Имелся ли у Пяточного камня двойник на линии, проходящей через большой трилит и лунку Обри № 28? Для Стоунхенджа III он не требовался – направление на точку захода Солнца в день зимнего солнцестояния определялось двойными арками № 15 – № 16 и № 55 – № 56, однако он оказался бы полезным для Стоунхенджа I, когда арки еще не были воздвигнуты. Стьюкли показал такой камень на своем плане (1740), а У. А. Джадд утверждает, что обнаружил его в конце XIX в. – «погребенный в земле, на глубине около фута».
Мы тщательно искали хоть какие-нибудь признаки – более темную траву, бугорок, пятнышко на инфракрасной пленке. Но не нашли ничего, что могло бы с несомненностью относиться к двойнику Пяточного камня. На фотографиях есть подозрительные места – темные кольца, пятна, но они слишком неопределенны. Южный Пяточный камень, если он существует, должен подождать раскопок.
Растительность – не слишком надежный опознавательный знак. Кольца, найденные на аэрофотоснимках 1944 г., при съемке 20 лет спустя обнаружены не были. Это были «круги фей» – временные особенности, не имеющие никакого отношения к тому, что погребено под землей.[20] Круги фей встречаются на английских лугах довольно часто, и их очертания обладают обманчивым сходством с круглыми могильниками. Гриб Marasmus oreades разрастается в радиальном направлении; большие его колонии образуются за сто с небольшим лет. Такие колонии возникают то там, то тут и никак не зависят от изменений в глубине почвы.
Малозаметные параллельные метки ведут в Стоунхендж со стороны дороги в Бат и проходят возле западного края сарсенового кольца. Короткий отрезок линии этих меток был включен в окончательный план – он помечен словом «ров» и пересекает горизонталь 333, расположенную на высоте 101,5 м над уровнем моря, неподалеку от Эшафота. Из истории известно, что здесь проходила большая дорога, изображения которой сохранились на нескольких старинных гравюрах. Ничего доисторического в ней нет.
К востоку от этой дороги на линии между № 94 и Эшафотом было обнаружено кое-что любопытное – отрезок кольца, которое явно не было грибной колонией. Почва там осела, и потемнение, несомненно, объяснялось причинами, скрытыми под землей.
Но какими? Анализ аэрофотоснимков дать ответ на этот вопрос не мог.
Стереоприбор зафиксировал объект, напоминающий отрезок кольцевого рва. Отрезок этот обозначен на плане словом «вдавленность», а его вероятный центр помечен крестиком; сам ров похож на ритуальные кольца, прокопанные вокруг Пяточного камня и насыпей опорных камней. Может быть, это внешний край колоколовидного могильника? Вряд ли, поскольку все известные человеческие останки в Стоунхендже были без особых церемоний закопаны в соединенных ямах из-под столбов. Или это неполное кольцо играло какую-то астрономическую роль? Однако его центр никак не включается в уже установленную систему Солнце – Луна.
Глаз взлетевшего Дедала неспособен заглянуть глубже. Для решения этой и других подземных загадок нужна археологическая лопата или более тонкие методы исследования того, что скрыто под поверхностью почвы.
Воздушная разведка («боевой вылет», как выразился бывший военный летчик) завершилась. Все намеченные цели достигнуты. Удалось устранить неясности предыдущих измерений, определить точные уклоны поверхности, измерить высоту камней над уровнем моря. Было заново установлено местоположение ям. которые исследовались археологами полвека назад, глубина рвов измерена с помощью стереофотографий. Обнаружен и нанесен на план новый объект, – возможно, засыпанный кольцевой ров. Новые измерения, уменьшившие ошибки в ориентации, помогут ответить на некоторые критические высказывания, появлявшиеся в печати и ставившие под сомнение аккуратность и точность человека каменного века.
Я изложил полученные результаты в статье для научного журнала, и наступил тот тихий период, который неизбежен в любых исследованиях, – промежуток между открытием и выходом в свет печатного слова. Я отправил копии плана своим коллегам и вернулся к другим моим занятиям – продолжал исследовать мелкие лунные кратеры в Море Облаков u радиоэхо от метеорных частиц в верхних слоях атмосферы, читал лекции по основам астрономии двумстам студентам в Бостонском университете, заседал в комитетах, занимался административными делами факультета и обсерватории.
