Дмитрий Будым у монстроподобного КамАЗа, обшитого металлом
Позже этот монстр достался боевикам. Несмотря на то что Зампотыл при выходе бросил в кабину гранату, боевики смогли починить машину и использовали ее для своих нужд.
Руководство батальона, в лице замкомбата Печененко и командира первой роты Дока, оставалось на ночь в расположении школы. С ними находились и некоторые бойцы из состава взводов, потерявшие командиров в первом бою. На утреннем построении был назначен ответственный командир из числа взводных первой роты, и они посменно руководили личным составом, расположенным в детском саду, и ставили задачи для личного состава. А таких офицеров у нас на 21 августа оставалось двое — Хорольский Антон и Томилович Денис. Были еще офицеры и руководящие инструкторы, Спартак и Мангуст, в составе второй роты, но они были задействованы в школе. Время от времени появляясь в школе, я имел возможность изучить местность вокруг нее. Во время нашего первого прибытия к школе бойцы «Донбасса» рекомендовали нам сменить белые опознавательные повязки на рукавах на желтые, какими были помечены сами донбассовцы. Объясняли это тем, что белыми повязками себя маркируют «сепары». Чтобы прояснить для себя этот вопрос, я зашел в помещение, в котором содержались пленные боевики. То, что я увидел, произвело на меня сильное впечатление. Впоследствии, сражаясь с врагом, я не всегда испытывал к нему ненависть или злобу. К сильному противнику иногда даже чувствовал уважение. Это не мешало мне прилагать максимум усилий для его уничтожения. Противник пытается убить меня, а я, в свою очередь, по мере сил, уничтожить его. Но у меня всегда вызывало омерзение и отвращение поведение отморозков и любителей поизмываться над задержанным и поверженным врагом. Мне кажется, что при этом люди теряют человеческий облик и перестают быть людьми. Незавидна участь пленного. Я увидел полуголых сломленных и запуганных людей, восемь человек. Не помню, оставил ли я им сигарету, но точно помню, что очень хотел это сделать. Я спросил у них, в какой форме воюют и каким образом обозначают себя «ополченцы» для того, чтобы отличаться от украинских военных? Один из задержанных ответил мне, что форма у всех разная. У некоторых вообще нет никакой формы. Особых отметок или обозначений тоже многие не имели. Вид этих задержанных производил удручающее впечатление, и я не стал надолго оставаться возле них.
В соседнем возле школы доме также содержались трое пленных, но эти были на особом счету. Они — иностранцы. Один голландец, а другой, вроде бы, француз. Третий — местный, но его держали вместе с иностранцами в более комфортных условиях. Как я узнал позже, эти трое задержанных погибли во время обстрела школы тяжелой артиллерией боевиков. Дом, где они находились, был полностью уничтожен.
Утром 22 августа на построении была поставлена задача — произвести дальнейшую зачистку частного сектора ближе к железной дороге. Во время зачисток почти никогда не было сопротивления сепаратистов. Основные боевые действия они производили ночью, пользуясь темнотой, проникая в частный сектор через железнодорожное полотно и беспокоя нас обстрелами. После проведения зачистки в некоторых заброшенных домах на стратегически важных направлениях оставлялись секреты, в которых посменно вели наблюдение бойцы «Днепра-1» и других подразделений. Так как я был водителем автомобиля, закрепленным за первым взводом, то в мои функции входило транспортное сообщение между штабом и детским садом, а также участие в зачистках в виде сопровождения бойцов. Кроме того, было много других задач, где необходима была помощь «халка» — от доставки заряженных радиостанций на смену севшим и до срочных вызовов старшего по саду в штаб группы. Передвижения по улицам производились на максимально возможной скорости. Лишь подъезжая к школе, я сбрасывал скорость и моргал фарами притаившимся в засаде ребятам с СПГ-9[12]. Из любого двора и на любом перекрестке можно было ожидать выстрела из гранатомета, и потому правила дорожного движения я нарушал систематически.
Во время одной из поездок между садом и школой произошло событие, подобных которому в моей жизни случалось немало и которые я сам для себя отмечал как знаковые. Проезжая по одной из улиц, я увидел стаю голубей. Большая часть птиц успела упорхнуть, а один голубь замешкался и попал под бампер мчащегося «халка».
