Все-таки идеалом полиции был и остается ее сталинский статус, при котором партаппарату отводилась подчиненная роль исполнителя чекистских акций и идеологического рупора по их обоснованию. В период борьбы с "культом личности" полицию лишили не только этого исключительного положения, но еще был принят ряд законодательных актов, которые ограждали ее действия и возвращали полицию к ее собственной профессиональной функции: к охранению устоев режима. Однако с тех пор, как при ее участии был свергнут инициатор названных актов Хрущев, кагебисты открыто перешли в наступление для восстановления
утраченных позиций. Это наступление они вели по двум линиям: 1) по линии реабилитации Сталина через своего человека в партаппарате - Суслова; 2) по линии массового преследования любого проявления свободомыслия среди интеллигенции, которая развенчание Сталина поняла как начало "весны либерализма".
Поскольку даже брежневский партаппарат в собственных же интересах не был склонен отменить хрущевские уголовно-процессуальные законы, ограничивающие права КГБ (запрещение физических пыток, расширение прав подследственных и защиты, ликвидация "Особого совещания", введение гласного судебного разбирательства и т. д.), то КГБ начал обходить эти законы, вербуя в свою сеть милицию, уголовный розыск, прокуратуру, суд. Через них-то кагебисты и узаконивают свои беззакония. Эти действия кагебистов вызвали беспрецедентные в истории СССР противодействия передовой интеллигенции: появились Демократическое движение, движение защиты прав человека, Эмнести интернэшонал, движение евреев за право на эмиграцию, движение крымских татар за право возвращения в Крым, самиздат, тамиздат, "Хроника текущих событий", возрождение религиозности и религиозного движения.
Не требуется особой проницательности в понимании психологии и взаимоотношений КГБ и КПСС, чтобы видеть, что во всем этом полиция винит партию с ее разоблачениями Сталина и НКВД, а партаппарат винит полицию за ее неумение предупреждать такие события. Все это приводит к обострению второго противоречия между полицией и партией по самому кардинальному вопросу: кто кем должен в полицейском государстве править - полиция партией или партия полицией! Если в Политбюро вообще есть деление людей на группы, то оно, вероятнее всего, в оценке роли и места партии и полиции во внутренней политике. Зато во внешней политике существует несомненная гармония между ними. Советская внешняя политика - функция и служанка ее внутренней политики. Материальное содержание нынешней внешней политики, ее приоритеты, ее методы тоже определяет не один партаппарат, а партаппарат вместе с военным и полицейским аппаратом. Советский дипломатический аппарат подбирается тоже не Министерством иностранных дел, а партаппаратных дел, а партаппаратом вместе с Министерством госбезопасности почти в равной пропорции из профессиональных дипломатов и профессиональных чекистов (отчет комиссии Рокфеллера говорит, что сегодняшнее соотношение между дипломатами и чекистами в советском дипломатическом аппарате в США 60:40 в пользу дипломатов). Но деление советских служащих за границей на дипломатов и чекистов - дело весьма условное. Безо всяких оговорок: каждый дипломат чекист, а каждый чекист - первоклассный дипломат. Сама пресловутая "разрядка" - продукция чекистского мозгового треста из КГБ, методами научно-организованной дезинформации и создания разветвлений сети так называемых "агентов влияния" из высокопоставленных лиц в западных парламентах, правительствах, прессе, университетах, корпорациях, партиях, профсоюзах, церквах. В этом и причина, почему во внутренней хозяйственной политике Кремля, где верховодит партаппарат - застой, провалы, коррупция, а во внешней политике, которой фактически руководит КГБ,- больше триумфов, чем поражений.
Вот это чуждое режиму новое явление - раздвоение "генеральной линии партии", ее искусственное разделение на сферы внешнего и внутреннего преобладающего влияния между КГБ и КПСС составляет третье противоречие, которое никак не затушевать введением давнишнего ставленника полиции Громыко в Политбюро или постоянным подчеркиванием личных заслуг "генсека" во внешней политике. Названные здесь противоречия между партией и полицией не ведомственные, а структурные противоречия, ибо решается вопрос об абсолютной власти одной из этих двух сил: партии или полиции.
Весьма важным противоречием, которое, в конечном счете, решит судьбу всей партии, надо считать четвертое, глухое, но грозное противоречие в потенции - это противоречие между партией и ее аппаратом.
