Приведенные факты, характеризующие формы структурной организации, состав и методы оперативной работы военно-контрольной службы, позволяют сделать вывод о достаточно высоком уровне преемственности спецслужб Российской империи и Временного правительства на территории антибольшевистской Северной области. Причиной этого был тот факт, что на Европейском Севере России в значительной степени наблюдалась эксплуатация практического опыта Российской империи Белым движением. Этот процесс был характерен для различных сфер государственного, общественного и военного управления области, что также нашло свое отражение, к примеру, в заимствовании системы местного самоуправления[243].
При этом эволюционное развитие службы военного контроля Белого Севера тормозилось отношением местной белогвардейской администрации, слабо финансировавшей собственную контрразведку. В частности, в конце 1918 года Мурманский ВКП не получал денег, вследствие чего его работники не могли выполнять «даже элементарных заданий контрразведывательной службы»[244]. А на содержание 186 сотрудников военной контрразведки в Архангельске властями выделялось всего 28 000 рублей в месяц[245], что, к примеру, было не намного больше суммы, выделенной на содержание Мурманского таможенного надзора, личный состав которого был представлен всего 25 сотрудниками[246].
Недостаточное финансирование, в свою очередь, означало невозможность создания на территории Северной области обширной агентурной сети, являвшейся наиболее эффективной и рациональной мерой борьбы со шпионажем.
Помимо этого, отсутствие необходимых средств предопределило и слабое развитие внешней контрразведки. Подобная деятельность велась только на территории Норвегии, куда в течение 1918 года были поочередно направлены агенты М. Мамырев, И. Якшин, Г. Коробов и Д. Розанов. В свою очередь, отсутствие на территории Советской России надежных источников информации о проникновении большевистских шпионов и агитаторов на территорию Северной области существенно сужало возможности белогвардейской контрразведки по борьбе с вражеской агентурой. Аналогичное влияние оказывала и деятельность Союзного военного контроля (СВК).
После захвата интервентами Архангельска и образования ВУСО параллельно с русским военным контролем были созданы 4 иностранных отделения Военно-регистрационной службы: английское, французское, американское и бельгийское, возглавляемые офицерами спецслужб этих стран.
Главной задачей нового ведомства стало очищение Северной области от лиц, «запятнавших» себя сотрудничеством с советской властью. В их число попали все сотрудники советских учреждений, бывшие красноармейцы и работники Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта. К примеру, союзной контрразведкой был арестован бывший комиссар флотилии Северного Ледовитого океана М. Ф. Волков[247].
Для эффективного осуществления этой задачи на территории Европейского Севера России были созданы отделения СВК в Онеге, Исакогорске, Холмогорах, Березнике, Пинеге, на станциях Холмогорская и Обозерская и в ряде других населенных пунктов. Подобные отделения создавались по мере необходимости и в зависимости от значения районов боевых действий. В состав союзнической контрразведки вошли в основном сотрудники английской разведки МІ-1k, а также чины американского Управления военно-морской разведки и Отдела военной информации[248]. Однако вследствие того, что их численность была недостаточна для осуществления полного комплекса контршпионских мероприятий на территории антибольшевистской Северной области, в военный контроль интервентов был принят ряд новых сотрудников.
К примеру, в СВК помимо профессиональных работников контрразведки служили и гражданские лица. Одним из них был бывший московский коммерсант французский лейтенант Бо, являвшийся представителем контрразведки интервентов в лагере для военнопленных на острове Мудьюг в Белом море. Кроме того, интервенты принимали на службу бывших русских контрразведчиков. Так, членом английского отделения военного контроля стал агент В. Фадеев, уволенный из Мурманского контрразведывательного пункта «за непригодность», а также бывший начальник этого же пункта коллежский асессор В. А. Эллена[249]. Существовал и ряд русских чиновников, занимавших в структурах иностранной контрразведки далеко не последнее место. К ним относился, например, М. М. Филоненко — в прошлом верховный комиссар Временного правительства в Ставке Верховного главнокомандующего, которого управляющий отделом внутренних дел ВПСО В. И. Игнатьев называл «надеждой союзной контрразведки»[250].
