После всего в деревне я пробыл очень мало, в деревнях Тарусского уезда кулаки и другие антисоветские враждебные элементы всячески пытались сорвать работу по оказанию помощи частям Красной Армии и по мобилизации сил рабочих и крестьян на отпор врагу. В начале мая, не дожидаясь окончания отпуска, отправился в Тарусский военкомат, был принят в формировавшийся заградительный добровольческий отряд. В военкомате я встретил однополчанина-пулеметчика моего взвода, он был член ревкома и начальником отряда ЧОНа. Предложил мне организаторскую работу как булочнику. Организовать пекарню, чайную при вновь организующемся городском клубе. За эту работу охотно я взялся, но не прошло и месяца, начался призыв коммунистов и кандидатов в Красную Армию. По запросу Калужского губвоенкомата надо откомандировать имеющихся добровольцев-пулеметчиков в распоряжение калужского горвоенкомата. В губвоенкомате пробыли двое суток, на третьи сутки нас направили десять тов.пулеметчиков в Москву, в распоряжение ВЧК (Лубянка, 2). Из 10 товарищей я был назначен старшим. С пакетом явился на 2-й этаж начштаба (фамилию забыл). Спросил: «Где ваши люди?» – «Возле подъезда». Со мной послал товарища, который нас повел во двор дома. Я построил людей, к нам подошел высокий худощавый товарищ, спросил, откуда прибыли, ему доложили, что из калужского губвоенкомата. Спросил, коммунисты есть, нас оказалось трое, остальные беспартийные. У всех спросил воинское звание, из 10 товарищей я один был старший унтер-офицер и полный Георгиевский кавалер. Высокий худощавый сказал мне: «Вот это хорошо, – показал на меня: – Его направьте на автокурсы с тем, чтобы обучал шоферов пулеметному делу и сам изучал автодело».
Итак, из десяти я один был направлен на автокурсы. По окончании распределения приказали накормить. Столовая была в доме 12, обедали: суп пшенный с консервами, кусок хлеба, накормили досыта. Тут же после обеда поехал в автошколу, явился к начальнику школы т.Гловенко, который говорит: «Мне о вас уже сообщили». Я ему сказал: «Что-нибудь плохое?» – «Нет, только хорошее, в старой армии были в пулеметно-учебной команде. Да, вы как бывший взводный командир будете обучать автокурсантов пулеметному делу, в свободное время будете изучать автотехнику». А времени так мало оставалось для изучения автомашин. Желание было большое познать автомобильное дело, я чувствовал, что этого требует война. Курсы мне понравились: дисциплина была строгая, повсюду требовалась большая аккуратность и четкость на занятиях. В казарме было чисто, тепло, питание из двух блюд: суп из сухой картошки, чечевичная каша «Шрапнель» и хлеба одна осьмушка (это каждый день), вечером был кипяток. Все это мы считали за большое счастье. Недолго пришлось побывать курсантами, поверхностно ознакомились с мотором, научили держать руль – «баранку». Запомнился висевший в зале плакат: «Тише ход на повороте, реже тормоз нажимай, чаще смазку проверяй». Так и не пришлось окончить автокурсы. Повсюду шла Гражданская война, тучи войны подвигались все ближе к Москве, повсюду возникали бандитские налеты, становилось все мрачнее, война все больше разгоралась. Фронт все ближе подходил к Москве. Деникин, Мамонтов подходили к Орлу. Штаб Южного фронта прибыл в г. Серпухов.
