Но рост России весьма велик, и в течение XX в. население России может близко подойти к 400 млн душ. Может ли государство с таким огромным населением довольствоваться существующими границами, или в XX в. должны быть решены Россией дальнейшие исторические задачи, и в чем эти задачи будут заключаться? Такой вопрос я ставил себе и при представлении доклада в 1900 г. Я признавал естественным для России в течение XX в., не расширяя своих пределов ни в Европе, ни в Азии, задаться целью найти выход в теплые моря: внутреннее Средиземное и открытые круглый год выходы в Великий и Индийский океаны. Но относительно трудности и опасности для нас задаваться такими целями в докладе 1900 г. значится:
«Как ни законны наши стремления владеть выходом из Черного моря, владеть выходом в Индийский океан, владеть выходом в Великий океан, но эти задачи настолько глубоко затрагивают интересы почти всего мира, что, преследуя их, мы должны готовиться к борьбе с коалицией из Англии, Германии, Австрии, Турции, Китая и Японии. Этим державам страшен не самый факт движения России к тому или другому из вышеуказанных выходов, но те последствия, какие будут вытекать, если движение удастся. Овладение Босфором и выход в Средиземное море поставит нас в возможность решительно действовать в египетском вопросе, дабы сделать Суэцкий канал международным. Выход к Индийскому океану создаст для Индии постоянную угрозу. Но самое главное, что должно устрашать наиболее культурные народы Европы и Америки, снабжающие весь свет произведениями своих фабрик и заводов, это вступление России с ними в борьбу на рынках всего света. Держа в своих руках железнодорожные линии, связывающие Великий океан с Балтийским морем, и имея щупальца в Босфоре, Индийском и Великом океанах, Россия с ее неисчерпаемыми естественными богатствами может создать грозную промышленную конкуренцию державам всего мира».
При том огромном росте вооруженных сил, которого достигли перечисленные нации, очевидно, что ни в XVIII, [76] ни в XIX столетии мы не встречали тех трудностей и опасностей, с каковыми неизбежно встретились бы при войнах в XX столетии за выходы к теплым морям.
Силы настоящего поколения могли бы оказаться и недостаточными для достижения целей, необходимых только последующим поколениям. Мало того, рассмотрение соотношения сил наших и наших вероятных противников могло привести к выводу, что живущему в России поколению не только не по силам выполнение новых задач, необходимых для 400-миллионной России, но именно ныне, вследствие большей сравнительной боевой готовности наших соседей, весьма затруднилось даже удержание в целости пределов России.
По этому важном вопросу в моем докладе 1900 г. значится:
«За последние 50 лет военные силы и средства наших соседей настолько возросли, а готовность Германии и Австрии к наступлению в наши пределы настолько выше нашей, что никогда еще за всю историю России наша западная граница не подвергалась такой опасности и защита ее не требовала таких жертв и напряжения, как ныне, если вспыхнет европейская война.
Соотношение наших сил на турецкой границе тоже не стало более благоприятно, чем было в начале XIX в., особенно ныне при вмешательстве в турецкие дела германцев. Оборона Кавказа затруднилась.
На афганской границе мы тоже имеем ныне сильного противника, по организации и вооружению несравненно более равного нашим войскам в Туркестане, чем было в начале XIX столетия. Возможность вторжения в наши пределы афганских войск вполне возможна, почему оборона Туркестана тоже затруднительна.
Только обширный Китай не имеет ныне военной силы, которая могла бы угрожать серьезно нашим владениям в Приамурском крае или на Квантуне. Но взамен ослабленного Китая выросла Япония, силы которой могут составить опасных противников нашим войскам на Дальнем Востоке до подвоза к ним достаточных подкреплений. [77]
Тем не менее, несмотря на трудность обороны границы в 17 000 верст, несмотря на огромное развитие вооруженных сил у наших соседей, по-видимому, возможно предположить, что если бы мы задавались только внутренними задачами по обороне настоящих пределов России, то противники наши не решились бы напасть на нас, настолько трудности победить Россию на ее территории огромны и очевидны».
Таким образом, изучение сил и средств наших ближайших соседей привели меня к выводу, что наша западная граница находится еще в небывалой в истории России опасности в случае европейской войны, и что поэтому главное внимание Военного ведомства в первые годы нового столетия должно быть обращено не на внешние препятствия, а на усиление нашего военного положения на Западе. [78]
Рост наших военных сил за XVIII и XIX столетия. Соответствие мирного и военного составов. Рост сил наших соседей. Задачи армии к концу прошлого столетия по охране границ наших. Сложность этих задачСложные задачи, поставленные армии в XVIII и XIX вв., требовали увеличения вооруженной силы России.
В 1700 г. численность нашей армии достигала 56 000 человек; в 1800-м — 401 000 человек; в 1894-м, в военное время, — до 2 млн человек.
Но постепенность возрастания вооруженной силы в XIX столетии подвергалась большему колебанию, чем в XVIII в.
Недовольство результатами Восточной войны 1853 — 1856 гг. имело следствием большое возбуждение общественного мнения. Освобождение крестьян положило конец этому возбуждению. По отношению к армии, в видах экономии, были приняты крайние меры для ее сокращения. Имея в Европейской России около 600 000 постоянной армии, мы сокращаем этот состав, несмотря на гром орудий под Кениггрецом, в 1866 г. до 373 000 человек. Франко-прусская война открыла нам глаза на возможную опасность с запада. Мы все еще жили традициями прежнего времени, когда войны велись постоянным составом армии без мобилизации всех народных сил, когда все передвижения делались грунтовыми дорогами и между объявлением войны и первыми решительными действиями могло проходить несколько месяцев времени. Германия, быстро собрав в 1870 г. и бросив в пределы Франции огромную армию, этим показала, что она то же самое может повторить и с нами. Между тем западная граница [79] наша была в то время почти беззащитна. Долгое время возведение укреплений на западной границе задерживалось, дабы не давать повода немцам заподозрить нас в недоверии к традиционной дружбе царствующих домов двух соседних государств.
Быстрый разгром Австрии и Франции Германией, огромное ее возвышение, стремление не только к обеспечению приобретенного, но и к упрочению своего преобладания во всей Европе угрожали интересам России. Необходимо было принять решительные меры для защиты этих последних. Мы принялись с этой целью быстро увеличивать свою армию и с 1869 по 1880 г., за 11 лет довели в Европейской России численность войск по мирному составу с 366 000 до 535 000, т. е. увеличили за этот период армию на 169 000 человек кадрового состава, приняв вместе с тем меры, обеспечивавшие при объявлении мобилизации армию в 1 500 000 человек. Но в то же время соседи наши достигли еще больших результатов как по численности выставляемых сил, так в особенности по их готовности (мобилизация, сосредоточение).
От армии постоянного состава в мирное и военное время мы перешли к армии переменного состава, причем во время войны таковая армия по массе призываемых лиц на службу по справедливости могла получить название «народной». Но народная армия в случае войны с сильным врагом при полном напряжении духовных и материальных сил могла достигнуть успеха только в том случае, когда в борьбе участвовал весь народ, другими словами, для успеха борьбы с армией, составленной в большинстве из лиц, призванных лишь на время войны, от народа требовалось чтобы и война получила характер национальный, чтобы вся нация сознавала важность задач, поставленных армии, и всемерно, с полным напряжением патриотизма помогала правительству успешному ведению войны и победному для нации окончанию ее.
Такой национальной войной стала для немцев война 1870—1871 гг. Все слои общества с высоким патриотическим одушевлением относились к расовой борьбе, начатой [80] правительством с французами, высокий дух немецкой армии и ее готовность самоотверженно жертвовать для величия родины жизнью питались и поддерживались высоким подъемом патриотического духа, проявленным всем прусским и за ним всем германским народонаселением от императора, ставшего во главе армии, до бедного крестьянина. Мы неоднократно слышали выражение, что в борьбе немцев с французами победил школьный (немецкий) учитель. Это фигуральное выражение правильнее перевести другим: победил французов не немецкий солдат, а немецкий народ, дружно слившийся с армией и отдавший на службу армии своих сынов и все свои культурные силы, духовные и материальные. Такого единения между императором Наполеоном III, французской армией и французским народом не было, и французы были побеждены.
