Твердая позиция Турции косвенно способствовала тому, что в конце мая Британия смогла восстановить свой авторитет в Ираке. Ближневосточные проекты Германии потерпели фиаско, и Риббентроп дал команду вернуть переговоры с Турцией в рамки пакта о ненападении. 17 июня германский посол в Анкаре сообщил в Берлин, что текст германо-турецкого договора о дружбе и ненападении готов к подписанию. 18 июня министр Ш. Сараджоглу от Турции и фон Папен от Германии подписали этот договор. Стороны обязались уважать территориальную целостность и неприкосновенность национальных границ и отказаться от прямых или окольных попыток враждебной деятельности друг против друга. Договор от 18 июня не отменял обязательств Турции перед другими странами, и в первую очередь перед союзницей Англией. По требованию Турции это положение было включено в текст договора. Государственные деятели Турции, и особенно министр Ш. Сараджоглу, объясняли, что дружба Турции с Германией не противоречит ее союзничеству с Англией. По поводу подписания договора президент И. Иненю отметил, что отношения Турции и Германии в период балканских событий выдержали серьезные испытания: «Видя обеспокоенность Турции, фюрер Гитлер написал мне личное письмо с выражением дружбы к нашей стране, и я, по рекомендации правительства, ответил ему, и дальнейшая наша переписка создала атмосферу взаимного доверия, материализовавшуюся в турецко-германский договор 18 июня 1941 года».
Германо-турецкий договор вызвал недовольство США. Немедленно прекратились поставки оружия и снаряжения по ленд-лизу. В дальнейшем по настоянию Британии эти поставки были возобновлены, но уже в усеченном виде.
Не только США и Англия, но и Советский Союз с тревогой встретили этот рискованный шаг Турции. Известно, что в августе 1939 г. Советский Союз подписал такой же договор с Германией, и тогда этот акт вылился в мировую войну с разделом планеты на сферы влияния. Теперь мы можем оценить германо-турецкий договор как последнее мероприятие в процессе подготовки Германии к нападению на Советский Союз. В секретных дипломатических документах посольства СССР в Турции указывается, что «заключение 18 июня 1941 года пакта о дружбе с Германией, как хорошо было известно Сараджоглу, развязывало руки Германии для нападения на Советский Союз».
Однако надо учесть, что за четыре дня до заключения германо-турецкого договора, т. е. 14 июня, в газете «Правда» было напечатано заявление ТАСС, в котором отмечалось, что СССР и Германия неотступно выполняют условия пакта о ненападении и слухи о назревающей между ними войне абсолютно беспочвенны. В заявлении отмечалось, что СССР очень аккуратно выполняет поставки в Германию стратегического сырья, продовольствия и т. п. Столь успокаивающее сообщение официального Советского телеграфного агентства еще более подвигло турок на заключение с немцами договора о нейтралитете. Но спустя всего неделю после заявления ТАСС, 22 июня 1941 года, Германия напала на Советский Союз и мировая война вошла в новую стадию. Боевые действия на полях сражений сопровождались дипломатическими сражениями, в которых участвовали все страны — и воюющие, и нейтральные.
Ричард Раак
Новые сведения о речи Сталина 19 августа 1939 г
Секретная речь Сталина, представленная членам Политбюро 19 августа 1939 г., была тайно предана огласке и опубликована 28 и 29 ноября 1939 г. в нескольких французских и голландских газетах. Все копии исходили из одного источника — сообщения французского агентства новостей «Гавас» из Женевы, где располагалась штаб-квартира Лиги Наций. Сообщение было датировано 27 ноября. Все тексты перед публикацией были либо подвергнуты цензуре, либо подвергнуты цензуре и отредактированы.
Сразу же после подписания советско-германского пакта 23 августа 1939 г., по всей вероятности, Наркоматом иностранных дел был выпущен документ под названием «Официальные правительственные директивы Москвы дипломатическим миссиям СССР на Балканах». Эти «Директивы» скорее всего имели другое название. Как видно из содержания самого документа, он исходил от Коминтерна. Текст этих «Директив», как и оригинальный текст речи Сталина в английском переводе автора этой статьи, публикуется ниже. Нам известно, что этот документ был направлен не только коммунистическим партиям Балканских стран, но и секциям коммунистов других зарубежных стран, без сомнения, под разными названиями. В течение нескольких дней после их появления эти «Директивы» были перехвачены или, как в данном случае, тайно переданы нескольким иностранным агентствам и, по крайней мере, одному журналисту. Среди копий этого документа были идентифицированы те, что предназначались коммунистам в Великобритании, Болгарии и Румынии. Выдержки из «Директив», направленных английским коммунистам, были опубликованы в газете «The Scotsman» 3 ноября 1939 г. Они идентичны соответствующим отрывкам из копий, посланных компартиям Балканских стран.
