К тому же некоторые из опубликованных версий, очевидно, позднее подверглись дополнительной правке редакторами газет. Это явствует из того, что опубликованные в разных газетах материалы отличаются по размеру и по существу. Наиболее полные копии на французском языке были, в частности, опубликованы в «Le Journal» и «Le Figaro» в Париже, а также в «Le Peuple» в Брюсселе.
Производная версия текста агентства «Havas», которая использовалась при сверке последовательности абзацев в этом переводе, появилась в женевском научном журнале «Revue de droit international de sciences diplomatiques et politiques» в конце 1939 г. Публикация была датирована задним числом 30 сентября. Вероятнее всего, этот вариант был перепечатан из парижской газеты «Le Temps» за 29 ноября 1939 г. «Le Temps» считалась в то время полуофициальным печатным органом Министерства иностранных дел Франции — этим и объяснялся выбор редакторов «Revue». Именно этот, в значительной степени отредактированный и подвергнутый цензуре французский вариант использовался большинством историков, критически настроенных в отношении аутентичности речи.
Копии текста речи, включая вариант агентства «Havas», появились также на голландском языке в «Nieuwe Rotter-damsche Courant» и в «De Telegraaf» в Амстердаме, обе — 28 ноября 1939 г. (в последнем случае текст был несколько сокращен). Вариант, опубликованный в «Courant», практически идентичен (с поправкой на особенности голландского языка) немецкому переводу донесения, которое было получено агентством «Havas» по телеграфу для внутреннего использования в государственных учреждениях немецкими международными обозревателями и впоследствии переведено. Только два слова отличают текст в «Nieuwe Rotterdamsche Courant» от немецкого варианта, что вполне может быть результатом ошибки переводчика или просто типографской ошибкой. (Одна явная ошибка в немецкой копии будет специально прокомментирована ниже в тексте английского перевода.) Однако и голландский, и немецкий варианты длиннее и содержат идентичные слова (хотя и на разных языках) и смыслы, которые отличаются или вовсе отсутствуют в опубликованных французских копиях.
Анри Рюффен (Henry Ruffin), репортер агентства «Havas» в Женеве, который получил и распространил этот текст речи, написал предисловие об истории вопроса и добавил в заключение несколько деталей по поводу намерений Сталина. Рюффен также упомянул о реакции Политбюро на замечания Сталина. Эти пояснительные материалы полностью содержатся в немецкой версии и в варианте, опубликованном в «Nieuwe Rotterdamsche Courant», и соответственно вошли в наш перевод на английский язык.
В Нидерландах в то время не существовало цензуры. Следовательно, мы можем принимать немецкий текст, непосредственно «снятый» с телеграфной ленты, за исторический исходный текст до того момента, когда будет обнаружен оригинальный телеграфный текст, полученный самим Рюффеном.
* * *
Все сопроводительные письма к «Директивам», посланные находившимися в Бухаресте министрами Великобритании, Франции и Германии министрам иностранных дел в Лондоне, Париже и Берлине, были датированы периодом времени от 5 до 10 сентября 1939 г. Эти временные рамки позволяют приблизительно представить дату появления этого документа, — вероятно, не позднее, чем через неделю после подписания пакта. Однако ссылки на архивные материалы, содержащие более ранние упоминания о появлении похожей информации, создают впечатление, что «Директивы», вероятно, были подготовлены еще раньше, сразу после 23 августа 1939 г., дня заключения советско-германского пакта, а может быть, даже до того момента, когда министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп и Молотов скрепили документ своими подписями.
Премьер-министр Эдуард Даладье (Edouard Daladier) и члены Палаты депутатов Франции вскоре были оповещены о речи Сталина, даже если они сами не прочитали опубликованного в конце ноября газетного текста. О нем шла речь и в опубликованном 1 декабря 1939 г. правительственном документе по военным вопросам. Все пункты «Директив», приведенные выше, были также упомянуты в этом официальном документе.
