Исконным внутренним противоречием офицерского корпуса было (а теперь еще более обостряется) противоречие относительно компетенции между командным составом и так называемым "политсоставом", который паразитирует на теле армии. Партийное опекунство над советским офицерским корпусом уникально и оскорбительно. Если в начале создания Красной Армии оно еще понятно, ибо командный состав Красной Армии состоял из беспартийных царских офицеров, над которыми приходилось из-за недоверия ставить по одному коммунисту (институт политкомиссаров), то теперь, когда все командиры сами члены партии, политические офицеры не только лишни, но и вредны. Пользуясь паникой Сталина в первые два года войны, маршал Жуков ликвидировал этот институт,
но партаппаратчики, почувствовав, что таким путем армия может оказаться со временем вне контроля и руководства партии, добились восстановления комиссаров, только переименовав их в "замполиты".
В истории не было и нет армии, в которой существовала бы такая система скрупулезных политико-полицейских надзорных органов, как в Советской Армии: 1) партийные организации с правом указаний и доносов; 2) система Главного политического управления с политотделами и "замполитами"; 3) Военные советы округов, куда кроме командующего округом входят, как его надзиратели, начальник Политуправления округа и плюс еще региональный секретарь партии (приказы командующего не действительны, если они одновременно не подписаны и членами Военного совета округа); 4) сеть "Особых отделов" КГБ в армии; 5) Военные советы родов войск в Москве с представителями ЦК в своем составе; 6) вероятный Высший Военный совет всех Вооруженных Сил СССР, куда, несомненно, должен входить сам "генсек". (Произведенный недавно в генералы армии с вручением маршальской звезды Брежнев, очевидно, занял теперь и тот пост, который занимал Хрущев накануне его свержения - пост Верховного главнокомандующего.)
Таким образом, самая современная по военной технике, высокоподготовленная по образованию армия надзи-рается все еще варварскими методами сталинских времен. Вот когда маршал Жуков вторично хотел освободить армию от этой системы партийно-полицейской опеки, Хрущев его и сверг. Свергая самого Хрущева, армия, однако, реабилитировала и Жукова. (Недаром "антипартийщик" маршал Жуков похоронен на Красной площади, а "субъективисту" Хрущеву в этой чести отказали.) Таким образом, сегодняшняя Советская Армия уже более не инструмент власти, она сама власть, без которой политическая власть партии - ничто. Но у этой власти есть один недостаток - она не знает, что она власть. Напоенная идеологической сивухой марксизма-ленинизма о "величии" и "мудрости" партии, она дает гипнотизировать себя мифами и фикциями, да еще загонять в полицейские оковы политотделов и особых отделов. Вот здесь и заложено самое парадоксальное противоречие в треугольнике: фактической, субстанциональной властью - армией - управляет зависящая от нее бесталанная политическая клика, которая называет себя партией. Это противоестественное состояние не может долго продолжаться. Как только Советская
Армия осознает себя армией гражданской, армией народа, а не партии, обозначится кризис. Когда это случится, никто не может сказать, но что общее веяние таково,- в этом мало сомнения.
4. Противоречия
Образование треугольника диктатуры, этого своего рода "троевластия" на вершине Кремля, есть расширение социальной базы режима, с одной стороны, и вынужденный, а потому и непрочный компромисс баланса властных сил, с другой. "Троевластие" беспрецедентно в истории коммунистической России и резко противопоказано былой монолитной природе режима. Оно и есть результат разрыхления монолита власти, разъедаемой внутренними противоречиями. Официальная догма, конечно, по-прежнему утверждает, что в СССР правит лишь одна партия, как ведущая и направляющая сила. Но на деле эта партия, после кратковременного торжества сначала над полицией (казнь Берия), потом над армией (свержение Жукова), вынуждена при Брежневе признать, что она теперь иначе не может управлять страной, как в союзе с теми же полицией и армией. Этот сговор трех сил происходил в глубоких джунглях Кремля, без драматических потрясений и внешних эффектов, а потому и остался вне поля наблюдения советологов, тем более, что полиция и армия разрешают идеологам партии кричать сколько угодно о своей ведущей роли, лишь бы она не нарушала баланс сил.
