Отвечая за изложенное, прилагаю копии приказов и распоряжений, прошу Вас прислать ответственных лиц проверить все факты на месте, разоблачить очковтирателей и клеветников.
Дивизия дерется с врагом вовсе не так, как вам доложили. И лично меня упрекать в трусости из этих докладчиков нет никаких оснований. Мое место в бою и поведение в сложных обстоятельствах подтвердится живыми людьми, которые покажут это Вашим проверяющим» [590].
Неудивительно, что командования этих дивизий, находясь рядом и обороняя один рубеж, не смогли наладить необходимое взаимодействие своих соединений и не проявляли в трудную минуту настоящую, боевую взаимовыручку. Да и просто элементарной исполнительности и субординации. Во что это выливалось, увидим несколько позже.
Те же самые проблемы с подготовкой командиров и управлением войсками существовали в дивизиях и второго соединения армии В. Д. Крючёнкина — 35-го гв. ск генерал-лейтенанта С. Г. Горячева. Так, докладывая о состоянии «свежей» 305-й сд, выдвинутой 9 июля в первый эшелон, представитель политотдела 69-й А подполковник Середин докладывал:
«Хочу отметить — штаб дивизии не сколочен, управляет (частями. — В.З.) с дёрганием и нет нужного управления».
13 июля командарм был вынужден отстранить от занимавмой должности командира 92-й гв. сд полковника В. Ф. Трунина с формулировкой:
«…за неумелое руководство дивизией в процессе боя с 10 по 12.07.1943 г., допустившего потерю материальной части, два раза — бегство дивизии с поля боя» [591].
Появлению этого приказа предшествовали беспрецедентные даже для нашей армии потери его соединения. Причина этого во многом крылась в неподготовленности и неспособности комдива выполнять свои обязанности. Сохранился страшный документ — «Донесения командования 92-й гв. сд о потерях за период с 7 по 17 июля 1943 г.», направленный в Генеральный штаб РККА после Курской битвы, который свидетельствует о полном её разгроме за несколько суток на подготовленных к обороне рубежах. Вот лишь несколько строк:
«За период боевых действий дивизия потеряла личного состава: убитыми — 924 человека, ранеными — 2212 человек, пропавшими без вести — 2499 человек, заболело — 5 человек, всего — 5640 человек.
…Большое число потерь личного состава за счёт полков объясняется тем, что все 3 полка были в окружении на белгородском направлении, из окружения вышли с боями, в результате чего большое число пропавших без вести» [592].
Чтобы читателя не вводил в заблуждение указанный в заглавии отчёта период боев, в дополнение приведу несколько цифр. На вечер 9 июля дивизия имела в строю всего 8438 человек [593], а на утро 15 июля — уже 2182 человека, в том числе 1552 рядового состава [594]. Следовательно, не за десять, а только за пять дней боев вышло из строя по разным причинам 6256 человек. При этом дивизия не сумела удержать ни один рубеж и потеряла всё тяжёлое вооружение и артиллерию.
Документы расследования столь больших потерь этого соединения сегодня ещё секретны, поэтому трудно судить, насколько справедливы обвинения в адрес полковника В. Ф. Трунина. К тому же известно, что в годы войны, в том числе и в период Курской битвы, были случаи, когда командиров дивизий снимали с должности без веских на то оснований. С уверенностью можно сказать лишь одно — к лету 1943 г. полковник В. Ф. Трунин не имел достаточного опыта командования стрелковой дивизией, похоже, не обладал он и необходимыми качествами характера для этого. Согласно данным карточки учета офицера, в течение года до назначения командиром 92-й гв. сд он сменил три должности — командовал тремя мотострелковыми бригадами и, судя по всему, дело у него «не клеилось». Да оно и понятно, до 25 апреля 1942 г. к командно-строевой работе он отношения не имел, а занимался только партийно-политической: был инструктором политотдела, председателем парткомиссии, военным комиссаром штаба. Никакой военной подготовки, за исключением военно-политических курсов, не получил. Да и после того как был снят с должности комдива и прошел ускоренные курсы обучения комсостава при Академии им. Фрунзе, карьерного роста не отмечалось. Войну он закончил заместителем командира 354-й сд, а затем был назначен комендантом лагеря военнопленных.
Теперь вернёмся к событиям утра 13 июля и проследим, как развивались боевые действия в этом районе. Для того чтобы напомнить читателю общую канву происходившего накануне, процитирую командира 11 — го корпуса АГ «Кемпф» генерала Э. Рауса:
«3-й тк прорвал русские позиции между Ушаково и Сабынино и быстро продвинулся в район Александрова. Одновременно были захвачены несколько плацдармов на Сев. Донец. Впереди лежала „открытая местность“, мы получили свободу действий для наступления на Скородное, захватили исходный район для наступления на Прохоровку. В результате — наконец-то! — появилась возможность соединиться с флангом 4-й танковой армии.
