Накануне Рождества в Иерусалим явилась толпа паломников. Это были пизанцы и генуэзцы, к которым присоединились Боэмунд, князь Антиохийский, Балдуин, граф Эдесский и Раймунд Тулузский. Все они провели праздник в Святом городе. Архиепископ Пизанский Даймбер, прибывший в Иерусалим в качестве папского легата, дарами и обещаниями заставил Готфрида провозгласить его патриархом Иерусалима вместо Арнульфа, уже пребывавшего в этом сане. Не ограничиваясь этим, Даймбер потребовал значительных территориальных пожалований, а также того, чтобы король Иерусалимский признал себя вассалом папы. Готфрид уступил. И даже согласился в случае своей бездетности завещать Даймберу королевство. Вслед за Готфридом инвеституру от папы приняли Боэмунд и Балдуин.
Обезопасив свои владения от набегов мусульман, Готфрид стал думать, как организовать управление государством. Это была сложная проблема. Под властью короля находились подданные различных национальностей, в том числе армяне, греки, евреи, арабы. Население было текучим; множество паломников сновало туда и сюда; среди них были великие грешники и просто злодеи, укрывавшиеся от правосудия. Следуя духу феодализма и законов войны, Готфрид разделил завоеванные земли между своими соратниками, и новые сеньоры Яффы, Тивериады, Рамлы, Наплузы едва признавали своего сюзерена. Духовенство, соблазненное примером иерусалимского патриарха, говорило языком повелителей, и епископы мало чем отличались от светских сеньоров: одни приписывали завоевания своей храбрости, другие – своим молитвам, но и те и эти требовали наград; большая часть домогалась господства, все – независимости.
Стремясь уладить такое множество притязаний и как-то упорядочить положение, Готфрид созвал наиболее просвещенных из числа своих советников, пригласив также и гостивших у него князей. С их помощью были составлены законы, в своей совокупности названные Иерусалимскими ассизами. Прежде всего они устанавливали систему взаимоотношений короля и подданных. На короля возлагались обязательства охранять законы, защищать Церковь, вдов и сирот, заботиться о благосостоянии народа и знати и быть вождем во время войны. Каждый сеньор должен был радеть о своих вассалах, оберегать их личность, собственность и честь от всяких сторонних посягательств. Первый долг графов и баронов – служить королю советами и оружием; первая обязанность вассала по отношению к сеньору – защищать его, мстить за нанесенную ему обиду, охранять честь его жены и детей, ходить с ним в поход, отдаваться за него заложником, коль скоро он попал в руки неприятеля. Все эти обязательства утверждались взаимной присягой. Каждый класс феодальной иерархии имел свои права, закрепленные честью. Честь предписывала всем отражать обиду, нанесенную отдельному лицу, становясь этим самым залогом общественной свободы. Но поскольку основой нового государства, созданного рыцарями и баронами, была война, всеми правами, санкционированными законом, пользовались лишь те, «кто носил оружие; привилегии духовенства проистекали из канонического права; все же остальные – простолюдины, земледельцы, рабы – законом не ограждались, рассматриваясь как собственность военного сословия, и ценность их приравнивалась к стоимости гончих собак и охотничьих соколов. Для наблюдения за исполнением законов и решения различных тяжб создавались две судебных палаты. Первая, состоявшая из феодалов под председательством короля, решала дела благородных; вторая, набранная из именитых граждан и возглавляемая виконтом Иерусалима, ведала тяжбами остального населения. Для восточных христиан учредили особое судилище на туземном языке, вершившее судопроизводство по законам и обычаям страны. Сам процесс судопроизводства в двух первых палатах проходил согласно старым порядкам салических франков: в основном посредством Божьего суда – испытаниями огнем, водой, железом или через судебный поединок. В целом Иерусалимские ассизы соответствовали феодальным законам Европы но в более чистом, незамутненном виде. Принятые с большой торжественностью, они были доставлены для хранения в храм Гроба Господня.
После этой церемонии князья, приехавшие в Иерусалим, вернулись в свои владения: Боэмунд – в Антиохию, Балдуин – в Эдессу, Раймунд – в Лаодикею. Танкред же едва добрался до своего княжества, как был атакован султаном Дамаска. Готфрид поспешил ему на помощь. Он разбил сарацин и преследовал их до Ливанского хребта, захватив при этом богатую добычу. Но то было последнее предприятие славного воителя.