Пусть нас не обманывает выпячивание роли "генсека" - он не диктатор, а лояльный проводник компромиссного курса "треугольника", который искусственно делает его единоличным вождем с целью эффективного представительства своих интересов внутри и вне страны. Поэтому газета "Правда" в каждой передовой, члены Политбюро в каждой речи должны цитировать ими же сочиненные "глубокие высказывания" "генсека", человека, который ничего не решает, но через которого все решается. Поэтому не имеют никакого смысла беспочвенные гадания иностранцев, кто будет его преемником. Это имело значение, когда в Кремле действительно сидели диктаторы (Ленин, Сталин, Хрущев) или в самом Политбюро имелись выдающиеся личности. Сейчас фундаментальное значение имеет совершенно другая проблема - насколько длительным окажется "троевластие" и к какому углу треугольника диктатуры переместится, в конце концов, вся власть.
Попытаемся теперь подвергнуть анализу эту проблему в свете внутренних противоречий, которые существуют между самими властными группами. Прежде всего спросим себя, что объединяет и что разъединяет группы "треугольника"?
Несмотря на кажущуюся простоту, все же вопрос что и как объединяет властные силы в один союз - является достаточно сложным, особенно касательно одной из этих сил - армии. Не вдаваясь в подробное рассмотрение всей проблематики в целом, можно выставить ряд априорных истин: их объединяет система обрядовых догматов, идентичность интересов фракций одного господствующего класса, убежденность в глобальной миссии Октябрьской революции и решимость в деле ее осуществления, инстинкт самосохранения как против возможного взрыва изнутри, так и против воображаемого предупреждающего удара извне. Конечно, органическое единство здесь существует только между партией и полицией, ибо полиция партийная, а партия насквозь полицейская, единство же с ними армии - историческая условность. Армия в этом "треугольнике" вообще находится в довольно ложном положении - в марксистские догматы она верит лишь по долгу службы и только на службе, но вот в мировую историческую миссию России и русской армии она верит испокон веков ("Москва - третий Рим"). Однако в истории России никогда не было и едва ли будет другое такое правительство, которое безоговорочно поставило бы всю мощь страны, даже в ущерб ее национальным интересам, на службу такой глобальной миссии, как это делает коммунистическое руководство. Это импонирует Советской Армии, как это импонировало бы любой другой армии в мире. Сказанным, я ограничусь в отношении единства трех сил. Перейду к их противоречиям.
За 20 лет своего монопольного господства при Сталине полиция наносила партаппарату и офицерскому корпусу такие зияющие раны, которые редко заживают, но еще реже прощаются. Поэтому они и уничтожили физически всю чекистскую гвардию Сталина во главе с тремя министрами госбезопасности. В аппарат полиции были направлены десятки тысяч мобилизованных коммунистов, в том числе большая группа старших и высших чинов Советской Армии, а над самой полицией поставили коллективное руководство в виде Комитета госбезопасности (КГБ), в состав которого на каждом уровне входят представители партийного комитета. Операция эта проводилась от имени партии, но партаппарат мог провести ее, только опираясь на армию. Однако смена головки полиции не повлияла на бесперебойное функционирование самой машины полиции, основные кадры которой не только остались в полной неприкосновенности, но и оказались в состоянии завербовать со временем на свою службу и самих партийных контролеров. Более того. В последние годы началось и обратное движение в виде заметного роста инфильтрации чекистских кадров в руководящие партийные органы. Претендующий на право контролировать полицию партаппарат и борющаяся за полное восстановление своего исторического права на бесконтрольность политическая полиция,- таково первое противоречие между партией и полицией. Это противоречие не внешнее, а глубинное. Борьба здесь происходит, как выразился бы Сталин, "тихой сапой" и при помощи свойственных этим обоим учреждениям методов изощренных подвохов, провокаций и шантажа. Поскольку по этой части все преимущества на стороне КГБ, то партаппарат ведет здесь неравную борьбу. У КГБ есть и другое, более решающее преимущество в этой борьбе - если партаппарат, как учреждение, все еще находится вне полицейской компетенции КГБ, то сами партаппаратчики, как живые люди, были и остаются объектами его постоянных наблюдений. Ведь партаппаратчики - аскеты только на партсобраниях, а в жизни они, как и все, люди со своими человеческими слабостями, и вот как раз эти слабости чекисты систематически заносят в их досье, чтобы их шантажировать когда нужно, или убрать, когда они стали бесполезными. Теоретически нет ни одного партаппаратчика от райкома до ЦК, которого не могли бы дискредитировать кагебисты, тогда как первичные парторганизации в сети КГБ не имеют ни права административного контроля над учреждениями КГБ, ни права интересоваться их внутренними и внешними операциями.