У КПСС имеется по форме такой же демократический Устав, как в стране имеется по форме "самая демократическая Конституция". Суверенитет партии по Уставу осуществляет в масштабе страны - съезд КПСС, в республиках республиканские съезды, в областях, городах и районах - партийные конференции, в первичных парторганизациях - их собрания. На них выбираются соответствующие партийные комитеты закрытым (тайным) голосованием. Партийные комитеты всех уровней считаются по Уставу исполнительными органами партии (Устав КПСС, 1966, 22, 23, 24). Но это только юридически так, а фактически - съезды, конференции, собрания сделались совещательными форумами, а эти исполнительные органы
превратились в законодательные органы над партией. Строго говоря, даже не эти комитеты, а их аппарат поставил себя над партией, а тайные выборы, как и выборы в Верховные советы, с заранее составленными аппаратам списками, превратились в пародию на выборы. Такой порядок установил Сталин. Он остался в полной незыблемости и при его наследниках. Но теперь партия, как это мы видели выше, и количественно и качественно становится другой.
Та старая партия выдвиженцев от станка и сохи, которую Троцкий называл "голосующим стадом" Сталина, была умерщвлена самим Сталиным, а новую он создал из одних политических кастратов. Сейчас положение другое - из около 15 миллионов коммунистов более 2/3 вступили з партию после Сталина, из них 12 300 000 человек имеют высшее, среднее и незаконченное среднее образование. Да, они все еще голосуют стадно, но у них в руках Устав партии, в котором записано: "3. Член партии имеет право: а) избирать и быть избранным в партийные органы; б) свободно обсуждать на партийных собраниях, конференциях, съездах, на заседаниях партийных комитетов и в партийной печати вопросы политики и практической деятельности партии... открыто высказывать и отстаивать свое мнение...; в) критиковать... любого коммуниста, независимо от занимаемого поста". Пустые вчера, завтра эти слова могут стать действенными. Мы долго не понимали, например, казавшийся нам беззубым либерализм демократов в СССР. Постепенно стало ясно, что инициаторы Демократического движения в СССР были и являются теми гениальными тактиками, которые нащупали ахиллесову пяту режима - именем советских законов они клеймили советское беззаконие, оставаясь сами в рамках легальности, что как раз и бесит кагебистов, загоняющих их в тюрьмы и психотюрьмы. Где же у партаппаратчиков гарантия, что вскоре и в многомиллионной партии не появятся партийные инакомыслящие с совершенно легальным лозунгом: "Соблюдайте Устав партии!", как демократы требуют: "Соблюдайте вашу Конституцию!" Это будет борьбой легальной, совершенно новой, динамичной партийной оппозиции против узурпаторов власти партии из партаппарата за тот основной закон партии, о котором в преамбуле Устава сказано: "КПСС строит свою работу на основе... всестороннего развития внутрипартийной демократии" (Устав КПСС, 1966, стр. 4).
Эту демократию мы имеем теперь только на самой вершине КПСС - в Политбюро и очень условно на пленуме ЦК. Мне кажется, что может наступить время, когда развернется новое оппозиционное движение внутри самой партии за распространение политбюровской демократии на всю партию, за контроль партии над своим аппаратом, за возвращение ей суверенитета, узурпированного партаппаратом. Восстановление такой внутрипартийной демократии явилось бы прелюдией к относительной демократизации и самого советского государства.
Серьезное значение имеют и внутрипартийные национальные противоречия в стране, где живет более ста различных народов. Сегодня уже никто не отрицает, что в ( СССР растет как русский, так и местный национализм. Это сказывается и внутри партии в виде нарастания противоречий между центростремительными и центробежными силами, между централистским абсолютизмом Москвы и автономными стремлениями национальных республик. Если лицемерие есть непременный атрибут успешного диктатора, то большевики как раз по национальному вопросу продемонстрировали шедевры лицемерия. Согласно "Конституции", Советский Союз есть добровольная федерация 15 суверенных государств, так называемых союзных республик. Какие же права у этих суверенных республик? В "Конституции СССР" сказано: каждая союзная республика может свободно выходить из СССР, вступать в дипломатические сношения с иностранными государствами, заключать с ними договоры, обмениваться послами и содержать свою собственную национальную армию (ст. 17, 18а, 18б). Между тем, мало-мальски политически грамотный человек знает, что право выхода из СССР есть величайшая ложь, введенная в Конституцию, что же касается суверенитета, то какой-нибудь захудалый городишко на Западе имеет куда больше внутренней автономии, чем, скажем, вся Украинская Советская Республика. Национальные армии и дипломатические сношения с заграницей - тоже сказки.
