С началом войны эти обстоятельства были учтены. При реорганизации органов государственной безопасности и внутренних дел приняты меры к усилению контрразведывательной работы на объектах промышленности и транспорта. В июле — августе 1941 г. в системе НКВД СССР были вновь образованы Экономическое и Транспортное управления.[165]
С целью улучшения разведывательной, диверсионной и контрразведывательной работы в тылу немецко-фашистских войск в январе 1942 г. в составе НКВД СССР было образовано 4-е управление.
В ходе реорганизации НКВД, естественно, встал вопрос о ведомственной принадлежности органов военной контрразведки. В тот период, видимо, не было уверенности, что оставление особых отделов в системе НКВД или передача их новому Наркомату государственной безопасности положительно отразится на их деятельности. Особые отделы были переданы в ведение НКО СССР и НКВМФ СССР.
Кроме того, передача в 1943 г. органов военной контрразведки в подчинение Наркоматов обороны и Военно-морского флота, по всей вероятности, диктовалась также изменением военно-политической обстановки, необходимостью совместных действий армии и военной контрразведки на освобожденной от противника советской территории и в тылу врага.
Вопрос о ведомственном подчинении органов военной контрразведки, по мнению автора, должен решаться однозначно: как в мирное, так и в военное время особые отделы должны входить в состав органов государственной безопасности. Нужно отметить, что советская военная контрразведка изначально являлась составной частью органов государственной безопасности с момента их образования. Особый отдел ВЧК был организован 19 декабря 1918 г. путем слияния армейских чрезвычайных комиссий и органов военного контроля Реввоенсовета. И хотя в последующем, вплоть до 1931 г., Реввоенсовет имел право давать Особому отделу задания и контролировать их выполнение[166], последний продолжал быть самостоятельным отделом в системе ОГПУ. Центральный Комитет партии и советское правительство уделяли большое внимание деятельности Особого отдела, укрепляли его партийными и военными кадрами.[167]
Подчинение особых отделов органам военного управления, как нам представляется, вело к отрыву военной контрразведки от органов государственной безопасности, создавало причины покрывательства противоправных и преступных фактов военного командования в связи с подчинением им особых отделов.
Существовавшая в годы войны структура органов государственной безопасности в целом себя оправдала. Она способствовала успешному выполнению задач, поставленных Коммунистической партией и советским правительством перед органами госбезопасности.
2.2. Организационные мероприятия в 1930-е гг. по подготовке к развертыванию партизанской борьбы
Борьба советского народа против гитлеровцев на оккупированной советской территории не сразу стала мощной и всесторонней. Рождалась эта борьба в муках, хотя подготовка в этом направлении велась задолго до войны.
Молодое Советское государство, окруженное врагами при постоянной угрозе нападения, после кровопролитной Гражданской войны не располагало еще сильной армией, в виду этого партизанской борьбе придавалось большое значение. Проводился учет кадров, прошедших большую школу подпольной и партизанской борьбы в период Гражданской войны и иностранной интервенции[168]. Органы государственной безопасности продолжали повышать искусство борьбы в тылу противника. Так, в начале 1920-х годов диверсионные группы, одетые в гражданскую одежду, переходили польскую линию фронта для развертывания партизанской борьбы в тылу польских войск на территории Западной Белоруссии.[169]
Позднее, в соответствии с решениями военно-политического руководства СССР, началась широкомасштабная подготовка к партизанской борьбе против возможной агрессии со стороны капиталистических держав.
К большому сожалению, по этой проблеме практически не осталось документов. Зачастую данные о подготовке органов государственной безопасности к партизанской борьбе в 1920—1930-х годах автор находил из документов, прямо не затрагивающих этот вопрос. Так, например, из справки на оперативного источника НКВД УССР Никитина от 25 декабря 1942 года прямо указано, что он в 1929 г. успешно окончил школу руководителей партизанского движения при ГПУ УССР и был назначен командиром отряда для действия в случае возникновения войны в Шепетовском районе УССР[170]. Это позволяет говорить о целой системе подготовки партизан, организованной ОГПУ, распространившейся, по крайней мере, на приграничные районы.
Опыт партизанской войны, накопленный в 1914—1920-е годы русской армией, был развит советскими военными теоретиками и положен в основу военной доктрины молодого государства.[171]
Несомненная заслуга в подготовке борьбы в тылу противника, начавшейся в СССР в начале 1920-х годов, принадлежит М.В. Фрунзе и Ф.Э. Дзержинскому, под руководством которых была развернута серьезная работа по написанию пособий по тактике партизанской борьбы и по созданию особых партизанских школ, а также приобретению специальной техники и вооружения для партизанских формирований.[172]
В июле 1921 года была опубликована статья М.В. Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия». Автор намеренно подчеркивал ту огромную роль, какую может сыграть в организации обороны страны подготовка к ведению партизанской войны: «Если государство уделит этому достаточно серьезное внимание, если подготовка этой «малой войны» будет проводиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армии противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником».[173]
Обязательным условием успеха «малой войны», по мнению М.В. Фрунзе, была заблаговременная разработка ее плана и создание предпосылок, обеспечивающих ее успех. В основу партизанской доктрины была положена ленинская мысль о том, что «партизанские выступления не месть, а военные действия».[174]
М.В. Фрунзе сформулировал нормы и условия ведения партизанской войны: «Способы и формы ведения войны не всегда одинаковы. Они меняются в зависимости от условий развития и, прежде всего, от развития производства. Военная тактика в первую очередь зависит от уровня военной техники. Второе средство борьбы с техническим превосходством армии противника мы видим в подготовке партизанской войны на территориях возможных театров военных действий. Но обязательным условием плодотворности идеи «малой войны» является, повторяю, заблаговременная разработка ее плана и создание всех данных, обеспечивающих ее широкое развитие. Отсюда задачей нашего Генерального Штаба должна стать разработка идеи малой войны».[175]
До 1933 года Красной Армии внушалось, что в будущей войне с ее маневренными операциями крупная роль будет принадлежать «…партизанским действиям, для чего надо организовать и подготовить их проведение в самом широком масштабе».[176]
Именно, в соответствии с решениями военно-политического руководства СССР, в 1924–1936 годах производилась серьезная подготовка к партизанской войне. Она включала: создание тщательно законспирированной и хорошо подготовленной сети диверсионных групп и диверсантов-одиночек в городах и на железных дорогах к западу от линии укрепленных районов; формирование и всестороннюю подготовку маневренных партизанских отрядов и групп, способных действовать на незнакомой местности, в том числе за пределами страны; переподготовку командного состава, имевшего опыт партизанской борьбы в Гражданской войне, и подготовку некоторых молодых командиров в специальных партизанских учебных заведениях; отработку вопросов партизанской борьбы и борьбы с вражескими диверсионными группами на специальных и некоторых общевойсковых учениях; совершенствование имеющихся и создание новых технических средств борьбы, наиболее пригодных для применения в партизанских действиях; материально-техническое обеспечение партизанских формирований.[177]
В конце 1920-х и начале 1930-х годов подготовка партизан и диверсантов проводилась в специальных школах и учебных пунктах, различных по величине, по структуре и по способам конспирации. Спецшколы, как правило, размещались в городах и пригородах в нескольких зданиях. Они имели хорошие мастерские, лаборатории, а некоторые имели закрытые тиры и небольшие полигоны, на которых можно было устанавливать и даже подрывать различные мины и заряды до 1 килограмма.