Исследователи присылали планы других археологических памятников с просьбой «пропустить их через машину». В астроархеологическую программу были включены ацтекский храм, неолитическая стоянка, арка на острове в южной части Тихого океана и загадочные остатки стен и фундаментов в Мистери-Хилле, штат Нью-Гэмпшир.
Я получил письмо от представителя управления Долиной Теннесси. Там планировалось создание зоны отдыха. После постройки плотины в новое озеро будет вдаваться узкий полуостров с круглым холмом на конце. Так не могу ли я разработать план своего рода Стоунхенджа для этой местности? Чтобы туристы приходили туда на рассвете любоваться солнечным восходом и наблюдали бы там восход Луны, созерцая ничем не заслоненный горизонт. Эта задача меня заинтересовала. В Стоунхендже, расположенном на 51,2° с. ш., запечатленные в камнях важнейшие солнечные и лунные направления составили правильный прямоугольник. При перемещении на север или на юг этот прямоугольник начал бы искажаться, превращаясь в скошенный параллелограмм. Насколько я мог судить, только еще на одной широте возникала возможность соорудить более или менее правильную фигуру, а именно на широте 30°, той самой, где находилось новое водохранилище.
Я рассчитал форму постройки и получил аккуратный шестиугольник, похожий на ячейку сот. Мой план требовал установки шести каменных монолитов на круглой расчищенной площадке. Общая форма должна была представлять собой правильный конус с вершиной в центре сооружения, чтобы обеспечить сток дождевой воды. По периметру располагались 56 лунок Обри, но не выкопанные и вновь засыпанные ямы, а бронзовые пластинки с датами затмений и смещений лунной орбиты, как и в Стоунхендже.[21]
В этот тихий промежуток я ожидал возможности ответить критикам. Меня радовало появление новых идей, выдвижение контргипотез. Вопросы были острыми и били в цель, научный спор временами становился таким горячим, словно на его огне проверялось золото. Астрономическая модель давала такие ответы, которые иногда приводили к новым открытиям. Всякая теория обладает динамичностью и жизненной силой – она расцветает от попыток ее уничтожить.
– Черт побери, Хокинс, должны существовать и другие! Стоунхендж не может быть единственным и неповторимым. Так, чтобы им все исчерпывалось. Если у него есть научная основа, это ваша астро… ну, вы сами знаете… то она неминуемо должна отразиться в культуре где-нибудь еще! – заявил знаток доисторического периода, специализировавшийся по неолитической Европе.
Он заявил это безапелляционным тоном за рюмкой хереса в отделанной темными панелями преподавательской. И, разумеется, он был прав.
Доисторическая эпоха – как, впрочем, и историческая – не знает ни одного случая изолированного рывка, внезапного взлета гения. Такой рывок всегда либо представляет собой кульминацию долгих предварительных усилий и проб, либо приводит к тем или иным последствиям – немедленно или позднее. Стоунхендж как культовый храм прекрасно укладывался в сложившиеся представления о европейских мегалитических кругах, хотя он был, так сказать, кафедральным собором среди приходских церквей – единственным, в котором имелись трилиты и кольцо арок. Неизвестно было только, какому культу он был посвящен и какие в нем совершались обряды.
Ответить исчерпывающим образом я тогда не мог (собственно, такой ответ лег в основу одной из следующих глав этой книги) и ограничился лишь ссылкой на Каллениш, называемый «Шотландским Стоунхенджем». Это кольцо камней внутри неправильного креста на Льюисе, самом северном из Внешних Гебридских островов, показывает направления на крайние точки солнечных и лунных восходов и заходов, а его числовая символика связана с астрономией. Каллениш расположен лишь чуть южнее одной из астрономически очень важных широт – северного полярного круга Луны: в самой нижней точке своего цикла, длящегося 18,01 года, Луна буквально катится там по южному горизонту, точно так же, как Солнце в декабре у обычного полярного круга, то есть на широте 66,5°. Я рассчитал все это, пользуясь картами и планами, и опубликовал полученные результаты. Однако направления были не такими четкими, как в Стоунхендже, и сам по себе Каллениш не мог послужить ответом на многочисленные критические замечания об отсутствии следов науки Стоунхенджа где-либо еще в этой культурной линзе.
Да и вообще конкретно говорить на этой стадии о «науке» было еще невозможно. Ивонна Шварц писала: «Этим ранним британцам можно с равным успехом приписать не научное, а магическое толкование наблюдаемых явлений».[22]
