Таким образом, вполне возможно, что выпавший из сообщения Приска факт вторжения гуннов и в Албанию, мог явиться либо результатом неосведомленности византийского историка в тонкостях географии трех закавказских государств, либо неточностью или неполным объемом полученной им информации.
В связи с нашествием «северных племен» в рассказе Моисея Каланкатуйсксго особый интерес представляют собой наименования кочевников, переданные албанским историком. К. В. Тревер усматривает в «росмосоках» и «тобелах» какие-то неизвестные «новые» племена, обитавшие в степных районах Северного Кавказа (указ. соч., с. 227), Между тем М. И. Артамонов справедливо отмечает, что эти наименования попали в текст Каланкатуйского как традиционные названия «северных варваров», известных из Библии (Гог, Магог, Рош, Мешех, Тобел). По мнению М. И. Артамонова, под библейскими наименованиями скрываются подлинные имена кочевников, которыми, судя по хронологии, могли быть интересующие нас хайландуры (указ. соч., с. 72, прим. 15). Эта точка зрения как нельзя кстати отвечает основной задаче исследуемого нами вопроса. Итак, из приведенных Приском этнических наименований трех племен, сарагуры еще только один раз упоминаются в источниках. Они названы в сирийской хронике Захарии Ритора среди племен, обитавших за Кавказским хребтом. Несколько раз встречается в источниках второе племя Приска - огуры. Они также названы в перечне племен Захарии Ритора. А краткое замечание Менандра Протектора, об огурах в связи с возвращением в Константинополь в 568 г. византийского посла Земарха, находившегося в ставке тюркского кагана Истеми на Алтае, позволяет локализовать это племя к западу от Волги. Больше всего сведений в источниках сохранилось о третьем племени Приска - оногурах. Последние хорошо известны сразу трем авторам VI в.: византийскому историку Агафию, латинскому автору Иордану, сирийцу Захарии Ритору. Их упоминает Феофилакт Симокатта, писавший в начале VII в. Анонимный автор Равеннской космографии (VII в.) знает страну Оногорию, расположенную к востоку от Меотиды (Азовское море). Именно здесь византийские хронисты IX в. Феофан и Никифор помещают «древнюю Великую Булгарию», страну, расположенную около Меотиды до реки Куфис (Кубань) и населенную племенем «унногундур - булгар». По сообщению византийского императора Константина Порфирородного (X в.), вошедшего в историю больше как историка и литератора, чем царствующая особа, булгары в конце правления императора Константина Погоната (668 - 685), в 679 г. перешли Дунай во главе с ханом Аспарухом (основателем будущего Болгарского царства). Тогда стало известно их имя, пишет Константин, «ибо прежде их; называли оногундурами». На основании всех этих данных исследователи пришли к выводу, что хунугуры (Иордан), унагуры (Захария Ритор), уннугуры (Симокатта), унно - гундуры (Феофан, Никифор), оногундуры (Константин Порфирородный) - видоизменения этнического имени одного» и того же булгарского племени - оногур, впервые упоминаемого в тексте Приска. Более того, из прямых указаний источников следует, что вытесненные сабирами в 60-х гг. V в. оногуры заняли области восточного побережья Азовского моря до Кубани, где в VII в. Равеннскому Анониму стала известна страна, носящая их имя - Оногория. Это-же самое булгарское племя зафиксировано и в армянских источниках: у Мовсеса Хоренаци в форме «влнудр - булгар», а в Армянской географии в форме «онолхондор - булгар». Отсюда получается, что несмотря на различные видоизменения, этническое имя булгарского племени оногур прослеживается в источниках на греческом, латинском, сирийском, армянском языках с V по X в. Именно это самое племя фигурирует и в тексте Елишэ в форме «хайландур». Это одно единственное отождествление дает нам возможность ответить на многие вопросы, заданные в начале нашей главы. Отыскать хайландур оказалось действительно не так-то легко. Но зато с их помощью мы сейчас имеем возможность восстановить логически цельную, взаимосвязанную картину хода исторических событий на Кавказе в первой половине V в., которую до сих пор еще не удавалось воссоздать.
