Зачем понадобилась составителям «Степенной книги» эта «клюква»? Ведь известно, что князь Игорь бежал из половецкого плена без посторонней помощи. Известно также, что, порицая древнерусских князей за бездействие, автор «Слова» особо осуждает Всеволода суздальского, отсиживающегося на севере и не желающего принимать участие в обороне киевских земель. Все эти упреки — серьезный удар по репутации предка Ивана Грозного, повинного в развале Киевской Руси.
Поэтому наемные московские историки XVI века, творящие по заказу царя «красивое прошлое», и придумали небывалый поход Всеволода в степь, которому будто бы позавидовал князь Игорь.
Вставка из «Степенной книги» показывает, что «заказняк» был всегда и что в XVI веке «Слово» не только существовало, но и пользовалось большой популярностью. Иначе зачем его было оспаривать столь сомнительным способом?
Объясняет эта версия и то, почему сохранился единственный экземпляр «Слова», попавшего уже при Екатерине II в руки коллекционера Мусина-Пушкина. Другие списки просто уничтожали, чтобы они не «порочили» московско-суздальскую линию Рюриковичей. Суздальские сепаратисты, превратившиеся в государей всея Руси, очень не любили, когда им напоминали о преступном бездействии их предков. Ко времени же Екатерины II, принадлежавшей совсем к другой династии, конфликт был снят, и «Слово о полку» вновь вписалось в официальную версию русской истории, став символом имперского единства.
Как галичане развалили Киевскую Русь
В выпущенной во Львове в 1934 году и неоднократно перепечатанной в Канаде «Історії для дітей шкільного віку» есть очаровательная картинка «Москалі руйнують Київ». На ней бородатые гоблины в островерхих шлемах живописно режут, хватают за патлы и насилуют несчастных киевлян. Сердце кровью обливается.
Но почитав текст под картинкой, начинаешь искренне хохотать — оказывается, что «руйнують» они в 1169 году, когда никаких «москалей» еще в природе не существовало, а сама Москва едва прописалась на страницах истории. Ее и упоминают-то впервые в летописи всего двадцатью двумя годами ранее как крошечный городишко суздальского князя Юрия Долгорукого. По значению это было что-то вроде нынешнего райцентра. Поэтому писать, что в 1169 году «москалі руйнують Київ» — то же самое, что предположить, что для столицы нынешней Украины представляет опасность банда свинокрадов из Кобеляк.
Зато как-то подзабылось, что на самом-то деле Киевскую Русь развалили именно галичане — те самые прославленные Роман и Данило Галицкие и еще несколько колоритных личностей, предшествовавших им. «Але українська держава не пропала через те, що Київ був знищений, — пишет уже упомянутая «Історія для дітей…» — Вона проіснувала ще потім з двісті літ. Тільки ії ядро пересунулося на захід».
Какая наглая бандеровская брехня. Ясно, что ни с того ни с сего государственные ядра не двигаются. Двигают их исторические персоны. Причем обычно с сепаратистскими замашками. В XII веке Галич как раз и являлся таким ядром местного сепаратизма.
Удивляться этому не стоит. Галичане отличались от настоящих русичей всем — психологией, антропологическим типом и, (что важнее всего!) неславянским происхождением.
Да-да! Именно неславянским! Подсознательно уроженцы Западной Украины осознают это до сих пор. Даже те, которые вообще ничего не читали — ни исторических книг, ни отрывных настенных календарей.
Тот, кто общался с обитателями Львовской или Ивано-Франковской областей, знает местное выражение — «расовий галичанин». «Його дружина — расова галичанка!» — с гордостью скажут вам. Или: «Пан Зеник — то справжній расовий галичанин». И укажут на вертлявого «курдупеля» (коротконогого субчика, по-нашему) с идеологической истерикой в глазах.
Но если существует определение, то должно иметься и явление — какая-то местная галицийская раса. Попросту говоря, человечья порода, радикально не схожая с полтавчанами или черниговцами. Так из чего же она вывелась?
Разгадку можно найти в любой монографии по славянскому этногенезу.
На рубеже старой и новой эр славян в Галичине еще не было. Ее населяли носители так называемой «культуры карпатских курганов» — дакийское племя карпов. Древние даки — предки нынешних румын и молдаван. Во II веке при императоре Траяне их покорили римляне, основав на территории нынешней Румынии провинцию Дакия.
