Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.

29-я танковая дивизия выводилась в район со­средоточения под ударами авиации противника, при первом же воздушном налете подверглись бом­бардировке казармы 59-го танкового полка и штаб дивизии. Исходные районы части заняли к 8:00 утра, в сторону границы к Августовскому каналу был выс­лан разведывательный батальон. После сосредото­чения 29-й танковой дивизии в роще юго-западнее Гродно командир дивизии получил лично от гене­рала В.И. Кузнецова указание: «Противник с целью спровоцировать конфликт и втянуть Советский Союз в войну перебросил на отдельных участках государственной границы крупные диверсионно-подрывные банды и подверг бомбардировке наши некоторые города. Приказываю: 29-й танковой ди­визии во взаимодействии с 4-м стрелковым корпу­сом ударом в направлении Сопоцкин — Калеты уничтожить противника; границу не переходить. Об исполнении донести». Характерная формулировка приказа — «с целью спровоцировать конфликт». Возможно, В.И. Кузнецов не хотел верить, что началась война. Силы, которыми противник пересек границу, были еще неизвестны и их скоропалитель­но назвали «бандами», хотя на самом деле границу уже пересекли регулярные части вермахта.

Спустя некоторое время, 29-я танковая дивизия получила уточненную задачу уже от командира 11 -го мехкорпуса, в которой требовалось «уничтожить на­ступающего противника и выйти на фронт Сопоц-кйн — Липск». Тогда же получил задачу и командир 33-й танковой дивизии полковник М.Ф. Панов: на­ступать в направлении Липск — Августов. Вводом механизированного соединения советским войскам удалось приостановить наступление противника и даже отбросить передовые части противника назад. В результате встречного сражения 29-я танковая дивизия с боями продвинулась до 7 км. В этих боях дивизия Студнева потеряла почти всю технику. Со­гласно донесениям штаба 9-й армии вермахта толь­ко 8-я пехотная дивизия подбила 22 июня под Грод­но 80 танков. Вводом подвижного резерва В.И. Куз­нецову удалось приостановить продвижение не­мецкой пехоты. В последующие дни в бой под Грод­но был введен мощнейший 6-й мехкорпус и пехот­ные дивизии противника были вынуждены перейти к обороне. Катастрофа Западного фронта последо­вала в результате глубокого обхода 3-й танковой группы со стороны Вильнюса.

Брестская «мышеловка». На границе между СССР и Германией была точка, развитие событий в которой происходило по наихудшему из возможных сценариев — Брестская крепость. По стечению об­стоятельств именно Брестская крепость стала символом июня 1941 г., хотя разыгравшаяся вокруг кре­пости драма вовсе не была типичной для пригра­ничного сражения. Чаще всего соединения Красной Армии встречали противника в разреженном пост­роении, на широком фронте. В Брестской крепости войска были скучены на небольшом пространстве. Что же представляла собой Брестская крепость в июне 1941 г.?

Внутренним ядром крепости была ее цитадель, расположенная на острове, омываемом с юго-за­пада Западным Бугом, а с юга и севера рукавами р. Мухавец. Кольцевой стеной цитадели являлась кир­пичная двухэтажная казарма с 500 казематами для размещения войск. Под казематами находились складские помещения, а ниже — сеть подземных

Бомбы рвутся на советском аэродроме.

ходов. Именно эти кирпичные сооружения обычно ассоциируются с Брестской крепостью. Они были построены из особо прочного кирпича, способного противостоять даже тяжелым орудиям. Двое ворот в виде глубоких тоннелей соединяли цитадель с мостами через р. Мухавец, которые выходили на бастионы крепости. Третьи ворота выходили к мос­ту через основное русло Западного Буга. Кольцо бастионов с крепостными сооружениями, казарма­ми и складами являлось внешним прикрытием ци­тадели. С внешней стороны этого кольца более чем на 6 км тянулся массивный земляной вал десяти­метровой высоты, который являлся наружной сте­ной всей крепости. Земляной вал опоясывался ру­кавами Западного Буга и Мухавца, каналами и ши­рокими рвами, заполненными водой. Система ру­кавов рек и каналов в кольце бастионов образова­ла три острова, на которых располагались Тереспольское, Волынское и Кобринское укрепления. В июне 1941 г. эти острова называли Пограничный, Госпитальный и Северный. Названия были доста­точно условными, появившимися после 1939 г. На­чальник штаба 4-й армии Л.М. Сандалов в своих мемуарах рассказал историю появления этих наи­менований: «Когда мы приехали в крепость, там размешались основные силы 6-й и 55-й стрелковых дивизий. Почти все помещения южного острова за­нимал окружной госпиталь, отчего этот остров стал называться Госпитальным. Помещения западного острова были переданы пограничникам, и остров получил название Пограничный». Немцы называ­ли острова сообразно их географическому положению — Западный, Северный и Южный. В не­скольких километрах от земляного вала крепости проходило кольцо фортов, западная часть которых была на территории оккупированной немцами Польши. Оставшаяся на советской территории часть фортов использовалась для размещения войск и складов. При разрезанной надвое системе обороны старой крепости форты значения уже не имели. Вместо них вдоль границы строились укреп­ления Брестского УРа.