У меня тогда мелькнула мысль, что убитая птица является плохой приметой, но в следующий миг голубь вырвался из-под машины и улетел вперед, обгоняя мою машину. Тогда я очень явно почувствовал, что этот голубь — я сам. И что я также выберусь из неизбежной беды. Я не знал в тот момент, что это за беда, но вспомнил об этом после выхода из окружения. Мне редко приходится рассказывать кому бы то ни было о подобных случаях из боязни показаться излишне суеверным. Должен признаться, что иногда я действительно замечаю странные вещи, которым трудно найти какое-либо логическое объяснение. Я доверяю этим необъяснимым чувствам, и они помогают мне жить дальше. Знаки подсказывали мне тогда, что мне предстоит остаться живым после войны. И я рад им, ведь легче переносить невзгоды настоящего момента, зная, что нынешние проблемы лишь временны и после них жизнь будет продолжаться.
В этот день к школе подтянули две ЗУшки[13], которые смогли выбить, уж не знаю у кого, для своих бойцов командиры батальона «Донбасс». Одну из них разместили на перекрестке возле школы для контроля улицы, тянувшейся от железной дороги к школе.
Каждый день мы ждали обещанного подкрепления и не могли понять, почему к нам на помощь не могут пройти хорошо вооруженные и оснащенные бронетехникой войска.
Тактика зачисток была стандартной: впереди шел дозор из нескольких человек. За ним в нескольких десятках метров следовала боевая машина пехоты, за ней — охранение боевой машины и группа бойцов, осуществлявших осмотр домов и дворов. Замыкал процессию я на «халке». Также присутствовал пикап «ниссан» с АГС-17, который перемещался по мере необходимости с хвоста на фронт группы. Преодолев некоторое расстояние, все останавливались, а группа зачистки проверяла дома и дворы. Охранение наблюдало за улицей и примыкающей территорией. После завершения работы группы зачистки, двигались дальше. При этом держали связь с подразделениями, которые осуществляли зачистку на параллельных улицах. К перекресткам старались выходить одновременно со всех участков и, убедившись, что у всех групп порядок, двигались дальше, каждая группа по своей улице. Те группы, которые появлялись на промежуточном рубеже раньше других, ожидали выхода остальных. Возле одного из сожженных домов я обратил внимание на подозрительные аккуратно выжженные пятна на земле и траве. Кто-то высказал мысль, что это могли быть следы от фосфорных боеприпасов.
На вопросы гражданских, до каких пор продлятся обстрелы и что им делать в сложившейся ситуации, мы отвечали, что со дня на день в город должна прибыть мощная группировка ВСУ и после полного освобождения города линия соприкосновения переместится за город. А пока мы рекомендовали укрываться в подвалах или погребах при первых признаках обстрела артиллерией или находиться в домах, если будет слышна стрельба на улицах и во дворах. Тогда мы все искренне верили в то, что наши действия будут поддержаны армией, которая идет к нам на помощь.
Мне не вполне было понятно, почему местные жители не эвакуировались при приближении боевых действий к городу, на что некоторые отвечали, что причин много. Одни не хотели оставлять без присмотра свои дома и квартиры. Другим некуда и не на чем было ехать. Третьи просто не успели, поскольку с началом боев на подходах к городу были перекрыты выезды и никому не позволялось покинуть черту города. Боевики всячески старались препятствовать переезду людей на подконтрольные силовикам Украины территории, надеясь на то, что наличие большого количества гражданских не позволит силовикам войти в город и вести активные боевые действия. Распространялись слухи, что все машины, приближающиеся к блокпостам силовиков, расстреливаются без предупреждения. Потому немалая часть жителей оставалась в своих домах и квартирах, боясь бежать куда бы то ни было. В спешном порядке город покинули лишь те, кому очень не хотелось иметь дело с наступающими украинскими силовиками.
В тот день наша группа в какой-то момент опередила другие группы, и мы решили подождать в одном из заброшенных домов. Пока суть да дело, нашли запасы провизии в доме и кое-что на огороде. Не помню откуда, но появился арбуз. Кто-то из ребят обратил внимание на специфический звук, который разносился со стороны северной окраины города. Было очень похоже на звук движения танка, но мне тогда показалось, что это, скорее всего, работает дизель-генератор в чьем-то дворе. Минут через 15 начался обстрел, и мы переместились в погреб. Кто-то пытался пошутить:
