в страхе перед
моими воинами: не было нагорной страны, свободной от страха...».13)
Судя по этой надписи, Тефьебу пришлось выдержать длительную и упорную
войну с
союзом южных номов во главе с Фивами. Тефьеб описывает ряд кровопролитных
боев,
которые, очевидно, привели к конечной победе северян. Весьма возможно, что
гераклеопольские и сиутские войска, главным образом опиравшиеся на
экономические
ресурсы Дельты, имели перевес на воде, так что успешный для них речной
бой на
кораблях решил судьбу войны. Господство на реке дало северянам господство
над всей
страной, так как Нил является единственной торговой и стратегической
магистралью
Египта и так как господство на реке обеспечивало северянам экономический
и военный
контроль над всей страной. Но это господство северян не могло быть
прочным. Из
надписи Тефьеба видно, что южане образовали мощный и сплоченный союз и
упорно
отстаивали свои позиции. Возможно, что их поддерживали египетские и
ливийские
племена, жившие в нагорных областях. Во всяком случае, Тефьеб принужден
был
установить систему жестокого террора во всей стране, в частности в
нагорных областях,
очевидно, с целью подавления восстаний среди покоренных мятежников.
Только при
помощи этого террора Тефьебу удалось установить в стране тот порядок, о
котором он с
такой гордостью говорит в своей надписи:
«Я был щедр по отношению к каждому... у меня были прекрасные намерения, я
был
полезен своему городу, лицо мое было открыто жалобам... взор мой открыт
для вдовы... Я
был Нилом... для своего народа... Когда наступала ночь, спящий на дороге
воздавал мне
хвалу, так как он был подобно человеку, находящемуся в своем доме. Страх
перед моими
воинами был его защитой».14)
Для того чтобы окончательно укрепить власть гераклеопольских царей над
Египтом,
Тефьеб, как видно из его очень плохо сохранившейся надписи, построил в
среднем Египте
ряд крепостей.15)
Об этих войнах мы узнаем и из других источников. Один из чиновников
фиванского
номарха Иниотефа, уже называвшего себя царем Верхнего и Нижнего Египта, сыном Ра,
некто Джари, могильную надпись которого Петри нашел в Курна около Фив, в
таких
словах говорит о своем участии в этой войне:
«Послал меня Гор Уаханх, царь Верхнего и Нижнего Египта, сын Ра. Они...
послом после
того, как я сражался с домом Хети в области Тинис. Пришло известие.
Правитель дал мне
корабль для защиты южной страны на всем ее протяжении к югу от
Элефантины, к северу
от Афродитополя».16)
Эта интересная надпись указывает на тогдашние границы фиванского царства, в состав
которого уже начал входить ряд соседних областей. Очевидно, Фивы в эту
эпоху
одерживают верх над сиуто-гераклеопольским союзом и держат под своей
властью весь
Верхний Египет от первых порогов до границ гераклеопольского нома. Но эти
[62]
военные успехи фиванских номархов были временными. Война протекала с
переменным
успехом, что объясняется приблизительно равными силами обеих враждующих
сторон.
Довольно значительного напряжения достигла эта борьба при сыне Тефьеба, Хети II. В
очень плохо, почти фрагментарно сохранившейся надписи этого сиутского
номарха
говорится о крупном восстании, которое, очевидно, произошло на юге и было
направлено
против гераклеопольского правительства. Можно думать, что это восстание
южных номов
было подавлено сиутским номархом, который в это время был главной опорой
50
гераклеопольских царей. Хети II сосредоточивает в своих руках крупную
фактическую
власть и носит пышные титулы «военачальник всей страны» и «великий
правитель
среднего Египта». Опираясь на крупный речной флот, Хети II разбил
восставших южан и
конвоировал царя во время его путешествия на юг.17) С гордостью говорит
Хети II в своей
надписи о том, какой страх воцарился в стране перед ним, перед
гераклеопольским царем
и перед войсками победивших северян. Торжествуя над побежденными врагами, Хети
описывает ликование народа, радостно приветствовавшего победителей. Эта
победа
севера обеспечила на некоторое время мир и спокойствие всей стране. Автор
надписи,
высеченной на стенах гробницы Хети II, считает этот мир одной из
важнейших заслуг
сиутского номарха, восхваляя его в следующих словах:
«Как прекрасно то, что происходит при тебе — город удовлетворен тобой...