Но тут возникла очередная проблема. Русские бросили дополнительные крупные силы танков против фланга 4-й танковой армии, начались тяжелые оборонительные бои. Армейская группа „Кемпф“ получила самую важную задачу в рамках общего плана наступления. Она должна была разгромить советские танковые части в районе южнее Прохоровки и расчистить дорогу на Курск. Для этого прежде всего требовалось ликвидировать сопротивление русских в треугольнике Донца.
Только что полученный прорыв фронта возле Александровки следовало удержать, чтобы он послужил трамплином для наступления на Прохоровку. Оборонительную завесу 11-го корпуса пришлось удлинить вдоль Разумного на северо-восток, хотя даже имеющиеся позиции мы удерживали с трудом быстротающими подразделениями. Только 6-ю танковую дивизию ещё можно было использовать для прикрытия на севере, если использовать методы активной обороны. Поэтому, если две другие дивизии 3-го танкового корпуса смогли продолжать свою атаку, это произошло благодаря героической обороне 11-го корпуса на опасно широком фронте.
Столкнувшись с сильной русской обороной и контратаками 2-го гв. танкового корпуса, боевые группы 7-й и 19-й танковых дивизий тем не менее 12 июля атаковали Шахово с плацдармов на реке Северный Донец».
Утверждение, что соединениям Кемпфа предстояло играть первую скрипку при окружении 48-го ск — явное преувеличение. Для этого у 3-го тк — ударного соединения армейской группы, сил просто не было. В предыдущие дни три его соединения понесли очень чувствительные потери, на 5.00 13 июля в корпусе насчитывалось всего 78 танков, в том числе в 6-й тд осталось 12 танков, 7-й тд — 41 и 19-й тд — 25 [595].
Наиболее ожесточенные бои накануне шли в двух районах: Красный Октябрь, Выползовка, Ржавец, Шипы — здесь соединения генерала Г. Брейта пытались удержать уже созданный плацдарм и у Щолоково, где 19-я тд предпринимала неоднократные попытки форсировать р. Северный Донец, чтобы создать предмостные укрепления для рывка на Шахово. Оба плацдарма были крайне необходимы для накопления сил дивизии к 14 июля. Командование 3-го тк предполагало, что именно в этот день, вероятнее всего, появятся условия для соединения со 2-м тк СС.
После захвата 6-й тд села Ржавец, по распоряжению корпуса, генерал-майор В. фон Хунерсдорф в первой половине дня 12 июля передал этот участок 19-й тд и сосредоточил своё соединение для наступления через Авдеевку на Ново-Хмелевое. 7-я тд генерал-лейтенанта X. фон Функа была нацелена на Корочу и вела бои в районе: Александровка — 1-й Александровский Выселок — Свиридово. Таким образом, при наступлении на Прохоровку с юга в авангарде АГ «Кемпф» действовала 19-я тд генерал-лейтенанта Г. Шмидта (/иск./ х. Стрельников — Ржавец). На её левом фланге находилась 168-я пд (х. Стрельников — Кривцово — Сабынино — Киселево), а на правом — 6-я тд (Выползовка — Красный Октябрь — выс. 222.1). Впоследствии (во второй половине 14 июля) в район Шахово будет подтянута и 7-я тд.
Перед соединениями Шмидта и Хунерсдорфа действовали две наши группировки. Первая — на стыке корпусов 69-й А, здесь оборонялись две бригады мехкорпуса генерал-майора Б. М. Скворцова 5-й гв. ТА. На левом фланге 48-го ск рубеж: /иск./ восточная окраина Щолоково — Шипы удерживала 11 — я гв. мехбр полковника Н. В. Грищенко, а участок /иск./ Красное Знамя — /иск./ Александрова — уже войска 35-го гв. ск: сводный полк 92-й гв. сде 532-м иптап 10-й оиптабр. За их стыком на фронте: /иск./ Шипы — Кузьминка — Авдеевка располагались позиции 12-й гв. мбр полковника Г. Я. Борисенко.
Вторая — на левом фланге 48-го ск в районе Шахово, Щолоково, х. Стрельников. Положение здесь складывалось сложное. Главным опорным пунктом нашей обороны было Шахово — крупный населенный пункт и основной узел дорог в междуречье. В случае его захвата враг имел возможность действовать во всех трех направлениях: на запад — в тыл 183-й, 375-й и 93-й гв. сд, удерживавшим фронт перед 167-й пд и 2-м тк СС, наносить удар через Плоту на Прохоровку и наконец — на юг, вдоль русла реки. Не имея достаточно сил для удержания 35-км фронта корпуса, генерал 3.3. Рогозный все-таки выкраивал части и подразделения для латания дыр на этом участке. Командование корпуса и армии «скребло по сусекам», собирая не то что полки или батальоны, но даже роты. О состоянии 81 — й гв. сд, являвшейся практически каркасом обороны на этом участке, свидетельствует донесение ее командира на 13 июля:
