западные и южные соседи, знала в средние века ремесленные корпорации. Юридическому оформлению отдельных братств предшествовало оформление городского самоуправления. Магдебургское право принимается польскими и западнорусскими городами в XIII–XIV вв. [1617]
Длительная дискуссия о сущности западнорусских церковных братств привела, в конце концов, к установлению взгляда на них, как на цехи или гильдии, с рельефно выступающими церковными внешними признаками [1618]. Древнейшие письменные источники о братствах торговых и ремесленных дошли до нас от середины XV в. (кушнерское, кожемяцкое, купецкое и др.) [1619]. Фактическое возникновение корпораций нужно относить к более раннему времени, так как иногда делалось примечание, что братство существует «от часу давного».
В своем обзоре ремесленных корпораций мы замкнули круг стран, окаймлявших средневековую Русь с запада, юга и востока. Везде мы находили цеховой строй разной степени развитости, но везде обладающий основными типичными чертами. Если принять утвердившееся в русской историографии отрицательное отношение к существованию ремесленных объединений в Северо-Восточной Руси, то она предстанет перед нами в виде острова, совершенно оторванного от исторического развития не только Западной Европы, но и ближайших соседей, как Ливонский Орден, Литовское великое княжество, Золотая Орда, Волжская Болгария.
Была ли в действительности Северо-Восточная Русь таким историческим феноменом?
В.И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России» по поводу тульской промышленности совершенно определенно говорит, что мы «видим непосредственное преемство и связь между старыми цеховыми мастерами и принципалами позднейшей капиталистической мануфактуры» (курсив наш. — Б.Р.) [1620].
Рассмотрение фактического материала мы и должны начать с эпохи, непосредственно предшествующей развитию на Руси капиталистической мануфактуры, с XVI–XVII вв., а уже от этой эпохи углубляться в более раннее время, насколько позволят нам отрывочные и случайные материалы.
На протяжении XVII столетия постоянно встречаются в источниках указания на ремесленных старост (иногда в связи с определенным «рядом», иногда без упоминания «ряда»). Чаще всего упоминаются старосты у серебреников, иконников, кузнецов [1621]. Но встречаются они и у кирпичных мастеров, и у торговых и мастеровых людей скорняжного «ряда», и у сапожников, и у других ремесленников.
Функции старост очень близки к функциям выборных старшин цеха — они следят за качеством изделий, клеймят («орлят») специальными клеймами готовую продукцию, следят за приемом новых мастеров, производят раскладку тягла, участвуют в суде рядовичей и т. п. Нужно отметить, что правительство все время стремилось использовать старост в качестве своих агентов; для этого создавались специальные наказы старостам [1622].
Личность ремесленного старосты иногда даже охранялась законом. Так, Уложение 1649 г. определяет особый штраф за бесчестье кузнецкому старосте самопального дела.
Помимо старост, возглавлявших ту или иную ремесленную организацию, большой интерес для нас представляют сведения о записи в мастера определенной специальности. Торговый устав 1667 г. предписывает сотским черных слобод крепко следить за теми, «кто скажется, каким ремеслом или торговым промыслом захочет кормиться и в тот бы чин записался…» [1623]
По своей природе это постановление Торгового устава, созданного не без подталкивания со стороны посадского населения, очень близко к западному, отличаясь от него большей мягкостью формы.
Среди «записных» ремесленников встречаются кузнецы, молотобойцы, плотники, каменщики, кирпичники [1624].
При вступлении в тот или иной «чин» требовался вступительный взнос за целый год [1625].
При обычном для средневекового ремесла трехчленном составе (мастер, подмастерье, ученик) [1626] появление каждого нового мастера было обставлено сложными формальностями. У московских серебреников существовали особые испытания на звание мастера, соответствующие западным Meisterstück и chef d’oeuvre. У иконных мастеров производство пробной работы предусмотрено еще Стоглавом [1627].
Экзамен на звание мастера производился в присутствии старосты и мастеров. Ученик или подмастерье, доказавший свое умение и знание ремесла, получал особое свидетельство. Приведем любопытную выпись астраханских кузнецов 1679 г.: «А у выписки Астраханскихъ записных кузнецовъ, староста Пашка Матвѣевъ съ товарыщи сказалъ, по святѣй непорочной евангелской заповѣди Господни, еже ей ей, въ правду: Астраханского записного кузнеца — сынъ Петрушка Ивановъ… всякiе кузнечные дѣла, опричь луженныхъ дѣлъ, противъ своей братьи записныхъ кузнецовъ въ ровенствѣ дѣлать умѣетъ…» [1628]
Эта выпись ничем не отличается от свидетельств, выдававшихся западными цеховыми старшинами новому мастеру. Характерно даже то, что выпись дана сыну записного кузнеца — в отношении детей мастеров цехи никогда не применяли особых строгостей при приеме их в число мастеров. Пробное «изделье» было подчас непреодолимой преградой для посторонних претендентов, но для сыновей мастеров оно превращалось в формальность [1629].
Сын кузнеца Петрушка Иванов получил свидетельство о том, что может работать на равных началах с записными кузнецами несмотря на то, что не знал техники лужения.
Характерной чертой высокоразвитого ремесла является узкая специализация. На Западе цеховые уставы очень строго следили за тем, чтобы каждый мастер выполнял только определенную работу по своей узкой специальности. В Москве у старост серебреников хранились «поручные записи» мастеров, обязывавшихся делать только пуговицы, или только перстни, или только сканное дело (поручные записи 1664 г.) [1630].
Отрывочных данных XVII в. совершенно недостаточно для построения истории городских ремесленных корпораций, но они убедительно свидетельствуют о наличии отдельных элементов цехового строя в русских городах. Не касаясь рассмотренных выше «рядов», «сотен» и «улиц», уже давших нам много точек соприкосновения с западными ремесленными корпорациями, мы из приведенных данных узнаем о чисто цеховых обычаях и порядках: лица, не являвшиеся профессионалами-ремесленниками, но желавшие заниматься соответствующим ремеслом, принуждались вступать «в чин»; их обязывали получать свидетельство об умении производить работу наравне с мастерами; ремесленные организации возглавлялись старостами, выполнявшими, наряду с другими обязанностями, я судебные функции — все это напоминает нам классические цеховые уставы XIV–XV вв.
Данные XVII в. говорят о том, что корпоративный строй русского ремесла к этому времени отнюдь не являлся первичной, примитивной формой организации, а содержал в себе ряд элементов, характерных для эпохи разложения цехового строя. XVI–XVII вв. в Западной Европе — это время упадка цехов и постепенного растворения их в городских территориальных организациях. Признаки такого растворения мы можем усмотреть и в организации русского ремесла, где «ряд» или «сотня» все более и более сливались с какой-то частью городской территории. Очень интересно, что современники, знакомые с западными цехами, безоговорочно называют цехами русские ремесленные слободы и «сотни» [1631].
В 1660 г. жители только что присоединенного к России Киева просили, «чтобъ болши четырехъ сотенъ ремесленныхъ никого не было, и помѣшки и нарушенья въ томъ междо ими и правамъ ихъ не чинили против привилей королевскихъ величествъ Полскихъ, что быть междо ремесленными людми четыремъ цѣхомъ, имянно цѣхмистромъ: портному, скорнячному, сапожному, кузнечному, а инымъ всякимъ ремесленнымъ людямъ быть подъ тѣми цѣхамц, а тѣмъ четыремъ цехомъ въ послушаньѣ быть по правамъ мадебурскимъ въ
