Таким образом, Саймону оставалось лишь признать наличие «серьёзных разногласий» в позициях германского и английского правительств,
«Введение всеобщей воинской повинности в Германии, — писал английский публицист Гарвин в газете «Observer», — с совершенной убедительностью показало, что третья империя значительно сильнее, чем это предполагалось в Англии. Она считает возможным действовать безнаказанно, пренебрегая мнением всей остальной Европы. Мы должны смотреть в лицо этим фактам».
«Смотреть в лицо фактам» означало для соглашательского лагеря английского общественного мнения капитулировать перед ними. В самом деле, нельзя же требовать от Германии соблюдения status quo без каких-либо компенсаций? Германия стремится не только к увеличению своей военной мощи: она добивается и территориальных приобретений. Отказаться от признания этих фактов — значит предаваться самообману. Таков был вывод «реальных политиков», определявших линию английской дипломатии в германском вопросе.
Поездка Идена в Москву. Совершенно иную позицию по отношению к фактам возрастающей военной угрозы занимала советская дипломатия. Когда правительство СССР узнало об отказе Германии от военных ограничений, оно пригласило лорда хранителя печати Антони Идена посетить Москву для обсуждения складывающейся международной обстановки.
Представитель группы так называемых «молодых консерваторов», состоящей преимущественно из родовитой и чиновной молодёжи различных министерств, Антони Идеи начал свою политическую карьеру в 1926 г. в качестве личного секретаря Остина Чемберлена. Вскоре молодой Идеи стал выдвигаться в первые ряды служебной аристократии. В 1931 г., имея всего 34 года от роду, он уже был назначен заместителем министра иностранных дел; в 1934 г. стал лордом хранителем печати; в 1935 г. Идеи вошёл в состав кабинета в качестве министра без портфеля по делам Лиги наций; вслед за тем до 1 февраля 1938 г. он занимал пост министра иностранных дел Англии. Среди деятелей своего круга Идеи выделялся широкой образованностью, прекрасным знанием иностранных языков, не исключая восточных, отличной осведомлённостью в области международных отношений, политическим тактом и притом независимостью характера, внушавшей уважение даже его политическим противникам. Популярности Идена значительно содействовало его участие в первой мировой войне в качестве офицера английской армии.
Политическая позиция Идена всегда оставалась верна принципам консервативной партии, защищавшей интересы крупных землевладельцев, промышленников и банкиров. Во внешней политике Идеи последовательно проводил линию британского империализма. Но раньше и лучше многих других деятелей своего политического лагеря Идеи как трезвый наблюдатель международных отношений понял ту опасность, которую представляли для Великобритании и демократических государств всего мира Германия Гитлера, Италия Муссолини и милитаристическая Япония. В отличие от большинства деятелей консервативной партии Англии Антони Иден стал сторонником сотрудничества демократических стран для обуздания поджигателей войны, проводником принципов коллективной безопасности, защитником устава Лиги нации.
28 марта 1935 г. Идеи прибыл в Москву в сопровождении советского посла в Лондоне. Он имел длительную беседу со Сталиным, Молотовым и народным комиссаром иностранных дел. В сообщении ТАСС от 1 апреля 1935 г. были изложены итоги этой встречи. Обе стороны сошлись на признании, что «в нынешнем международном положении более чем когда-либо необходимо продолжать усилия в направлении создания «системы коллективной безопасности в Европе, как это предусмотрено англо-французским коммюнике от 3 февраля 1935 г. и в согласии с принципами Лиги наций».
В сообщении подчёркивалось, что организация безопасности в Восточной Европе и намечаемый пакт взаимопомощи имеют целью «не изоляцию или окружение какого-либо из государств, а создание гарантий равной безопасности для всех участников пакта, и что участие в пакте Германии и Польши приветствовалось бы как наилучшее решение вопроса».
«Дружественное сотрудничество обеих стран, — заключало англо-советское коммюнике, — в общем деле коллективной организации мира и безопасности представляет первостепенную важность для дальнейшей активизации международных усилий в этом направлении».
