Еще в царствование Феодора Иоанновича Максим Яковлевич и Никита Григорьевич стали принимать участие своими вооруженными силами в поддержании престижа Московского государства не для своих личных целей, а по просьбам из Москвы: так, например, Максим Яковлевич, по получении грамоты от 28 мая 1591. года, принял меры предосторожности против «злоумышленников Нагого», а Никита Григорьевич, исполняя просьбу, выраженную в грамоте от 5 июня 1598 года, отправил к воеводе Никите Траханиотову 50 пеших и 50 конных ратников для присоединения их к силам, готовившимся против пелымского князя. Но истинно неоценимые услуги как ратными людьми, так и особенно денежными средствами оказали двоюродные братья государству в Смутную эпоху. В это время, когда в «казне царской деньгами такой недостаток был, что займованы были деньги как в Москве, так и по городам, у разного чина людей, и дано было из казны, под образом закладу, золотая и серебряная посуда, жемчуг и другие вещи», — Максим Яковлевич и Никита Григорьевич «деньгами и пожитками своими государю служили и помоществовали своими людьми, куда он, государь, послать в помощь укажет».
Грамотой от 19 июня 1608 года Шуйский просил Максима Яковлевича и Никиту Григорьевича, кроме данных уже раньше 1 000 рублей, выслать еще, обнадеживая их царским словом, что деньги будут возвращены, «радение» же Строгановых забыто не будет, и в доказательство этого другой грамотой от того же года жаловал их, — «ни их самих, ни детей их, ни крестьян их ни в чем не судить… без царского указа, не ставить к ним постояльцев во дворы», позволил «питье про себя держать безъявочно, у веры (присяги) им самим не ставиться и во всех городах и по ямам подвод у них не имать». Около этого времени на имя Максима Яковлевича было получено письмо от знаменитого боярина Скопина-Шуйского, в котором последний писал: «…Ратным людям, иноземцам наемным дать нечего, в государевой казне денег мало, а государь от воров на Москве сидит в осаде… и вы, Строгановы, на наем ратных людей к нему в полки денег бы послали скоро…», а вслед за этим от самого царя получилась на имя братьев грамота с просьбой дать еще взаимообразно денег и с обещанием возвратить их и «великую царскую милость» оказать. На оба послания Строгановы ответили посылкой значительной суммы, в то же время известив великопермских воевод, что они вооружаются и «государевы доходы у себя с посаду и уезду сбирают и государю царю и великому князю посылают». По просьбе царя Шуйского от 26 января 1609 года Максим Яковлевич и Никита Григорьевич послали отряд из своих людей в Даниловскую слободу для обороны от нового Лжедимитрия. Из челобитной устюжан видно, что в том же году Строгановы вошли с ними в соглашение стоять против самозванцев. За эту «службу и радение» царь Василий Иванович в грамоте от 4 августа 1609 года изъявил братьям благодарность с обещанием пожаловать их особо, «когда гнев Божий в государстве минется». Наконец в 1610 году от того же царя была вновь получена грамота, в которой подробно мотивируется просьба денег. «Всемирного ради греха, — говорилось в ней, — а по заводу литовских людей воры русские люди, совокупясь с литовскими людьми… многие городы и волости смутили… и многим людям разорение, и грабежи, и убийства, и плен, и расхищение учинили, а которые бояре и дворяне, всякие служивые люди в осаде сидели и всякую нужду и голод претерпевали… и наше им жалованье давано деньгами, золотыми, и жемчугом, и платьем, и рухлядью, и в том наша казна истощала, — а как сия наша грамота придет, и вы б памятовали к себе наше жалованье и свою прежнюю службу и радение, нас ссудили, дали нам взаем денег, чем бы нам служивых людей пожаловать, чтоб… бояр наших и дворян, и служивых людей к нам прямою службою и вашим споможением литовских людей и русских воров одолели; какие милости от Бога сподоблены будете и от нас великое жалованье приймите, и от всех людей похвалу получите… а вы только ссудите не малыми деньгами — тысяч с десять». И на эту грамоту братья ответили посылкой «многотысячной суммы». Что богатство Строгановых в это время могло служить источником для внутренних, так сказать, займов, видно, между прочим, из отзыва английского посла Флетчера, который еще несколько раньше писал, что «между купцами славились богатством одни братья Строгановы, имея до 300 000 (около 2 1/4 миллиона по нынешнему счету) рублей наличными деньгами, кроме недвижимого состояния; что у них было множество иноземных мастеров на заводах, несколько аптекарей и медиков, десять тысяч людей вольных и пять тысяч крепостных, употребляемых для варения и развоза соли, рубки лесов и возделывания земли; что они ежегодно платили царю 23 000 рублей пошлины, во что правительство, требуя более и более, то под видом налога, то под видом займа, разоряло их без жалости».
