Парадокс: сейчас его награждаем, а завтра уберём из ФСБ
В конце октября и начале ноября вокруг меня стали происходить какие-то странные и непонятные вещи. Перестал вызывать на совещания и принимать у себя Волох. По словам полковника Мирова, он доверительно сказал ему, что «боится новой вспышки гнева неуправляемого Платонова» на его нововведения. Это можно было бы пережить, но на совещания вместо меня вызывался полковник А. А. Родин, вынужденный затем пересказывать суть отданных генералом Волохом распоряжений. Подготовил и передал Мирову рапорт на имя начальника УТБ, разъясняющий парадоксальность ситуации, когда полковник Платонов руководит отделом, но изолирован от доступа к генералу Волоху. Ну, а факт использования посредника в лице заместителя начальника 1 отдела для доведения приказов и распоряжений, вообще абсурден и подрывает мой авторитет. В нарушении Устава и Закона генерал не ответил на мой рапорт. Утром 3 ноября в зале приёмов ФСБ состоялось вручение государственных наград около двадцати сотрудникам органов безопасности. Радостно было, что кроме меня, ещё трое самых боевых оперативников 1 отдела УБТ получали высшие награды Родины. Полковник А. А. Родин заслуженно укрепил на своей груди Орден «Мужество», а подполковник В. В. Шебалин и майор Е. В. Макеев с гордостью красовались с медалью «За отвагу». После вручения мне Ордена «Мужество», с бокалом шампанского к нашей группе подошёл генерал-полковник А. В. Трофимов. Поздравив нас, он отвёл меня в сторону и тихо сказал: «Александр Михайлович. Сделал всё, что мог, но после вручения Вам Ордена, генерал Барсуков сказал нам, своим заместителям: «Парадокс. Сейчас вручаем одну из высших военных наград, а завтра будем думать, куда его задвинуть». Анатолий Васильевич предложил мне не унывать и лучше всего на время уехать в любое региональное управление. Мол, всё равно добьются своей цели Барсуков с Волохом.[540]
Директор ФСБ («восьмимесячник») М. И. Барсуков: «Парадокс. Сейчас вручаем одну из высших воинских наград России, а завтра будем думать куда задвинуть». Москва. Лубянка. Ноябрь 1995 года
После вручения государственных наград снимок на память с руководством ФСБ
Дело моё правое. Буду бороться до победного конца
Решил без боя не сдаваться и, так как к тому времени ещё не назначили начальника АТЦ, обратился с рапортом к Директору ФСБ, раскрыв серию незаконных действий в отношении меня генерала Волоха. Разговаривать со мной генерал Барсуков не соизволил, а ограничился отпиской: «Разбирайся с Волохом сам». К этому моменту издали приказ и главой АТЦ и одновременно 1-м заместителем директора ФСБ назначили генерал-полковника В. М. Зорина. Решил обратиться к нему уже с рапортом о желании продолжать службу в антитеррористическом центре. Надо сказать, что, будучи высочайшим профессионалом контрразведки, Зорин, в отличие от пришлых варягов, пользовался авторитетом у сотрудников ФСБ. Около часа мы с ним беседовали по широкому кругу вопросов, и он дал команду инспекторскому и управлению кадров провести проверку обстоятельств незаконного наложения взыскания на полковника Платонова. Два порядочных сотрудника этих структур, пунктуально соблюдая требования приказов, быстро и чётко провели расследование. Установив, что Платонов ничего не нарушал, они пришли ко мне на беседу с двумя вариантами подготовленного заключения. В одном генералу Волоху отдавалось распоряжение отменить незаконно наложенное взыскание, а в другом изменить формулировку приказа. Предлагалось объявить мне выговор за некорректное поведение во время беседы с начальником УБТ. Как оказалось, генерал Волох в своём письменном объяснении им заявлял: «Полковник Платонов, грубо оскорбляя меня матом и посылая на три буквы, неоднократно хватался за правую сторону пояса, угрожая меня застрелить». Это была ложь, но этим сотрудникам сказал: «Я согласен на оба варианта. Первый, конечно больше нужен, чтобы остаться в АТЦ, но и второй сойдёт, так как послать зарвавшегося начальника, куда подальше понятнее для сослуживцев, чем «самовольный уход со службы». Проходит неделя, и я спрашиваю у Миронова: «Как там дела с моим взысканием?». Тот честно отвечает: «Волох, мотивируя тем, что ему рекомендовано, а не приказано, отказался выполнять заключение комиссии». Вышел приказ о назначении моих сотрудников в состав 1 отдела ОРУ АТЦ, в который меня не включили. Парадокс, но «никто» полковник Платонов продолжал руководить ими, так как операции не прекращались, несмотря на реорганизацию. Вызвал к себе Миров. У него в кабинете начальник 1 отдела управления кадров полковник Е. Н. Ловырёв, в присутствии сотрудника инспекции разъяснил ошибочность моей «горячности», но рекомендовал не падать духом, пообещав подыскать соответствующую должность. Ждать не стал и, помня предложение генерала Г. Г. Рогозина перейти в ГУО (ныне ФСО), приехал к нему на беседу. Понимал, что если Коржаков отказался от контактов со мной, то вряд ли его заместитель поможет в