Каждый
(чиновник) был на своем месте, не было ни одного сражающегося, ни одного
стреляющего из лука. Ребенка не убивали возле его матери, ни человека
около его жены.
Не было злодея в... не было ни одного человека, который бы совершал
преступление по
отношению к своему дому...».18)
Но это чисто показное мирное благополучие, эта официальная идиллия
внутреннего
порядка и спокойной жизни покупались дорогой ценой непрерывных вооружений
и
строгой военной бдительности. Военные настроения, столь тесно связанные с
упорными
междоусобными войнами, находят свое отражение на стенах гробниц и в
могильном
инвентаре сиутских номархов. Так, на стенах гробницы Хети II, современника царя
Мерикара, изображены воины, а в гробнице другого сиутского номарха
Месехти была
найдена модель двух отрядов деревянных солдатиков. Каждый отряд состоит
из 40
воинов, построенных в десять шеренг, содержащих по четыре воина. Наряду с
египтянами
мы видим здесь и малорослых нубийцев. Египтяне вооружены длинными копьями
с
медными наконечниками и деревянными щитами, обитыми мехом. Нубийцы
вооружены
простыми луками и четырьмя стрелами с кремневыми наконечниками. Таким
образом, мы
видим здесь уже диференциацию по видам оружия. Египетские войска, образующие
первый отряд, представляют собой нечто вроде тяжело вооруженной пехоты, применявшейся для атак и ближнего боя. Второй отряд, состоящий из
нубийцев, был,
очевидно, стрелковой частью, предназначавшейся для дальнего боя.19) Но несмотря на ряд временных, иногда довольно значительных успехов, ни
гераклеопольские цари, ни поддерживавшие их [63] сиутские номархи не были
в
состоянии задержать процесс роста, возвышения и усиления фиванского нома.
В эпоху
десятой династии и в начале одиннадцатой крупное значение в южном Египте
имел город
Гермонтис, расположенный недалеко от Фив. Впоследствии на почве мирного
или
насильственного объединения этих двух городов возникает сильная фиванская
область.
Фиванские правители с этого времени часто носят имя Ментухотепов, очевидно, в честь
воинственного бога Менту, покровителя города Гермонтиса. В надписи стэлы
Хунена,
палеографически [по типу гиероглифического знака — мес] очень близкой к
стэле Хени,
которая относится ко времени Иниотефа Великого, упоминается «храм бога
Менту»;
следовательно святилище Гермонтиса продолжало сохранять свое значение при
первых
фиванских царях.20) Но центром южноегипетского государства постепенно
становятся
Фивы. Фиванский номарх Интеф, считавшийся впоследствии основателем рода
фиванских
царей, носит уже пышные титулы князя, номарха Фив, хранителя врат юга, великого
столпа, сохраняющего жизнь двух любимых стран его, начальника жрецов, почтенного
перед великим богом, владыкой неба.21) Эти титулы ясно указывают на то, что номарх
Интеф был уже в значительной степени независимым от гераклеопольских
царей и,
возможно, даже претендовал на некоторую самостоятельность. Один из его
преемников
Уаханх-Интеф Великий уже считал себя царем. Тексты интереснейшей стэлы
Хени ясно
51
говорят о том, что Интеф Великий окружил себя пышным, чисто царским
двором.
Типичны в этом отношении слова казначея царя Нижнего Египта, Хени:
«Казначей, единственный семер, пребывающий в сердце своего господина, великий (?) в
тайных местах его увеселений, почтенный, первый под царем Хени, говорит:
«Я провел
продолжительное время в течение ряда лет, следуя за моим господином Гором
Уаханхом,