Для расследования преступлений, совершенных солдатами интервентов, в Архангельске было создано Главное управление Право-Маршала под руководством майора Э. Ф. Строгама. На практике же через это учреждение проходили все арестованные и центральными органами контрразведки, и военно-контрольными пунктами на местах[251].
Описанная организационная структура СВК была по большей части скопирована с аналогичных спецслужб Великобритании и США почти без учета местной региональной специфики. Таким образом, нельзя говорить о высоком уровне военного взаимодействия либо взаимовлияния интервентов и Белого движения на территории Северной области. Это, в свою очередь, серьезно снижало эффективность противостояния большевистской агитации и шпионажу.
* * *
В начале февраля 1919 года на территории Северной области интервентами была введена цензура «для контроля над всеми телеграммами, письмами и посылками, проходящими через Мурманскую телеграфную службу». Согласно «Положению о военной цензуре в почтово-телеграфных учреждениях Мурманского края» цензорская деятельность передавалась в ведение союзного военно-контрольного бюро, а главным цензором был назначен английский капитан Э. Г. Дель-Стротер. Однако работа цензорской службы не всегда приводила к заметным успехам. Самый крупный из них был достигнут лишь летом 1919 года, когда благодаря информации, полученной из письма рядового В. Е. Ушакова, был предотвращен переход 10-й и 11-й рот 2-го Северного стрелкового полка на сторону Красной Армии[252].
Помимо цензуры, интервенты осуществляли контроль за радиоэфиром в Северной области. Этим в основном занимались телеграфисты английского крейсера «Аттентив», имевшего на вооружении самую мощную радиостанцию на Европейском Севере России. Тем не менее члены Архангельской подпольной организации имели возможность поддерживать прямую радиосвязь с Москвой и Петроградом, несмотря на противодействие иностранных телеграфистов[253].
Кроме того, агенты СВК вели наблюдение и за местными русскими властями. Например, глава французского отделения военного контроля граф де Люберсак почти ежедневно давал заметки послу Франции в России Ж. Нулансу о деятельности Игнатьева, а британские контрразведчики следили за главой Военного отдела Мурманского края полковником Костанди[254].
При этом контрразведчики интервентов производили обыски и аресты самостоятельно, не согласуя свои действия с русскими властями, а лишь ставя их об этом в известность, несмотря на тот факт, что все аресты русских подданных следовало в обязательном порядке согласовывать с губернскими комиссарами ВПСО[255]. Чтобы избежать арестов, офицерам Северной армии, заподозренным в шпионаже, нередко приходилось покидать Мурман даже в случае своей полной невиновности.
Вследствие всех этих мероприятий значительная часть населения Северной области по подозрению в сочувствии советской власти была подвергнута тюремному заключению или смертной казни. По словам очевидцев, «одно неосторожно брошенное слово уже служило достаточным поводом для ареста с препровождением в контрразведку»[256].
Для содержания заключенных интервентами была создана сеть каторжных тюрем, куда въезд для русских чиновников и офицеров был запрещен. Эти тюрьмы были подведомственны СВК[257], и в них содержались лица, арест которых интервенты желали скрыть от русских властей.
Деятельность союзной контрразведки вызывала серьезное недовольство как белогвардейской администрации, так и представителей земской оппозиции. К примеру, гласные губернского земского собрания выражали протест против ущемления свободной печати, проявлявшегося в запрете публикации газет «без разрешения союзного военно-контрольного отдела»[258]. В свою очередь, по мнению главнокомандующего русскими войсками на Севере генерала В. В. Марушевского, союзный военный контроль имел чисто политическое значение и был создан исключительно для охраны интересов союзных войск в Северной области[259]. Таким же образом отзывался об СВК и главный полевой прокурор Северной области С. Д. Добровольский[260].
