Государь охотно согласился и на это, и лично написал два Указа Сенату, пометив их 2-мя часами 2 марта. ГОСУДАРЬ вручил акт и указы генералу Нарышкину и повелел переписать немедленно их начисто и дать на подпись Его Величеству. Государь поднялся. Всё было кончено.
ОТРЕЧЕНИЕ ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА совершилось. Осталось его оформить. Все были крайне взволнованы. Шульгин, очутившись около Государя, даже сказал по поводу назначения князя Львова: - Ах, Ваше Величество, если бы вы это сделали раньше..." Отвечая на вопросы Шульгина, Государь сказал, что он предполагает проехать в Ставку, проститься, повидать Матушку и затем уже вернуться в Царское Село.
Государь стал прощаться. Подал руку депутатам и генералам и удалился в свой вагон. Стенные часы салона показывали 11ч. 45м. ночи. Салон опустел. Депутаты направились к вагону генерала Рузского. На путях стояла толпа народа. Посыпались вопросы. Гучков сказал небольшую приличную речь об отречении Государя. Толпа молчала. Некоторые крестились. Депутаты прошли в вагон генерала Рузского, где им предложили закусить.
Около часу Акт отречения в двух экземплярах и Указы были напечатаны и Государь подписал их. В слезах, едва смог от волнения скрепить их своею подписью граф Фредерикс. Акты с Указами отнесли в вагон генерала Рузского и сдали под расписку депутатам. Вскоре затем поезд с депутатами отбыл в Петроград, а по телеграфу полетели донесения в Ставку и в Петроград и, даже, был передан по проводу самый акт.
Акт об отречении Императора Николая II-го гласил:
Ставка. Начальнику Штаба.
"В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание.
Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны, во что бы то ни стало, до победоносного конца.
Жестокий враг напрягает последние силы и уже близок час, когда доблестная армия наша, совместно со славными нашими союзниками, может окончательно сломить врага.
В эти решительные дни в жизни России, почли мы долгом совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думою, признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с СЕБЯ Верховную Власть.
Не желая расставаться с любимым сыном НАШИМ, МЫ передаем наследие НАШЕ брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ и благословляем ЕГО на вступление на Престол Государства Российского.
Заповедуем брату НАШЕМУ править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу.
Во имя горячо любимой Родины, призываем всех верных сынов отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародного испытания и помочь ЕМУ, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России!
Г. Псков.
НИКОЛАЙ. 2 марта 15 час. 1917 г.
Министр Императорского Двора
генерал-адъютант граф Фредерикс.
***
Весть о состоявшемся отречении, как молния, пронеслась по царским поездам. Все были расстроены, растеряны. Многие плакали. Плакали генералы, плакали офицеры и солдаты, чиновники, прислуга и даже казаки.
Скороход Климов, проходя в слезах мимо С. П. Федорова, сказал ему с горечью: "И как же это господин Протопопов уверяли, что можно ехать в Ставку, ничего не будет"... Сергей Петрович, глотая слезы, посмотрел недоуменно и только пожал плечами.
После ухода депутатов, свита, кроме Фредерикса, собралась в столовой. Подавали запоздалый чай. Хотелось быть вместе. Настроение подавленное. Точно скончался близкий любимый человек. Говорили вполголоса. Уже никого не бранили, никого ни в чем не обвиняли. Только жалели близкого, навсегда ушедшего человека...
Кто-то из хладнокровных реалистов (а где их нет) начал было говорить об идущих, якобы, вооруженных грузовиках, о прокламациях, которые разбрасывали с депутатского поезда, но разговора никто не поддержал. Мысли всех прикованы к купе одинокого отрекшегося Государя...
В два часа ночи "Поезд ЛИТЕРА А" отбыл из Пскова в Могилев. Перед отъездом Государь передал Воейкову следующую телеграмму:
"Его Императорскому Величеству МИХАИЛУ. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. НИКА".
Телеграмма была передана из Сиротина.
Государь просил Воейкова зайти к нему, как только поезд тронется. Воейков пришел. В купе светила только лампада перед образом.
Государь поднялся, обнял Воейкова и разрыдался... Нервы сдали, наконец... В свой дневник Государь ночью записал:
- "В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом ИЗМЕНА, ТРУСОСТЬ и ОБМАН".