27 декабря 1610 года Шуйский пожаловал Никиту Григорьевича и Максима Яковлевича (и сына умершего Семена — Петра) важной грамотой. За «верные и непоколебимые службы» и за то, «что во время Московского разорения и смуты… от государя не отступили и во всем ему, великому государю, служили и прямили, многих ратных людей на государеву службу против изменников посылали, к ним не приставали, а поморские, пермские и казанские городы от шаткости укрепляли», наконец, за то, «что от них в Коломне, и Рязани, и Владимире взято в казну много денег», — за все это царь (уведомляя их, что он в Москве здравствует, и бояре и все московские люди служат ему верно) пожаловал их званием именитых людей и правом писаться и называться полным отчеством, с «вичем» (окончание, как знак достоинства присвоенное в то время только боярам и окольничим). Вместе с тем ко всем приказным людям на Урале было разослано повеление выдать Строгановым на нужду солеварения денег, «сколько им будет надобно».
В 1616 году неожиданно разразилось возмущение среди казанских татар; с приставшими к ним чувашами, черемисами, вотяками и башкирами они, «собравшись великим скопом», напали на Казань, Сарапул и Оссу, многих жителей избили и в плен забрали. Опасаясь, чтобы и их люди не последовали примеру восставших, Максим Яковлевич и Никита Григорьевич, вместе с детьми Семена — Андреем и Петром, организовали из своих и наемных людей сильный отряд и, не дожидаясь царского разрешения, двинулись навстречу толпам восставших. После ряда кровопролитных стычек взбунтовавшиеся были разбиты, причем многие из них попали в плен. За подавление мятежа особой царской грамотой Строгановым была выражена царская благодарность. В числе пленных оказались многие инородцы, числившиеся в качестве людей Строгановых, и за их вины последние весьма жестоко расправились со всеми теми племенами, к которым принадлежали пленные, разорив их жилища и многих казнив.
В 1620 году умер Никита Григорьевич, не оставив потомства (не был женат). О нем следует еще упомянуть, что, будучи очень набожным человеком, он построил много церквей и несколько монастырей, которым дал земли и часто дарил богатую утварь. Его часть имущества была разделена на две равные части, одна из которых поступила в общее владение детей Семена (Андрея и Петра), а другая досталась сыновьям Максима Яковлевича (также Максиму и Ивану). Сам Максим Яковлевич ко времени смерти Никиты Григорьевича или вскоре после этого за старостью почти совершенно устранился от ведения хозяйства. Впрочем, будучи уже не у дел, он высмотрел на реке Чусовой очень богатое солью место и велел поставить там варницы. Когда он умер, в точности неизвестно, вернее всего — между 1621–1623 годами, хотя в некоторых исследованиях указывается даже 1638 год. Ему наследовали сыновья Иван и Максим; третий сын, Владимир, умер еще при его жизни.
Строганов Иван Максимович, именитый человек, сын Максима Яковлевича, родился в конце XVI века. Имя его везде, где оно упоминается, встречается рядом с именем его младшего брата Максима Максимовича, почему и здесь, во избежание дословных повторений, о братьях приходится говорить вместе. В 1620 году они получили половину владений Никиты Григорьевича Строганова, не оставившего потомства, а спустя год или два наследовали также и отцу, который за старостью около этого времени совершенно устранился от хозяйственных дел. Из произведенной в 1623–1624 годах посланным из Москвы чиновником Кайсаровым переписи видно, что во владении братьев в это время была ровно половина всех родовых вотчин и имуществ (другой половиной владело потомство Семена Аникиевича), в которой состояло 2 городка, 45 деревень, 32 починка, 3 церкви, 14 соляных варниц, 14 лавок, 84 мельницы, 525 дворов и около 800 взрослых душ мужского пола, не считая инородцев. Неизвестно по каким причинам, но управление своими вотчинами братья повели совершенно неудовлетворительно и уже вскоре по смерти отца настолько запустили хозяйство, что около 1626 года принуждены были заложить часть своих земель за 4 600 рублей купцам Василью Шорнику, Якиму Патокину и Никитникову. Так как после они не оказались в состоянии внести залоговой суммы, то за них в 1639 году земли были выкуплены детьми Семена Аникиевича, Андреем и Петром, которые часть, доставшуюся Ивану Максимовичу и Максиму от Никиты Григорьевича Строганова, присоединили к своим владениям, им же оставили лишь вотчины, унаследованные от отца. С этих пор главное место по управлению имениями занимает сын Ивана Максимовича, Даниил, своей энергичной деятельностью вскоре вполне восстановивший пошатнувшиеся дела, братья же отступают на задний план. Есть известие, что Иван Максимович будто бы построил Орел-городок и Очерский острожек, но оно ошибочно, так как оба поселения были основаны еще при их двоюродном дяде, Никите Григорьевиче, первое, впрочем, даже при деде — Якове Аникиевиче. Максим Максимович умер около 1650 года, не оставив потомства. Вся его имущественная часть перешла к племяннику, Даниилу Ивановичу, который вскоре наследовал и Ивану Максимовичу, скончавшемуся в 1654 году.
