При Бату сношения Золотой Орды с центром монгольской, империи были вполне налажены. Начиная со времени Угэдея (1229 — 1241) по всей Монгольской империи нормально действовалa общеимперская почта. О почте рассказывают "Сокровенное сказание", Джувейни, Рашид-ад-дин и другие. Лучше всего почта была налажена на участке Каракорум-Пекин. По словам Рашид-ад-дина,[118] на этом пути было 37 ямов (почтовых станций), через каждые 5 фарсахов (25 — 30 км). На каждой станции находилось по 1000 человек для охраны как самой станции, так и пути проезжающих послов, их свиты и гонцов. По этой дороге ежедневно двигалось, считая оба направления, 500 огромных телег, каждая из которых была запряжена шестью волами. Телеги эти доставляли продовольствие (хлеб, рис и т. д.) в Каракорум. На каждой станции находились амбары, куда складывались запасы продовольствия. В источниках не сохранились такие подробности относительно организации почтовой службы на линиях улусов Чагатая и Джучи. Однако и здесь мы имеем интересные данные. По словам "Сокровенного сказания", "при настоящих способах передвижения наших послов, и послы едут медленно и народ терпит немалое обременение. Не будет ли поэтому целесообразнее раз навсегда установить в этом отношении твердый порядок: повсюду от тысяч выделяются смотрители почтовых станций — ямчины и верховые почтари — улаачины; в определенных местах устанавливаются станции — ямы, и послы впредь обязуются за исключением чрезвычайных обстоятельств следовать непременно по станциям, а не разъезжать по улусу".[119]
Несколько ниже "Сокровенное сказание" говорит, что на каждой станции должно быть по 20 улаачинов. Кроме того там должно быть определенное число лошадей, овец — "для продовольствия проезжающим дойных кобыл, упряжных волов и повозок".[120] Небезинтересна одна деталь: Угэдей дал распоряжение Бату, чтобы он провел от себя указанные ямы по направлению к улусу Чагатая, а тот в свою очередь должен был вывести ямы по маршруту на Каракорум.
Таким образом, связь Золотой Орды с империей поддерживалась организованно и регулярно уже со времен Бату через улус Чагатая. После смерти Бату власть над Золотой Ордой перешла к сыну последнего — Сартаку. Престол за ним утвердил сам великий каан Мункэ, в ставке которого Сартак находился в момент сморти Бату. Однако фактически править Золотой Ордой он но успел, так как по дороге домой умер. Произошло это в 1257 г, Его преемником стал Улагчи (сын Бату?), который скончался в том же году.
В 1257 г. ханом Золотой Орды стал Берке (1257 — 1266). Л. Л. Масонов на основании данных русских летописей выдвигает как год вступления на престол Берке 1258 г. С именем Берке-хана, как мы уже видели, связано основание второго Саран, носившего название Сарая Берке, или Нового Сарая. О Берке-хане в нашем распоряжении больше данных, чем о Бату.
Достаточно сказать, что благодаря арабскому писателю ал-Муфаддалю, описавшему посольство египетского султана Бейбарса к Берке-хану в Золотую Орду, мы имеем несколько чрезвычайно ценных строчек, дающих портрет хана. Вот его слова: "В это время царю Берке было от роду 56 лет. Описание его: жидкая борода; большое лицо желтого цвета; волосы зачесаны за оба уха; в [одном] ухе золотое кольцо с ценным [восьмиугольным?] камнем; на нем [Берке] шелковый кафтан; на голове его колпак и золотой пояс с дорогими камнями на зеленой булгарской коже; на обеих ногах башмаки из красной шагреневой кожи. Он не был опоясан мечом, но на кушаке его черные рога витые, усыпанные золотом".[121]
При Берке-хане Золотая Орда уже вполне сложилась как крупное государство. В годы его правления в жизни Монгольской империи произошли крупные перемены. В 1260 г., вскоре после смерти великого хана Мункэ (1251 — 1259), столица империи была перенесена из Каракорума в Пекин, что отдалило главу последней от остальных частей империи и превратило его из всемонгольского хана в китайского императора. Хотя уже при Бату и Берке намечалась фактическая самостоятельность Золотой Орды, но только после событий 1260 г. можно говорить и формально о превращении Золотой Орды в самостоятельное государство. С именем Берке связано не только строительство городской жизни в Поволжье, не только расширение и углубление торговой деятельности в юго-восточной Европе, но тяжелая война с Хулагидами (представители монгольской власти в Иране) и согласованные с задачами войны дипломатические сношения с мамлюкским Египтом. Ровно через двадцать лет после завоевания Восточной Европы войсками Бату в Иран была отправлена большая монгольская армия во главе с братом Мункэ-хана (1251 — 1259) ханом Хулагу. В течение двух с поло-виной лет, начиная с 1256 г., было окончено завоевание всего Ирана, в 1258 г. взят Багдад и окончательно ликвидирован потерявший былое значение Арабский халифат. На территории Ирана было образовано в конце 50-х годов XIII в. новое государство под властью монголов из дома Хулагу. В состав итого государства вошло и все Закавказье с территориями современных Азербайджана, Армении и Грузии. Государство это имело в своем составе богатейшие и культурнейшие области, которые в течение 50 — 90-х годов XIII в., т. е. до появления Газаи-хана (1295 — 1304) и его реформ, подвергались систематическому разорению со стороны вымогателей чиновников, откупщиков и разного рода хищников. В завоевании Ирана, как выше отмечено, деятельное участие принимали и отряды монголок из Улуса Джучи. Отряды эти входили как отдельные элементы в состав войск Хулагу.