трудоустройстве, но решил рискнуть. В Кремле вся камарилья уже отошла оттого, что натворила в октябре 1993 года, сменив постоянный страх на безудержное веселье на банкетах и приёмах, а также в утехах на теннисном турнире «Большая шляпа». Проходя по ковровой дорожке коридора, увидел, как в метрах десяти от меня ожидают лифт Ельцин, Коржаков и ещё пару сотрудников. Все дружно смеялись, а у меня ёкнуло сердце, и предательский холодок пронизал тело. Вспомнил тестя ветерана и инвалида войны Николая Семёновича, который каждый раз при виде по телевизору ЕБН, приставал ко мне с просьбой достать ему пистолет, чтобы застрелить сатрапа. Говорил он это конечно сгоряча, дабы всю злость сорвать. Отцу жены я тогда объяснял невозможность это осуществить – не подступится из-за огромной охраны со стволом к президенту. А тут рядом видна «цель», а за поясом у меня ПМ. Мгновенно мелькнула мысль: «И где здесь хвалёная охрана? Если, человеку, ненавидящему ЕБН, дали пропуск на проход в Кремль с оружием. Понятно, что стрелять не буду не только из-за последствий для семьи. Ведь всегда стоял за Закон, да и ничего это не даст.[541] Вашингтонский «обком» поставит взамен ещё страшнее вассала». Секунды раздумий закончились с посадкой Ельцина в лифт, а я продолжил путь к Рогозину. Встреча проходила поздним вечером, но, видно прочитав мои мысли (всё же астролог), Георгий Георгиевич уклоняясь от темы, начал показывать огромную коллекцию дорогих подарков от всяких, в том числе иностранных делегаций. Хрустальные и фарфоровые вазы, всевозможное оружие с инкрустацией и драгоценностями, макеты кораблей и танков разве что на потолке не висели. Несмотря на гордые пояснения Рогозина этим «подаркам», я как контрразведчик подумал: «Вряд ли весь этот дорогой хлам проходил проверку в ОТУ ФСБ на предмет возможных внедрённых в них специальных закладок скрытого прослушивания, и даже наблюдения». Внезапно генерал вернулся к волнующей меня теме разговора, заявив: «Александр Михайлович. Вы мне симпатичны, да и как профессионал сильны, но сейчас не ваше время. Ленин со своей идеологией ушёл безвозвратно, а ему на смену пришли бизнесмены и предприниматели, строящие новую Россию». Тихо спросил Георгия Георгиевича: «Не пойму причём здесь Ленин и Платонов? Я не догматик и в борьбе с терроризмом мне не нужна ни коммунистическая, ни капиталистическая идеология. Старался честно делать своё дело, придерживаясь Закона». Рогозин с усмешкой посмотрел на меня и вопросительно сказал: «Но ведь Вы контактировали с лидерами левой оппозиции?». Как и другим пояснил: «Вступал в контакт чисто по служебным вопросам не только с левыми, но и правыми и даже с олигархами типа Березовского». Разговор закончился обещанием генерала Рогозина не забыть про меня и если продержусь на службе, через два-три года опять вернуть в «систему».
Кадровая проверка «на вшивость» уровня козней инквизиции
Уже назначили на моё место начальником 1 отдела ОУ АТЦ полковника Е. А. Колесникова, переведённого Барсуковым в числе многих других «своих» на ведущие должности ФСБ из ГУО и СБП РФ. Столкнувшись с динамикой еженедельных оперативно-боевых операций, он с досадой скажет мне: «Какого чёрта я полез на повышение в такую круговерть событий. Как начальник направления в ОУ ГУО я лишь в «тетрис» играл на компьютере, а тут сплошные уголовные дела». Первое время он не отказывался от помощи в организации работы отдела, но через некоторое время пообвык и сам стал неплохо управляться. Хотя в этом особого труда не требовалось, так как отдел продолжал работать в заданном режиме, словно швейцарские часы. В Кремль внезапно начал вызывать моих сотрудников генерал Рогозин, который в ходе бесед в конце задавал им один и тот же вопрос: «Если Вам прикажут без суда и следствия ликвидировать уголовного авторитета, то выполните это распоряжение или нет?». Полковник Родин, умудрённый опытом, ответил: «Нет проблем. Но вначале приложу все силы, чтобы законно посадить на долгие годы бандита в колонию, чего он больше всего боится. В этом сила государства, интересы и безопасность которого я представляю». Более горячий и смелый майор Гусак в своей манере рубанул: «Да мочить их всех надо!», но, вспомнив мои поучения, дополнил: «Хотя, конечно, лучше всё же по Закону это делать». Прибывший из очередной ходки в стан Коржакова майор Литвиненко, разгадал эти вызовы, заявив: «Александр Михайлович. Внутри ФСБ создадут управление, в котором считаться с законом не будут. Возглавит его полковник Хохольков».[542] Тут же он спросил меня: «Вас пока вывели за штат, мне-то что делать? Может вместе с Колесниковым решать поставленные задачи по Кремлю?». Удивившись нелепому вопросу со стороны сообразительного сотрудника, ответил ему: «Саша. Колесников из их лагеря. Тебя просто сразу уберут из ФСБ. Задание остаётся в силе. Предстоящие выборы расставят всё по своим местам. Будем работать вместе, а если переведусь, то продолжай контачить с этой сворой до моего возвращения».