* * *
Некоторым читателям может показаться странным, что эти ошеломляющие документы не цитировались большинством историков, писавших о кануне Второй мировой войны. Ведь речь Сталина была опубликована во многих газетах, связанных с агентством «Havas». Однако, хотя 28 и 29 ноября 1939 г. в парижской прессе и были опубликованы многочисленные копии этого документа, ни одна из них не появилась тогда в англоязычном парижском издании «International Herald Tribune». Это до некоторой степени объясняет причину того, что этот документ не получил впоследствии широкого распространения в англоязычных журналах и газетах. Однако если текст речи Сталина и та информация, которой ее сопроводил Рюффен, не попали на страницы новостных англоязычных изданий, то факт сталинского опровержения подлинности этой речи освещался, по крайней мере, несколькими газетами в Соединенных Штатах Америки.
В июле 1956 г. Анри Рюффен подтвердил, что он был одним из трех женевских журналистов, которым 27 ноября 1939 г. были доверены копии текста речи Сталина. Он отвечал на вопросы Витольда Свораковски, заместителя директора Гуверовского института (Hoover Institution), по поводу этого документа. В 1950-е гг. Свораковски, в прошлом — польский дипломат, сам занимался изучением советско-германских отношений. В ходе своих изысканий он и направил Рюффену запрос о происхождении текста сталинской речи.
В ответ Рюффен сообщил, что этот текст был доверен ему Харитоном Чавишвили (Khariton Chavichvili), представителем Грузинского национального правительства в изгнании. Как писал Рюффен, Чавишвили пользовался покровительством правительства Швейцарии, которое было осведомлено о его деятельности. По мнению Рюффена, большевистские функционеры Женевского отделения Лиги Наций и Министерства иностранных дел в Париже стремились поначалу воспрепятствовать распространению агентством «Havas» полученной информации. Когда же этого сделать не удалось, они пытались не допустить ее опубликования.
Свораковски говорил также, что в 1939 году, когда публикации все-таки появились, он находился в Париже и сам столкнулся с жесткой цензурной политикой во Франции в те дни. Он писал, что в январе 1940 г., после ноябрьских публикаций 1939 г., он хотел включить текст речи Сталина в передачу на Радио Парижа, которое вещало на его оккупированную родину. Однако тогдашний французский цензор изъял из проекта беседы польского дипломата все ссылки на сталинскую речь, чтобы не провоцировать кремлевского лидера.
По не вполне понятным причинам различные производные копии этой речи были опубликованы и в ходе Второй мировой войны в вишистской Франции. Более десяти лет назад одна из них была обнаружена Татьяной Бушуевой в архиве бывшего Советского Союза и опубликована ею в журнале «Новый мир». Она, очевидно, не предполагала, что найденная ею копия не является оригиналом. [Переводы речи Сталина на английский язык были сделаны с этой вторичной копии.]
Сам Сталин объявил текст своей речи фальсификацией сразу после его первой публикации во французской газете. Его опровержение было опубликовано в газете «Правда» 30 ноября 1939 г. Начиная с середины 1950-х гг. вплоть до 2004 г. историки вслед за Сталиным заявляли, что этот текст сфабрикован. Однако с момента первой публикации текста речи Сталина во Франции только три историка пытались более или менее систематически установить аутентичность речи и сопутствующие ей обстоятельства. Работы двух из них вышли в свет.
Однако ни один из этих историков не изучал французские газеты достаточно внимательно (а скорее всего вообще не изучал!), чтобы выяснить, все ли опубликованные на французском языке копии идентичны, а они как раз не идентичны. Еще одним показателем полноты их исследовательской работы может служить тот факт, что оба историка использовали в качестве основного предмета критики вторичную копию из швейцарского научного журнала «Revue». И это при том, что, повторим, она была подвергнута и цензурной, и редакторской правке.
Не было найдено никаких свидетельств того, что кто-либо из критиков аутентичности текста от агентства «Havas», включая самого Сталина, когда-либо вообще исследовал газетные копии. Случись такое, то они и даже более последовательные критики могли бы обнаружить, что некоторые из версий, появившиеся во французской прессе, были подвергнуты цензуре, а иные, как уже говорилось, прошли не только цензуру, но и были дополнительно отредактированы, включая, повторим, и тот вариант, который избран для анализа в опубликованных критических статьях. Если мы сравним телеграфный текст, полученный от агентства «Havas», и версию из голландской газеты, которая не проходила цензуру, с различными отредактированными версиями из французских газет, то мы легко обнаружим, какие тексты действительно стоило исследовать.