Еще в августе 1940 г. Брестская крепость про­извела на Л.М. Сандалова тягостное впечатление. Он вспоминал: «Кольцевая стена цитадели и на­ружный крепостной вал, опоясанный водными пре­градами, в случае войны создавали для размещав­шихся там войск чрезвычайно опасное положение. Ведь на оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый ба­тальон с артдивизионом. Остальной гарнизон дол­жен был быстро покинуть крепость и занять под­готовляемые позиции вдоль границы в полосе ар­мии. Но пропускная способность крепостных во­рот была слишком мала. Чтобы вывести из крепо­сти находившиеся там войска и учреждения, тре­бовалось по меньшей мере три часа». После этих слов напрашивается короткое, но емкое опреде­ление — «мышеловка».

По плану прикрытия границы располагавшаяся в районе Бреста 4-я армия генерал-майора А.А. Ко-робкова должна была занять оборону силами 42, 6, 75 и 100-й стрелковых дивизий. Значительная часть 6-й и 42-й стрелковых дивизий находилась в мирное время в Брестской крепости. 100-я стрелковая дивизия вообще дислоцировалась под Минском. Ее предполагалось к третьему дню мобилизации пе­ревезти к границе по железной дороге. То есть она должна была грузиться в эшелоны уже после объяв­ления мобилизации. Расчет советского командова­ния, очевидно, строился на том, что война начнет­ся по сценарию Первой мировой. В этом случае было бы время на перевозку 100-й дивизии (в ре­альности принявшей бой под Минском) к Бресту. Точно такой же расчет обосновывал заложенное в плане прикрытия границы время на вывод на пози­ции на границе 42-й стрелковой дивизии — 30 ча­сов.

У немецкого командования относительно Бре­ста и Брестской крепости были совсем другие планы. Уже в первый день войны 4-я армия и 2-я танковая группа должны были перейти в наступ­ление главными силами. Непосредственно на Брест нацеливался XII армейский корпус в соста­ве 31, 45 и 34-й пехотных дивизий. Корпус под­чинялся 2-й танковой группе Гейнца Гудериана. К северу и к югу от города должны были наносить удар XXXXVII и XXIV моторизованные корпуса. Рас­чет немецкого командования был очевиден: город Брест и насыщенная войсками Брестская кре­пость были достаточно крепким орешком. Быст­рый пропуск по проходящим мимо крепости до­рогам танковых соединений был делом сомни­тельным. Поэтому захватывать крепость поручи­ли пехоте, направив подвижные соединения в обход Бреста.

Импульс, прошедший от перебежчика Лискова до Москвы, отразился и в форме Директивы № 1 возвращался в округа. В 24:00 21 июня командир и начальник штаба 4-й армии, А.А. Коробков и Л.М. Сандалов, а несколько позднее и остальные офицеры армейского управления были вызваны по приказанию начальника штаба округа в штаб армии. Никаких конкретных распоряжений штаб округа не давал, кроме как «всем быть наготове». Коробков под свою ответственность приказал ра­зослать во все соединения и отдельные части опе­чатанные красные пакеты с инструкциями о поряд­ке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия. Эти пакеты хранились в штабе ар­мии и не вручались командирам соединений, пото­му что не было еще утверждено округом решение командующего армией. Однако командиры соеди­нений знали содержание документов в пакетах, так как являлись участниками их составления.

Далее последовала задержка, ставшая роко­вой. Примерно в 2 часа ночи 22 июня прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войска­ми. Связь удалось восстановить только в 3:30. По­рыв проводов связисты обнаружили в Запрудах и Жабинке. В соседней 10-й армии все было точно так же: в полночь были вызван в штаб командующий, ожидавший у аппарата ВЧ дальнейших распоряже­ний. Распоряжение от Д.Г. Павлова последовало в промежуток между 2:00 и 2:30, и было вовремя при­нято штабом 10-й армии. Командующий округом, становящегося Западным фронтом, приказывал поднимать части по «красному пакету», предупредив, что подробная шифровка последует позднее. Строго говоря, кремлевские метания с тем, в какой форме поднимать войска, были сглажены в процес­се передачи Директивы № 1 в округа. Соединения фактически просто поднимались по тревоге и дол­жны были действовать по планам прикрытия. Но в 4-й армии все пошло не так, как у ее соседей...