на один в борьбе с «державами Оси», Англия оказалась в сверхкритическом положении: ее судьба во многом зависела от дальнейших действий Германии и, с другой стороны, от позиции двух ведущих держав, еще находившихся «над схваткой» – США и СССР. Черчилль не мог допустить в подобной неблагоприятной ситуации потери английского господства на море – главного условия сохранения безопасности Великобритании. Премьер-министр не хотел рисковать: проведя свой флот через воды доброжелательно настроенной к Третьему Рейху Испании и завладев французскими военными кораблями, ставшими на якорь в алжирской гавани Мерс-эль-Кебир, «Гитлер стал бы хозяином Средиземного моря, особенно после того, как в войну вступила Италия» [1871].
Чтобы предотвратить возможное изменение соотношения военно-морских сил в пользу Германии, английское правительство решилось на уничтожение французского флота. К тому же британский премьер-министр хотел «показать нейтральным странам, особенно США, что Англия будет бороться до конца» [1872]. В итоге 3 июля 1940 г. ВМФ Его Величества в ходе операции «Катапульта» атаковал средиземноморский флот Франции в бухте Мерс-эль-Кебир, где стояли на якоре ее лучшие корабли, и нанес ему большой урон [1873]. Одновременно англичане захватили или блокировали французские военно-морские силы в портах Англии и Египта. Вместе с тем вне досягаемости осталась довольно значительная часть военных кораблей, базировавшихся в Тулоне. В результате операции «Катапульта» неподготовленные к сражению и частично уже разоруженные французские корабли получили серьезные повреждения или затонули; за двадцать минут боля погибли 1297 моряков, 977 оказались в плену [1874].
По признанию Черчилля, этот шаг был необходим, но само решение о нем он назвал «крайне тяжелым, самым мучительным и ужасным из всех, которые я когда-либо принимал» [1875]. Правительство Виши тут же разорвало дипломатические отношения с Великобританией, а французские самолеты совершили демонстративный налет на Гибралтар. Маршал Петэн всячески охлаждал пыл адмирала Дарлана, намеревавшегося немедленно начать франко-итальянскую военно-морскую операцию против британцев. По утверждению Ж.-П. Азема, «если и было бы ошибкой говорить об “обрушении союзов” в целом, то уж страница франко-британского согласия точно была перевернута» [1876]. Этим «была поставлена жирная точка в истории Версальского миропорядка. С опозданием созданный и не вполне готовый к войне союз Лондона и Парижа рухнул, – отмечает Р. А. Сетов. – Летом 1940 г. Великобритания и “новая” Франция во главе с Петэном стали врагами» [1877].
Поведение английского руководства после подписания перемирия 22 июня еще более убедило Петэна в слабости позиции бывшего союзника, который «продержится несколько недель, в худшем случае – несколько месяцев», после чего Гитлер покончит с Великобританией, и начнутся переговоры о мире и возвращении пленных [1878]. Во Франции развернулась подготовка к сражениям с британскими войсками в колониях. Италия открыла боевые действия против англичан в Кении и Сомали. Мировая война охватывала все новые и новые регионы. Гитлер намеревался провести наступательную операцию «Морской лев» (высадку немецкого десанта на британские острова) для нанесения своему последнему и главному противнику в Европе сокрушительного финального удара.
Сложившаяся летом 1940 г. расстановка сил на европейском континенте заставила английское правительство изменить свои военно-политические приоритеты и «сосредоточиться на угрозах самой Великобритании». [1879] Оно по-прежнему отказывалось от любых немецких «мирных предложений», в основе которых лежало стремление Гитлера заключить выгодный для Третьего Рейха мир с Великобританией и вывести таким образом из войны ее морской флот и силы колониальной империи. В Берлине рассчитывали на поддержку со стороны английских «умиротворителей» во главе с министром иностранных дел Э. Галифаксом. Но постепенно сторонники мира с Германией были устранены из правительства и общественной жизни.
Великобритании пришлось спешно создавать собственную крупную сухопутную армию, резко увеличить производство вооружений, особенно танков, самолетов и кораблей. Летом и осенью 1940 г. немецкая авиация жестоко бомбила Лондон и другие города, а в английских колониях успешные наступательные операции развернули германские и итальянские вооруженные силы. Однако англичане сражались с необыкновенным упорством и уже в 1941 г. смогли добиться первых побед. В итоге, разгромить английскую авиацию и парализовать действия британского флота немцам не удалось. Английские корабли и самолеты сопровождали английские торговые суда, следовавшие в Великобританию; усовершенствование системы радиолокационных устройств позволяло им успешно топить подводные лодки противника на большой глубине, ликвидируя тем самым тяжелые последствия неограниченной подводной войны, развязанной немцами [1880].
Весной 1941 г. английские вооруженные силы освободили не только свои африканские колонии, но и оккупировали часть итальянских владений в Африке. Суэцкий канал по-прежнему оставался под английским контролем; захватив в нарушение всех международных правовых норм, принадлежавшую Дании территорию Исландии, Великобритания создала там крупную военную базу, позволявшую английской авиации и флоту контролировать морские пути через Атлантику.
Одновременно укреплялось англо-американское военно-техническое и политическое сотрудничество. После капитуляции Франции Рузвельт предпринял целый ряд мер, направленных на противодействие дальнейшей агрессии Германии в Европе [1881]. В сентябре 1940 г., когда Англия переживала самый тяжелый период военных действий и рисковала утратить свое господствующее положение на морях, американская администрация в обмен на военные базы на британских островах в Атлантике предоставила Лондону 50 устаревших эсминцев, которые использовались для конвоирования торговых судов [1882]. В марте 1941 г. по предложению Рузвельта Конгресс США принял закон о ленд-лизе, позволивший Великобритании и другим противникам Германии получать американское оружие и военные материалы. Фактически США превратились в невоюющего союзника Англии, что не соответствовало классическому понятию нейтралитета. Известный американский историк Ч. Бирд не без основания назвал этот закон «биллем о ведении необъявленной войны» [1883]. Процесс вовлечения США в войну набирал обороты.
Разгром Франции, который обеспечил Германии преобладание в Западной Европе, вызвал негативную реакцию и другой нейтральной страны – СССР, хотя Сталин в беседе 1 июля 1940 г. с британским послом С. Криппсом не согласился с опасениями Черчилля по поводу господства Третьего Рейха в Европе: «Разбить Францию – еще не значит господствовать в Европе. Для [этого – авт.]… надо иметь господство на морях, а такого господства у Германии нет, да и вряд ли будет» [1884]. Известный критик сталинской политики Ф. Фюре так объясняет разочарование Сталина исходом битвы за Францию: «Чем дольше будет длиться война, тем более благоприятными будут позиции [СССР – авт.], так как воюющие стороны будут друг друга взаимно истощать, в то время как СССР постарается все больше и больше укрепить свою мощь или для того, чтобы прямо вмешаться [в конфликт – авт.], или для того, чтобы путем устрашения разубедить европейскую буржуазию противодействовать коммунистической революции». [1885]
Конечно, определенное равновесие сил противостоявших друг другу в Европе «империалистических группировок» было выгодно СССР. Их соперничество советское руководство рассматривало «как важное условие внешней безопасности СССР. Более того, Советский Союз неоднократно пытался играть на их противоречиях»