В первых числах сентября 1919 г. автокурсы прекратили занятия, пошли все на фронт, меня с двумя товарищами направили в Автобоевой отряд имени Я.М. Свердлова: как добровольцев несколько человек направили в третий Дом Советов в распоряжение командира Автобоевого отряда тов. Конопко и зам.командира тов. Соколовского по техчасти. Ком. отряда спросил нас: «Небось кушать хотите?» Мы в один голос: «Да, хотим, если возможно, покормите, мы еще ничего не ели». Тов. Соколовский позвал повара Котона: «Накорми их досыта, тов. Котона». Повар налил по котелку мясного супа и по куску мяса, большой кусок хлеба. Повар сказал: «Этот хлеб и каша пшенная привезены из Тамбова, если будет маловато супа, подбавлю». К кухне подошел человек в засаленном комбинезоне, спросил: «Новички, шоферы?» – «Нет, мы с курсов шоферов, пулеметчики». Добавил: «Ну как, заправились?» Сказали: «Так вы нас вкусно покормили, такой заправки мы не смогли и припомнить и подумали, это, наверное, нас заправили на неделю, а то и больше». Соколовский стал нас знакомить с порядком отряда, с товарищами, подъехавшими из Кремля, – привозили запчасти и что-то другое. Я подумал, какой хороший командир и коллектив, нас это больше воодушевляло, я подумал, с таким коллективом не пропадешь. В этот же вечер с тамбовского фронта вернулся отряд. Мы подружились и с ними. Прибывшие фронтовики немного пробыли в Москве, на второй день из Кремля стали пополнять отряд автомашинами и снаряжением: пулеметами, патронами, горючим, запчастями, которых было мало; дано указание в течение двух суток исправить автомашины, получить новые. Проверка и ремонт машин, оружия, подготовка шли день и ночь, не чувствуя никакой усталости. Ремонт боевых машин был закончен, все было готово к отправке на фронт. При распределении я и Януш вновь назначены на автомашину тов. Игнатовича. Он был начальником боевой машины, а механиком – Иоган Буш. На каждой боевой машине было по два пулеметчика. Водитель, один заместитель, а всех автомашин «Фиатов» 15 боевых и три броневика «Остина».
Вспоминается, осень была суровая, сентябрь и начало октября шли обильные холодные дожди со снегом. Закончилась подготовительная работа по комплектованию всем необходимым. Отряд был готов. Осталось получить боевое назначение. Приказ получили: Южфронт, в распоряжение 1-й Конной армии. По прибытии в г. Серпухов, где расположился штаб Южфонта, отряд был задержан, дано распоряжение оставить отряд в резерве штаба фронта, командир отряда Конопко и все бойцы запротестовали против резерва. Командир Конопко был арестован. Вновь из Москвы получено распоряжение. Отряд должен следовать в распоряжение 1-й Конной армии. Таков был приказ Кремля. Погрузка отряда боевых автомашин на платформы была закончена молниеносно, в течение нескольких часов. Несмотря на проливной дождь со снегом, к утру машины все были покрыты снежным льдом. Это было примерно 10 октября 1919 г. В Серпухове мы пробыли около двух суток. В то время политуправление выдало нам партийные билеты, а у кого были кандидатские карточки, обменяли на партбилеты. Из отряда многие были приняты в кандидаты РКП(б), отряд в то время состоял из 95% коммунистов и добровольцев, – вот каков был отряд, ехавший на борьбу с Мамонтовым, Шкуро, Деникиным, а часть отряда была оставлена для охраны Кремля.
Примерно на следующий день после формирования дано указание Южфронту о немедленном направлении на Воронежский фронт в распоряжение 1-й Конной армии; по пути на фронт еще раз проверка, т.е. уточнение, чтобы каждый знал свою боевую машину и водителя машины, а их было 15 и 3 броневика. Были следующие товарищи: Игнатович, Пискунов, Несмеянов, Дамбит, Архипов и другие. За машинами было закреплено по два пулеметчика. Надь Януш и я были на машине Игнатовича. От Серпухова до Воронежа путь был довольно трудный, т. к. были сильные снежные метели, снегопады, пути ж.-д. засыпало снегом, и паровоз наш был не в силах тащить эшелон, несколько раз останавливался на пути следования, т. к. не хватило топлива, приходилось паровозу преодолевать большие трудности, линия заносилась сугробами снега. Путь был тяжелым. В Воронеж прибыли примерно числа 25—27 октября 1919 г. 1-я Конная армия была в Воронеже. По прибытии в Воронеж на привокзальной площади было многолюдно, вокзальное помещение переполнено солдатами. Наш эшелон остановился на первой линии вокзала, ожидая дальнейшего распоряжения. В начале нашего прибытия ожидали бронеотряд, состоявший из одних бронемашин, а тут оказалось только три бронемашины и 15 автомашин. Бронемашины их очень радовали, в их лицах было много радости, они были готовы нас на руках носить.