Из Москвы Идеи направился в Варшаву. Очевидно, английская дипломатия не желала придать своим переговорам с Москвой только двусторонний характер. Она опасалась вызвать Раздражение не только в Берлине, но и в Париже. В Варшаве английский дипломат пробыл с 1 по 3 апреля 1935 г. Он был принят президентом Мосьцицким, маршалом Пилсудским и министром иностранных дел полковником Беком. Идеи попытался выяснить отношение руководителей польской внешней политики к проекту Восточного пакта. Но старый маршал Пилсудский не пожелал распространяться на эту тему. Он ворчливо посоветовал англичанам «заниматься лучше своими колониями, а не европейскими делами». Так по крайней мере сообщала злорадно гитлеровская печать.
Полковник Бек оказался более словоохотливым, чем маршал Пилсудский. С холодной любезностью и не без высокомерия он разъяснил Идену, что польское правительство намерено проводить самостоятельную внешнюю политику. Договорами о ненападении с СССР, с одной стороны, и с Германией, с другой — оно надеется обеспечить спокойствие и на восточной и на западной своей границе. Восточный пакт неприемлем для Польши. Он ставит её перед неизвестностью. Ведь никто не может предсказать, улучшит ли он или испортит те хорошие отношения, которые установились у Польши с её соседями.
Было очевидно, что польское правительство остаётся на почве берлинского соглашения Гитлера — Липского от 26 января 1934 г.
Идеи решил посетить и другую страну, которая уже достаточно явственно ощущала всю опасность непосредственного соседства с милитаристической Германией. Из Варшавы английский дипломат проехал в Прагу. Там идея Восточного пакта была встречена с полным сочувствием. Идеи вернулся в Лондон с двумя основными выводами, которые дала ему поездка в три столицы Восточной Европы. Во-первых, он убедился, что европейский мир может быть обеспечен лишь путём организации коллективной безопасности. Во-вторых, для него стала очевидной несостоятельность вымыслов и толков о «красном империализме» Советского государства.
«Впервые я посетил страну, которая поглощена строительством, — заявлял Идеи в одной из своих речей по радио. — Россия отделена географически от Германии такой большой страной, как Польша. Было бы абсурдом предполагать, что Россия совершит агрессию против Польши».
«Фронт Стрезы». Вызывающая позиция, занятая Германией в вопросе о вооружениях, внушала Франции серьёзную тревогу. Демократические элементы французской общественности единодушно высказывались за скорейшее сближение с Советской Россией и заключение с ней пакта о взаимопомощи. Под давлением общественного мнения Лавалю приходилось волей-неволей примириться с мыслью о неизбежности поездки в Москву. Одновременно французское правительство добивалось немедленного созыва Совета Лиги наций. До открытия сессии оно предложило организовать тройственную дипломатическую конференцию с участием Франции, Англии и Италии. Предложение это было принято. Местом конференции была избрана Стреза, в Северной Италии.
Французская дипломатия возлагала на предстоящую конференцию большие надежды. Она рассчитывала установить единый фронт трёх держав, могущий совместными усилиями оградить мир в Европе. Однако 11 апреля 1935 г., в самый день открытия конференции, со стороны Италии последовал сигнал, вызвавший большое волнение в дипломатических кругах Европы. В органе Муссолини «Popolo d'ltalia» была опубликована зловещая статья. Анонимный автор предостерегал итальянцев против «легкомысленного и неосновательного оптимизма» в отношении новой конференции. Результатом Стрезы. гласила статья, будет лишь новое коммюнике трёх держав. Оно будет носить самый общий характер или же выдвинет план консультации трёх держав. Но ведь всякому известно, что «консультация есть последнее прибежище безволия перед лицом действительности». В статье развивался план самостоятельных действий Италии «вне Стрезы»: пока горизонт не прояснится, держать под ружьём армию в 600 тысяч человек, снабдить её новейшим оружием и ускорить создание мощного воздушного и морского флотов.
«Мы считаем, — иронически заключал автор статьи, — что этот «план» — наиболее существенный и необходимый вклад в дело европейского мира и в особенности нашего мира».
Статья «Popolo d'ltalia» привлекала к себе тем большее внимание, что автором её, как все догадывались, был не кто иной, как Муссолини. Вдобавок дипломатам Франции и Англии было известно, что итальянский «план» уже осуществлялся. Италия лихорадочно вооружалась. 250 тысяч итальянских солдат на границах Абиссинии, в Эритрее и Сомали ожидали только сигнала для выступления.