Но до самих Карпат и Верхнего Приднестровья завоеватели не дошли. Бедные местные территории, населенные отсталыми дикарями, попросту не интересовали уроженцев Италии. Овечьей шерсти у них хватало своей, а гоняться по полонинам за какими-то козлоногими сатирами ради одной воинской славы не имело смысла. Даков-карпов оставили в покое, предоставив им возможность существовать в своей «культуре карпатских курганов».
Так продолжалось до эпохи Великого переселения народов, когда с Волыни сюда стали просачиваться славяне. В V–VI веках эта часть даков, подпав под их власть, утратила свой язык и перешла на славянское наречие, естественно, исковеркав его. Из даков, подчинившихся римлянам, вышли румыны и молдаване. А из тех их остатков, которые признали превосходство славян, — нынешние галичане. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что галичане — это по сути славянизированные молдаване.
«Історичний шлях культури карпатських курганів, — утверждает изданная в 1995 году в Киеве «Давня історія України», — е наочною ілюстрацiею асиміляції давніми слов'янами гето-дакійців. Можливо, саме в цьому явищі полягають глибині причини своєрідності слов’янських етнічних груп, що проживають нині в Карпатах».
Но почему «можливо»? Лично я, глядя на то, как скачут вокруг ватры гуцулы со своими национальными томагавками, ни на йоту не сомневаюсь в причинах этой «своєрідності». Те же румынско-молдавские (гето-дакийские!) мелодии, те же горбоносые неславянские лица, точно такие же расшитые карпатскими цацками кептари шерстью вовнутрь. Пока молчат — вообще от молдаван не отличишь!
Под власть Руси прикарпатские земли попали поздно. Поначалу Киев соперничал за них с Польшей. Соперничал с переменным успехом, пока в конце X столетия Владимир Святой не отобрал их в составе так называемых «червенских городов». Отсюда и другое название Галичины — Червонная Русь. Столицей ее, кстати, сначала был не Галич, а Перемышль.
В начале XII века тут завелся необыкновенно вредный, пакостный и удачливый князь — отдаленный потомок Владимира Святого, приходившийся ему прапраправнуком. Носил имя Владимирко и, подобно Евгению Онегину, приходился «наследником всех своих родных». Те не отличались особой живучестью и мерли с завидной регулярностью. Жадный Владимирко радостно пригребал к себе их осиротевшие уделы и вскоре оказался самым видным князем в Галичине. Только последний родич — звенигородский князь Иван — не хотел умирать. Тогда Владимирко просто согнал его с места, вынудив податься в бродячие разбойники.
Став единственным князем большого шмата земли, Владимирко перенес свою столицу из Перемышля в Галич. Сделал он это потому, что Перемышль лежал на западной границе Галичины, а Галич — строго посредине. Отсюда было проще грабить подконтрольные территории.
Дальнейшая политика этого сепаратиста была проста. Кто бы ни утверждался в Киеве, он считал его своим заклятым врагом и, как мог, подгрызал центральную власть. В 1139 году киевским князем стал Всеволод Ольгович. Но Владимирко не считал его «за человека» и гнул свою линию на фактическую независимость от столицы Руси.
Всеволод собрал мощную коалицию князей, пригласил в помощь половцев и отправился на галицкого сепаратиста в поход. Устоять перед такими силами Владимирко не смог и под Перемышлем проиграл решающую битву. Но он был такой богатый и хитрый, что уговорил киевского князя помириться, уплатив 1400 гривен откупа (около 70 кг серебра). Забрав «налог», Всеволод убрался в столицу, а Владимирко — на охоту.
В принципе он дешево отделался. Денег у него было много. Днепровский торговый путь перекрыли половцы, от чего Киев постепенно слабел. Зато галичане держали под контролем всю торговлю по Днестру, немыслимо обогащаясь на транзите между Византией и Западной Европой.
Но Владимирко был такой жадный, что его ненавидели собственные бояре. И та охота чуть не стала для него роковой. Пока князь-паразит гонялся где-то под Тисменицей за диким зверьем, галицкая знать потихоньку передала власть его двоюродному брату — Ивану Берладнику — тому самому живучему родственнику, которого Владимирко некогда выжил из его удела.
Узурпатор вернулся с охоты и застал ворота Галича на замке. На стенах радостно гоготали сторонники враждебной партии. Но Владимирко упорно боролся за свое «рабочее место». Единственное, что он умел — это собирать мыто с проплывавших по Днестру купцов. Как он мог позволить лишить себя такой доходной профессии?
