурат рядом с входом в управление. И поскольку суматошно бегающий взад-вперед по Калинину автозак все равно не успевал переправить привезенных на станцию пленных до начала акции, то прибывающие смертники должны были видеть, как приехавших раньше вытаскивают через дверцу и грузят в машины. И конечно, после этого здоровые обученные мужики совершенно спокойно, без эксцессов входили в здание и позволяли сделать с собой все что угодно…
Следующая серия театра абсурда — вывоз трупов.
«Следователь. Какая была машина — грузовая?
Токарев. Штук пять-шесть грузовых машин.
Следователь. Открытые?
Токарев. Открытые, но брезентом все покрывалось. При мне Блохин давал указание: брезенты сжечь.
Следователь. А кто перетаскивал трупы?
Токарев. Все участники операции, шофера в основном и некоторые надзиратели. Подтаскивали к машине и бросали наверх…»
Так… считаем. Расстрельная команда — около 30 человек. Какое-то число надо выделить на внутреннее конвоирование и охрану комнаты отдыха — а то вдруг кто-нибудь из приговоренных, завидев окровавленный фартук Блохина и осознав, что терять нечего, кинется на присутствующих? Да и саму расстрельную камеру тоже охранять надо. Для простоты подсчета (без учета потерявших сознание от порохового угара) кинем на это дело половину. Остается пятнадцать человек.
Считаем дальше. Народ тогда был помельче, чем теперь… пусть средний вес мужчины с учетом скудного пайка будет килограммов шестьдесят… умножаем на 250, получаем 15 тонн. Итого каждая пара из тех, кто убирал трупы, если люди наверху в грузовике, и внизу менялись, за ночь должна была перекидать с земли на высоту полтора-два метра около тонны и столько же переложить в кузове. Заметьте, не портовые грузчики, а шоферы и надзиратели…
Да, были люди… Богатыри, не мы!
«Следователь. Как обычно вывозили трупы? Ждали, когда все машины заполнятся, или машина заполнилась — и поехала?
Токарев. Ездили группами, чтобы помочь друг другу, если потребуется.
Следователь. А сколько трупов входило в машину?
Токарев. Двадцать пять — тридцать».
А кстати — где они взяли столько грузовиков с водителями? Ведь в Калининском УНКВД если и был самодвижущийся ящик системы «полуторка», то вряд ли больше одного. Ситуация с автотранспортом в стране была весьма напряженная. Да и в свидетельских показаниях, приведенных в прошлой главе, упоминается одна автомашина. А остальные? Мобилизовали на местных стройках? А водителей куда? Тоже… в порядке ликвидации свидетелей? Вот и еще вопрос к местным краеведам: не было ли в 1940 году в Калинине массового исчезновения шоферов и связанных с ним сбоев в выполнении государственного плана? Замену-то за день не найдешь…
О месте погребения — тоже особый разговор.
" Токарев. Когда я поднял вопрос о том, сколько же надо рабочих, чтоб могилу копать, меня подняли на смех: мол, наивный ты человек. Экскаватор нужен. Блохин привез с собой двух экскаваторщиков».
А экскаваторы? Интересно, в то время в славном городе Калинине можно было отыскать аж целых два экскаватора? В 1935 году их на всю страну насчитывалось 1100 штук — естественно, на крупных стройках. В 1940-м, в связи с индустриализацией, было уже больше — но насколько больше?