По окончании войны в Иране между двумя монгольскими ханскими домами — Джучидами и Хулагидами — началась распря. Предметом распри был вопрос об Азербайджане.[122] Хулагу (1256 — 1265) особенно дорожил этой областью. Столицей Хулагидов сделался город Тебриз, который при них чрезвычайно вырос. Достаточно только подчеркнуть, что до этого времени Тебриз имел в окружности шесть тысяч шагов, а при Газан-хане (1295 — 1304) — двадцать пять тысяч шагов. Ценил Хулагу в Азербайджане исключительные пастбища. В этом отношении монголами особенно излюблены были Муганская степь в низовьях Куры для зимовок, а для летовок — покрытые чудными травами склоны гор в Каратаге. Наконец, огромное значение Хулагу и его преемники придавали богатой ремесленной промышленности, преимущественно текстильной, которой славились города и селения Азербайджана. Берке-хан всячески домогался присоединить Азербайджан к Золотой Орде и мотивировал свои претензии участием своих отрядов в завоевании Ирана и взятии Багдада. Азербайджана он требовал как вознаграждения, как своей доли добычи. Ведшиеся по этому вопросу переговоры ни к чему не привели, и между двумя монгольскими государствами, фактическая граница между которыми пролегала по линии Кавказского хребта у Дербенда, начались военные столкновения, которые продолжались с перерывами в течение почти целого столетия.[123] Иногда эти столкновения сопровождались кровопролитными битвами, чрезвычайно изнурявшими обе стороны. Войны эти были предметом подробных описаний арабских (преимущественно египетских) и персидских авторов, не говоря уже о частых упоминаниях о них в армянских источниках. Первое большое столкновение произошло в 1263 — 1264 г. недалеко от левого берега реки Куры и окончилось полным поражением Хулагу.
По словам Ибн-Васыля, "когда Берке-хан прибыл на место битвы и увидал ужасное избиение, то он сказал: "Да посрамит Аллах Хулавуна (Хулагу, — А. Я.) этого, погубившего Монголов мечами Монголов. Если бы мы действовали сообща, то покорили бы всю землю"".[124]
Битва на реке Куре имела большие и тяжелые последствия и прежде всего отразилась на торговых сношениях Джучидов и Хулагидов. По словам персидского историка Вассафа (1257 — 1327), Хулагу отдал приказание, "чтобы купцов Берке-Огула, которые были заняты торговлей и торговыми сделками в Тебризе и которые имели огромные и бесчисленные богатства, всех казнили, а все имущество, которое у них было найдено, ото-брали в казну. Многие из их числа держали свои вклады и ценности в руках именитых граждан Тебриза. После их истребления те [упомянутые] богатства остались в руках держателей вкладов. Берке-Огул, в свою очередь, стремясь к возмездию, убил купцов их ханского царства [Хулагу] и так же поступил с ними. Дороги въезда и выезда и путешествие купцов, как и работы людей большого мастерства, — были разом стеснены, [зато] шайтаны вражды из бутылки времени выпрыгнули".[125]
Вскоре Хулагу умер. В 1265 г. на престол вступил Абага (1265 — 1282). В первое время, казалось, наступил мир между враждующими сторонами. Джучиды даже получили кое-какие доходы с Тебриза и Мераги. Однако Берке-хан этим не удовлетворился. Ал-Омари, арабский автор XIV в., хорошо осведомленный во многих отношениях, в следующих словах описывает дальнейшие события: "Потом, когда Хулагу умер и воцарился сын его Абага, то они (Джучиды, — А. Я.) постарались обмануть его тем, что султан их Берке хочет построить в Тебризе соборную мечеть. Он [Абага] дал им разрешение на это, и они построили ее, да написали на ней имя султана Берке. Потом они попросили [позволения] построить завод (точнее — мастерскую, — А. Я.) для выделки там тканей для себя. Он [Абага] разрешил им и это. И стали они выделывать там материи для султана Берке. В этом положении оставалось дело до тех пор, пока произошел между ними раздел, да они столкнулись и Берке поразил Абагу. Разгневался Абага и уничтожил фабрики (мастерские, — А. Я.)".[126] В этом рассказе чрезвычайно характерен один эпизод. Это — постройка мечети с именем Берке-хана. Последний хотел приучить население Тебриза к себе, хотел подготовить сознание его жителей к тому, что он, Берке-хан, и есть их законный хан.