Вскоре последовало распоряжение разгружаться, одни солдаты старались помочь нам, а некоторые в стороне стояли, наблюдали, в наш адрес бросали реплики: «Обождали бы выгружаться в такой снегопад, засыпит ваши автомашины снегом, и придется звать на помощь откапывать из-под снега». С нашей стороны были тоже ответные реплики: «Просим не беспокоиться, у нас есть чем отогреть и самим нагреться, и можем вас погреть в трудную минуту. Товарищи конники, вы беспокойтесь о своих сапогах, чтобы они не примерзли к стременам». Как говорится, пошутили и поострили друг другу. Разгрузка автомашин продолжалась недолго, в течение одного часа все было закончено, и машины готовы в любой поход, невзирая на снегопад, все было направлено на то, как бы занять ст. Касторная и прилегающие населенные пункты. Приказано ожидать особого распоряжения. Оно последовало в этот же день. Наш отряд, 4-я, 6-я дивизии и другие части вышли из Воронежа, наступая на противника, не давая останавливаться, в направлении ж.-д. полотна. Путь был трудный, т. к. дорог не было, все занесено бушевавшей снежной метелью, видимость была очень плохая, машины шли, не видя дороги, с большой осторожностью, зорко следили за появлением противника. Во время нашего продвижения вдоль ж.-д. пурга стала стихать, с трудом добрались до бугроватой лощины, видимость стала хорошей, машины были облеплены снегом, пурга нам помогла пройти совершенно открытое поле, наше продвижение было незаметным, остановились в лощине, где было безопаснее. Я, забравшись на самую вершину бугра, с которого было видно как на ладони, и рассматривая сторону противника, обнаружил бронепоезд, который был незаметен простым глазом; он стоял в кювете, по-видимому, прислан из ремонта со ст. Касторной. Открывать огонь из пулемета было бы бесцельно – для нас и автомашин была верная гибель. С наступлением темноты мы благополучно ушли, не обнаружив себя, о чем было сообщено в штабы 4-й и 6-й дивизий, но там тоже не было артснарядов для обстрела бронепоезда. Расположились недалеко от населенного пункта. Не помню название, это в направлении ст. Касторная. Обсудили силу бронепоезда противника и маневренность – большое превосходство боевой техники и численность регулярных войск. На следующий день получили задание во что бы то ни стало пройти в тыл населенного пункта противника, взорвать мост и прилегающее ж.-д. полотно. Задание было выполнено: мост и полотно взорвали, и бронепоезд на этом участке больше не показывался. Следуя в направлении в глубь района ст. Касторная при взаимодействии с 4-й, 6-й кавдивизиями тт. Гордовикова и Тимошенко, получили задание захватить бронепоезд. Для захвата бронепоезда пошли добровольцы, наша машина тов. Игнатовича, Пискунова, Несмеянова, точно не помню, один броневик Павлика Новикова, Лылина, в общем, нас было одиннадцать чел. Вторая группа из 4-й, 6-й кавдивизий. Наши машины зашли в тыл противника на одной ж.-д. станции (не помню ее название). Бронепоезд был взят в полной исправности, т.е. на полном ходу, команда поезда была застигнута врасплох, одни решили бежать, но были уничтожены, оказавшие сопротивление тоже расстреляны. Нач. поезда – поручик – был взят в плен нашим отрядом. Принялись осматривать паровоз, а мы занялись пулеметным оружием. В поезде было много боеприпасов, пулеметные ленты и артснаряды. Пушки и пулеметы были в полной боевой готовности. Нам, пулеметчикам, нужны были пулеметные ленты и патроны, т. к. в отряде их было очень мало. Наши артиллеристы тоже имели большой недостаток в снарядах, а на бронепоезде их было в большом количестве; бронепоезд нашими был отведен в нашу сторону для формирования. Часть патронов была передана отряду, артснаряды – артиллеристам 4-й, 6-й дивизий. Взорваны мосты, и полотно ж.-д. самим же пришлось восстанавливать. Бронепоезд для наших войск сыграл большую роль в продвижении в направлении ст. Касторная. Из их же бронепоезда стали бомбардировать белогвардейцев, укрывшихся на ж.-д. узлах района ст. Касторная. С каждым днем все сильнее и ожесточеннее развертывались наступательные бои всех родов войск, конечно, и не без помощи взятого бронепоезда. Не выдержав нашего стремительного натиска, белогвардейцы стали отступать, оставляя на поле боя много убитых и раненых. Много было взято пленных. При взятии ст. Касторной было захвачено несколько эшелонов с боеприпасами, в которых так нуждались наши войска.
