На предложение Думенка, не теряя времени, «уточнить эти цифры в виде предварительного проекта параграфов (статей) конвенции», Ворошилов ответил, что пока не будет получен ответ на известный вопрос (по Польше и Румынии), «всякая предварительная работа является до известной степени бесполезной». В связи с чем возник другой вопрос: а что же делать дальше? Ворошилов высказал идею, что заседания придется прервать до получения ответа.
6-й день (17 августа). С большим сообщением выступил начальник ВВС РККА Локтионов. Затем Ворошилов ответил на различные вопросы и предложил определиться на будущее. Если ответов из Лондона и Парижа не будет, то придется сделать длительный перерыв. Дракс заметил, что у них есть еще ряд вопросов и они хотели бы обсудить их на еще одном заседании, дата которого была согласована на 21 августа.
7-й (последний) день (21 августа). Дракс сообщил о получении своих полномочий и предложил отложить заседание на 3–4 дня. Затем он попросил Ворошилова высказать мнение о дальнейшей работе. Ворошилов предложил сделать перерыв совещания не на 3–4 дня, а на более длительный срок до получения ответов из Лондона и Парижа. И заметил, что если ответы будут отрицательные, то он вообще не видит смысла в дальнейших переговорах. Дракс попросил перерыв. После него он попытался взвалить вину за трудности на советскую сторону. В ответ на это маршал Ворошилов сделал длинное заявление, в котором повторил необходимость решения вопроса пропуска советских войск через Польшу и Румынию. И перенес ответственность за срыв переговоров на французскую и английскую стороны. И на этом так долго готовившиеся и «пропиаренные» в мировых средствах СМИ переговоры закончились без какого-либо соглашения. А советская сторона возложила вину на правительства Англии и Франции. С одной стороны, все вроде бы логично.
Но смущает несколько обстоятельств.
Во-первых, оказывается, что страна (СССР), пригласившая делегации на переговоры о подписании какой-то конкретной конвенции (договора, соглашения) и потребовавшая наличия полномочий по подписанию, никакого реального проекта этой конвенции (договора, соглашения) не представила. Ни в начале переговоров, ни заранее. Соответственно пункты общего документа заранее не были согласованы. И получается, что делегации Англии и Франции могли только догадываться о его содержании. Серьезные переговоры так не готовятся.
Во-вторых, советская сторона предложила обсудить странные, практически нерешаемые методы расчета состава будущих возможных военных группировок на основе каких-то взаимосвязанных долей в процентах. Реально подготовка ТВД (театра военных действий) так не ведется.
В-третьих, советская сторона предложила обсудить странные варианты войны, не адекватные сложившейся к тому времени ситуации в Европе. На тот момент наиболее вероятной была угроза возникновения войны между конкретно Германией и Польшей. И каждый из участников это знал. Причем адмирал Дракс даже попытался обратить на это внимание в самый первый день переговоров, заявив, что «Германия уже имеет отмобилизованными 2 миллиона войск, и ее выступление намечено на 15 августа» (в книге Безыменского эта цитата пропущена). Советская сторона сделала вид, что не видит актуальности в этой информации. А Ворошилов еще и съязвил после 15 августа, что, дескать, нас тут пугали началом войны, но она так и не началась. Если ситуация действительно оценивается как угрожаемая в связи с определенными событиями, то посторонние темы на созываемых в этой связи переговорах не обсуждаются.
Зато именно так готовятся переговоры с целью их срыва с последующим обвинением противоположной стороны. Классическая схема!
Возникла угрожающая ситуация? Есть намеки на близкую войну? Ну так это дело можно обсудить! Вы хотите обсудить? Договориться о взаимопомощи? Не хотите? Ах, так? Ну тогда в дальнейшем попросим без претензий!..
Вы желаете обсудить? Серьезно? Ладно, давайте приезжайте, сядем рядком, поговорим ладком! Да приезжайте побыстрее! Да подберите делегацию самую полномочную! Встретим торжественно! По этикету! А потом быстренько все и решим!..
Приехали? Ладно, садимся, побеседуем! Вот наши самые высшие военные представители! Вот наши самые серьезные полномочия! А у вас как? Только половина полномочий? Остальные пришлют наложенным платежом? Ладно, поверим! Ну и как, у вас планы есть? Нету? Или есть? Наш план? Подождет. Или сначала ваши планы или мы очень обидимся. Вот так-то лучше!..
О! Да-а-а! «Великих планов громадье!» А что-то поконкретнее у вас есть? Будет потом? Ладно, поверим! И вот вам наши три варианта подсчета взаимозависимой структуры группировок на основе процентных долей! Не нравится? Так не бывает? Хотите отмахнуться общей абстрактной декларацией? Ну так для чего тогда приезжали? Получить командировочные? И все? Говорите, готовы обсудить детали?…
Ладно, но без одного кардинального вопроса их обсуждать бесполезно! Повторяем: Б-Е-С-П-О-Л-Е-З-Н-О! Почему раньше не обсудили? Ну так извините, мы думали, что вы, отправляясь к нам, этот вопрос просто обязаны были как-то решить. Разве мы должны были заранее намекнуть? А ваши генштабисты чем занимаются? Штаны протирают? Сами не могли догадаться? Для чего тогда вы к нам ехали? На ваши командировочные удостоверения мы, так и быть, печати и подписи поставим. Но подписывать филькину грамоту не будем! Нет в ней конкретики. Давайте, выясняйте у своих правительств, мы можем подождать!..
Ну что, выяснили? Еще нет? Сколько можно ждать? Есть проблемы? Хотите сказать, что мы об этом даже не догадывались? Возможно, что и догадывались. Ну и что? А конкретные договоры у кого? У нас или у вас? Вот к себе и вопросы! Если хотите о чем-то договориться, или ответ на стол, или — «до свидания»! И в дальнейшем попросим без претензий!..
Ах, так! Мы же еще и виноваты? Ладно, тогда — расходимся, «как в море корабли». Претензии есть? К себе пожалуйста! Адью и гуд бай!
* * *
А вот с Германией переговоры велись гораздо более серьезно и логически последовательно, но (можно сказать) очень «аккуратно» и с полным учетом цейтнота у немцев. Приближалась осень с долгими дождями, которые ухудшают проведение блицкригов. Это заставляло Гитлера торопиться. А за «срочность» во всем мире всегда платят дополнительно. Оставалось «не перегнуть палку», но и не упустить возможность. Итоговый активный этап этих переговоров начался в первых числах августа. Некоторые сведения о них на русском были опубликованы еще в книге Безыменского (на стр. 91–97 в виде комментария к 4-му дню переговоров с Англией и Францией 15 августа). Но более подробные сведения увидели свет в период крушения СССР. К наиболее интересным из них можно отнести две публикации в Прибалтике.
В 1989 г. в Вильнюсе издательством «Mokslas» был выпущен двухтомник «СССР — ГЕРМАНИЯ. 1939–1941. ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ О СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ». В нем в русском переводе размещены документы из сборника «НАЦИСТСКО-СОВЕТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ. 1939–1941, ДОКУМЕНТЫ ИЗ АРХИВА ГЕРМАНСКОГО МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ», изданного Госдепартаментом США в 1948 г. Кроме того, литовское издание дополнено цитатами из статей газеты «Правда» 1939 г. Первый том охватывает период апреля-октября 1939-го, второй — с конца 1939 г. до 22 июня 1941-го.
В 1990 г. в Таллине издательством «Периодика» был выпущен сборник документов «ОТ ПАКТА МОЛОТОВА—РИББЕНТРОПА ДО ДОГОВОРА О БАЗАХ», в котором тоже приведены документы из немецкого архива 1939 г., а также ряд документов из эстонского архива времен до вступления в СССР.
Некоторые документы из немецкого архива 1939 г. были опубликованы в 1989 г. в газете «Известия» за 16 августа в статье А. Бовина «В августе 1939-го. Документы из немецких архивов» и в журнале «Новая и новейшая история», 1993, № 1.
Кроме сборников документов, в разных изданиях появлялись аналитические статьи с попытками проследить ход многосторонней политической игры, которая велась в 1939 г. в Европе. В журнале «Новая и новейшая история», № 4, 1993, на стр. 13–34 была размещена большая статья С.А. Горлова «Советско-германский диалог накануне пакта Молотова — Риббентропа. 1939».
Очень подробное исследование с большим списком литературы сделал А.А. Пронин, которое под названием «Советско-германские соглашения 1939 г. Истоки и последствия» было опубликовано в № 11 электронного «Международного исторического журнала» за 2000 г. по адресу в Интернете: http://history.machaon.ru/all/number_11/pervajmo/ pronin/index.html.
Периодически Пронин ссылается на подробное исследование Ингеборг Фляйшхауэр «Пакт» (Москва, 1990). Были и другие попытки анализа.
Однако каждый из авторов что-то упускает, не считая нужным замечать разные мелочи («вплоть до мелких буковок», как советует Виктор Суворов). В результате некоторые выводы у них получаются спорными. Например, И. Фляйшхауэр выдвигает тезис, что пакт стал итогом активной как бы самостоятельной деятельности немецких дипломатов в Москве, желавших улучшить советско-немецкие отношения. Или приписывают советскому временному поверенному Астахову тоже как бы личную самостоятельность. Но могут возникнуть разные вопросы. С чего это вдруг советский госслужащий эпохи репрессий стал проявлять личную инициативу в деле, которое контролировалось высшими руководителями? И потом, а почему такие «грамотные» немецкие дипломаты не смогли удержать отношения от перехода в войну в июне 1941-го?