«Директивы» Коминтерна разъясняли лидерам зарубежных компартий те преимущества, которые Советский Союз якобы мог получить в результате советско-германского договора. Они явно были рассчитаны на широкое распространение среди лидеров коммунистических партий зарубежных стран с целью дальнейшего внутрипартийного обсуждения пакта и его выгод. Как и речь Сталина, «Директивы» содержали обоснование причин заключения пакта с Гитлером. Оба документа показывают, что Сталин стремился продемонстрировать достоинства пакта членам зарубежных коммунистических партий, которые были шокированы этим неожиданным соглашением с нацистами.
Еще одно разоблачение Москвы появилось 8 сентября 1939 г. в Хельсинки в вечерней газете «Svenska Pressen», выходившей на шведском языке. В ней была опубликована информация, почерпнутая одновременно из обоих документов и дополненная подробностями из близких Кремлю источников. Как и «Директивы», информация, представленная в газете «Svenska Pressen», является еще одним доказательством подлинности секретной речи Сталина.
Вскоре после первого появления «Директив» одна из их версий была доведена до сведения по меньшей мере одной из ключевых групп иностранных коммунистов в Москве. Они были переданы в Секретариат Коминтерна 9 сентября 1939 г., когда либо Генеральный секретарь Коминтерна Георгий Димитров, либо Д.З. Мануильский, осуществлявший связь между советской секцией Коминтерна и иностранными секциями, провели беседу, разъяснявшую преимущества пакта и историю его заключения в соответствии с тем, как это было представлено в «Директивах». Исторические материалы, связанные с оригинальной версией речи Сталина, свидетельствуют о том, что Сталин назначил Димитрова ответственным за доведение информации о пакте до зарубежных партий. На встрече в Кремле с И.В. Сталиным, В.М. Молотовым и А.А. Ждановым 7 сентября 1939 г. на Димитрова была, вероятно, возложена прямая обязанность разъяснить товарищам из руководства Коминтерна новую советскую политику.
На этой встрече в Кремле 7 сентября Димитрову прочитали лекцию о политической ситуации, сложившейся после заключения советско-германского пакта. С начала месяца Димитров и Мануильский уже проделали определенный объем информационной работы в Секретариате. Еще раньше, 27 августа, они обращались к Сталину с письменной просьбой разъяснить новую ситуацию. Шок, произведенный заключением пакта, к этому времени достиг невероятных размеров и продолжал нарастать в связи с непониманием проводимой политики и волнениями в рядах коммунистов, оскорбленных соглашением с нацистами. Можно предположить, что встреча Димитрова со Сталиным и его ближайшими соратниками состоялась в связи с августовским запросом.
В тот день Димитров в своем личном дневнике записал то, что ему говорил Сталин. Эти заметки, содержащие, вероятно, только часть того, что он слышал, остаются тем не менее замечательным источником информации о намерениях Сталина в период после подписания пакта. В ходе этой встречи Сталин мог передать Димитрову копию «Директив», а глава Коминтерна, возможно, сделал более подробные записи беседы для своих служебных целей и только часть этой информации доверил личному дневнику.
Прилежный «летописец» и один из руководителей немецкой компартии в изгнании Вильгельм Пик находился в Секретариате Коминтерна 9 сентября. Он, по своему обыкновению, записал многое из того, что слышал. Судя по его записям, информация, переданная в Секретариат 9 сентября, была значительно более конкретной, чем это следует из текста личного дневника Димитрова о встрече со Сталиным в Кремле. Записи Пика указывают на то, что Димитров к этому моменту был уже ознакомлен с «Директивами».
Свидетельства, о которых далее пойдет речь, показывают, что «Директивы» циркулировали за границей еще до 7 сентября 1939 г. К тому же премьер-министр Румынии, правительство которого перехватило одну из копий «Директив», утверждал, что они попали за границу через советские дипломатические представительства. Следовательно, ни Генеральный секретарь Коминтерна Димитров, ни руководители иностранных компартий в Москве не играли никакой роли в их разработке, несмотря на свою принадлежность к Коминтерну.