Уход основной массы гуннов из степей Северного Кавказа в 371 г. на запад, в Причерноморье, а затем в Подунавье, не повлек за собой передвижения всех гуннских племен. Часть из них, а именно булгарские племена сарагур, огур и оногур, передвинувшиеся в конце 60-х гг. IV в. с основной массой родственных им других гунно-булгарских племен (утигур, кутригур, биттугур и др.) из междуречья Урала и Волги на Кавказ, но по каким-то неизвестным нам причинам последними перешедшие Волгу, не последовали за главными гуннскими ордами в Европу, а остались кочевать в северо-западной части Прикаспийских степей, менее всего затронутых гуннским нашествием. Именно с этим обстоятельством главного этапа гуннского движения связаны особенности исторического развития кавказского региона и начало складывания на Северном Кавказе современных этнических общностей. Гуннское нашествие и последующее за ним крушение на Северном Кавказе господства ираноязычного этнического массива привело к резкой перестановке политических и этнических сил в этом регионе. Приток из-за Волги ряда новых племен и расселение их на территории, уже со II в. занятой гуннскими племенами первой миграционной волны (барсилы, хазары), явился сильным импульсом к общему подъему гунно-булгарских племен, что впоследствии привело к росту их могущества и политического преобладания на Северном Кавказе. С этого времени здесь начал интенсивно развиваться процесс объединения различных по происхождению, языку и культуре племенных групп в межплеменную конфедерацию, сочетавшую старые структурные формы с новыми, привнесенными извне новой волной азиатских кочевников.
Видимо, уже в самом начале V в. в степной полосе Восточного Предкавказья завершился процесс становления первого крупного гунно-булгарского объединения во главе с оногурами. Их этническим именем стал обозначаться весь этот племенной союз, получивший у Елишэ название хайландур. Наряду с булгарскими племенами сарагур, огур и оногур, составлявшими ядро этого объединения и его главную военную силу, в состав последнего были включены и другие более или менее крупные племенные и родоплеменные элементы. К их числу следует отнести прежде всего булгарские племена Берсилии - барсил и хазар, сведения о которых выпадают из источников вплоть до середины VI в., часть кочевых и полукочевых племен сармато-аланского происхождения, остатки которых после гуннского - нашествия продолжали обитать в степях Восточного Предкавказья (маскуты и др.), а также некоторые оседлые племена местного кавказского происхождения (предки совр. чеченцев, ингушей, дагестанцев). Все эти разнородные этнические группы, удельный вес которых в этом объединении был, очевидно, значителен, представляли собой подвластное или союзное гуннам население и дополнительные военные контингента. С этого времени обширный район северо-западной части Прикаспийских степей от низовий Волги на севере до Аланских ворот (Дарьял) на юго-западе и Чора (Дербент) на юго-востоке стал известен как «страна хайландур» (оногур), что значительно расширило понятие «страны гуннов» (или Берсилии) в сведениях армянских источников до V в. Можно попытаться даже локализовать на этой территории места расселения и кочевий трех основных племен этого объединения: в низовьях Волги и северо-восточной части совр. Калмыцких степей (возможно, до реки Кумы) располагались кочевья сарагур; южнее, в степях Северного Дагестана (Берсилии) - места обитания огур и, наконец, в бассейне Терека и Сулака и далее на юг и юго-запад - кочевья оногур.
Уже в начале первой половины V в. все более усиливающееся и крепнувшее оногурское объединение начинает играть важную роль не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье. Однако, несмотря на то, что первые набеги оногур на закавказские владения Сасанидов (преимущественно через Чорский проход) совершались главным образом в целях грабежа и добычи (время, когда «выходили хайландуры» у Елишэ), шахский двор предпринял ряд серьезных мер к тому, чтобы обезопасить свою кавказскую границу от гуннских вторжений. В проходе Чора были сооружены мощные оборонительные укрепления, а в Албании размещены регулярные части царской конницы.
В период освободительной борьбы в Закавказье (450 - 451 гг.) с оногурами через посредничество албанского князя Вахана было заключено соглашение, по которому они обязались предоставить восставшим военную помощь. Однако гунны не выполнили своих союзнических обязательств и не приняли участия в решающей битве на Арарайрском поле, так как, по словам Елишэ, не могли прийти между собою в согласие. Лишь год спустя оногуры под предводительством своего вождя Ерана вторглись в Закавказье и, истребляя персидские гарнизоны, дошли до Месопотамии, грабя и опустошая как сасанидские владения в Закавказье, так и византийские на Евфрате. Во время этого вторжения (452 г.) через Чорский проход оногуры разрушили часть его укреплений, что, как замечает Елишэ, особенно обеспокоило Иездигерда II, придававшего огромное значение этому проходу - форпосту иранского владычества на Кавказе. Однако после ухода гуннов в родные степи и подавления освободительного движения в Закавказье, эти укрепления были вновь восстановлены по специальному эдикту сасанидского шаха.