На обратном пути Готфрид вдруг занемог. С трудом добрался он до Яффы, а оттуда в Иерусалим его тащили уже на носилках. Вскоре он скончался, завещав своим соратникам будущее Церкви и государства. Он был погребен в ограде Лобного места, подле гроба Иисуса Христа, который освободил своей доблестью. Смерть его оплакали и христиане, для которых он был отцом, и мусульмане, много раз испытавшие его справедливость и милосердие. В ратном деле Готфрид Бульонский превосходил многих полководцев своей эпохи, и если бы он прожил дольше, то имя его оказалось бы среди имен великих монархов. Это имя и сегодня олицетворяет добродетели героических времен и обречено жить столь же долго, сколь и память о Крестовых походах.
Смерть Готфрида вызвала горячие споры о его преемнике. Патриарх Даймбер, исходя из обещаний покойного, заявил о своих правах на престол. Однако бароны желали иметь королем одного из своих. Гарнье, граф де Грей, овладел башней Давида именем Балдуина Эдесского, ближайшего родственника Готфрида. Патриарх обратился за помощью к духовенству. Но тут Гарнье внезапно умер. Даймбер приписал эту смерть правосудию Божию, и тут же отписал Боэмунду Антиохийскому, умоляя его прийти и защитить дело Церкви. Однако патриарху не повезло. Пока шла вся эта смута, явились послы из Антиохии с сообщением, что их властитель после неудачного похода попал в плен к туркам, Эта весть перетянула весы на сторону баронов, считавших необходимым иметь военного вождя, и к Балдуину Эдесскому была отправлена депутация с просьбой принять вакантный престол.
Узнав о смерти брата, Балдуин уронил слезу, но тут же утешился при мысли о короне. Хотя графство Эдесское было обширнее и богаче слабого Иерусалимского королевства, титул короля казался ему много престижнее, да и кроме того, деятельный Балдуин, стремившийся к битвам, предпочитал возглавить государство, которое нужно завоевать, чем то, которое было уже завоевано. Передав графство Эдесское своему двоюродному брату, Балдуину Бургскому, он пустился в путь. По дороге на него напали отряды эмиров Эдессы и Дамаска, но он, действуя ловким маневром, разбил их и явился в Иерусалим с большим числом пленных. Это обеспечило ему всеобщий триумф, который не разделили лишь взбешенный Даймбер и верное ему духовенство. В знак протеста патриарх удалился на гору Сион, чем, впрочем, мало тронул Балдуина, занятого приготовлением к новым баталиям.
Глубокая осень нарушила его план осады Аскалона; разорив его окрестности» Балдуин обошел побережье Мертвого моря и достиг долины, где, по преданию, Моисей ударом посоха извлек из скалы источник, С набожным восторгом созерцали христианские воины все эти места, прославленные Священным Писанием, после чего вернулись в Иерусалим, нагруженные немалой добычей. Теперь патриарх, видя свое дело проигранным, присмирел и согласился короновать преемника Готфрида. Коронация произошла в Вифлееме, поскольку благочестивый Балдуин счел нескромным возложить на себя венец в виду Голгофы, где Спаситель принял мученическую смерть. Танкред не явился на коронацию; он не забыл прежних обид, которые претерпел от брата Готфрида. Балдуин, в свою очередь, стал оспаривать у Танкреда княжество Галилейское и потребовал к себе непокорного вассала. Танкред не явился ни на первый, ни на второй зов. В конце концов дело все же закончилось личной встречей и примирением; вопрос о княжестве Галилейском отпал сам собой, поскольку в это время явились послы из Антиохии, оставшейся без хозяина в связи с пленением Боэмунда, и уговорили Танкреда вступить в управление землями его дяди, оставив свои прежние владения Гуго де Сент-Омеру.
Распря с Танкредом не помешала Балдуину продолжать борьбу с неверными. И вот однажды произошло событие, потрясшее летописца. Возвращаясь после очередной стычки, король услышал жалобные стоны. Они шли от одного из шатров, брошенных бежавшими мусульманами. Оказалось, мусульманская женщина мучилась родами. Движимый милосердием, Балдуин сбросил свой плащ, укрыл роженицу и велел принести для нее воды, плодов, а также пригнать верблюдицу, чтобы кормить новорожденного. Рабыне было приказано смотреть за матерью и проводить ее к мужу. Этот прекрасный поступок, резко контрастирующий с обычными жестокостями, не мог остаться без последствий. Муж мусульманки, занимавший важный пост, рыдал от радости, увидя жену и младенца, гибель которых оплакивал, и дал клятву, что сохранит навеки в памяти благодарность к великодушному Балдуину.
