и мечи, рассказывали друг другу о прежних удачах. Католические епископы, шедшие с ледунгом, чтобы обратить язычников в истинную веру, возносили молитвы об успехе великого дела, которое возглавили королевский ярл и королевич.
Летнее солнце сияло над Балтикой, грело крепкие спины гребцов, покрывало загаром лица отдыхавших рыцарей. Ласковый ветер шевелил их светлые волосы.
Начинался большой и славный поход. Все жаждали удачи, и она, казалось, была близка и возможна.
Месяца июля в пятнадцатый день…
С середины третьего десятилетия XIII века грозовые годы шли над Русью один за другим и череда их, похоже, становилась нескончаемой. Глубокой осенью 1237 года появились в окрестностях Рязани конные разъезды ордынцев. А после того как мороз сковал реки и озера, в рязанские пределы двинулось огромное войско. Вел его верховный правитель татаро-монголов Батый.
Хан предложил Рязани сдаться, но получил твердый отказ. «Лучше добыть нам славу вечную, чем во власти поганых быть!» — решили рязанцы. Рязанское ополчение вышло в заснеженные поля — биться с врагом. Место этого первого героического сражения с Ордой неизвестно. «Была сеча зла и ужасна! Многие полки пали Батыевы. А ханская сила была велика — один рязанец бился с тысячей, а два — с тьмою… Все полки татарские дивились крепости, мужеству рязанскому. И едва одолели их сильные полки татарские»…
Когда ясен стал трагический исход сражения, Юрий Рязанский отступил за стены крепости. Орда прихлынула следом. 16 декабря начался штурм города. Он продолжался пять дней и ночей.
Утром шестого дня обессиленная Рязань пала. «Спозаранку пошли поганые на город — одни с огнем, другие со стенобитными орудиями, третьи с бесчисленными лестницами — и взяли град Рязань… И не осталось во граде ни одного живого!» Страшное зрелище являла собой погубленная столица сильного русского княжества: «Множество мертвых лежали, и град разорен, земля пуста…»
Следом за этим пришел трагический черед стольного Владимира. Орда пришла к нему через полтора месяца после «рязанского взятия». 5 февраля 1238 года начались первые яростные приступы. Они не принесли успеха, и к ночи ордынские тумены отошли. Но едва забрезжил рассвет — натиск возобновился. Грохотали осадные машины-пороки, громко стучали боевые барабаны, иноземный боевой клич холодил кровь. Скоро рухнули участки разбитой стены у Золотых ворот, и через образовавшиеся проломы захватчики ринулись в город. Полем битвы стали улицы пылающего Владимира. К вечеру все было кончено. Лишь обгоревший остов каменного Успенского собора возвышался в сожженном граде.
Этой же зимой пали под таранными ударами многие малые города. Была стерта с лица земли пограничная крепость Владимирского княжества Москва. После двухнедельного штурма был сломлен прикрывавший южные границы новгородских владений Торжок.
В конце марта войско Батыя, уже повернув из северных русских краев в южные степи, накатилось на маленький Козельск. Попытка взять его с ходу провалилась. «Батый пришел к городу Козельску, — сообщает восточная хроника, — и, осаждая его два месяца, не мог овладеть им». Пришлось посылать за помощью — звать две другие ордынские армии. «Потом пришли Кадан и бури и наконец взяли его».
Почти два месяца небольшой русский город противостоял едва ли не всем силам Орды. «Злой город», — назвал его Батый, приказав вырезать всех жителей вплоть до грудных младенцев.
В середине весны степняки ушли на юг. Но В следующем году их лавина вновь обрушилась на Русь. «Татарове взяли Переяславль Русский, и люди избили, а град пожгли огнем. Тогда же пал Чернигов».
Последним оплотом оставался седой Киев. Летом 1239 года к нему вышли тумены двоюродного брата Батыя — хана Менгу. Не рассчитывая сокрушить киевскую твердыню в одиночку, он отправил вестников к Батыю. Тот, узнав о богатствах Киева, сразу откликнулся на призыв брата.
«Приде Батый к Киеву в силе тяжкой. Многим множеством силы своей окружил град». Лучшие полководцы Орды собрались на берегу Днепра — сам верховный правитель Батый, удачливый Менгу-хан, разгромивший Владимирское княжество Бурундай, знаменитый Субэдей, прозванный за жестокость цепным псом Чингисхана.
Восемь дней длился затяжной штурм. Уставшие тумены отходили на отдых, а их место тут же занимали новые — чтоб не дать защитникам и часа передышки.
В течение нескольких суток ордынцы, подтянув стенобитные орудия, раскачивали на цепях огромные обитые железом бревна — крушили стены крепости. В проломы устремились штурмовые отряды. Целый день шло сражение на улицах, захватчики грабили и жгли город. «И святую Софию разграбили, и монастыри все! И иконы, и кресты, и все украшения церковные взяли. И людей от мала до велика всех убили мечами!»
Через пять лет добравшийся до Киева итальянский монах Плано Карпини отметил в своих записках: «…татары произвели великое избиение в стране Руссии. Разрушили города и крепости и убили людей. Осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады взяли его и убили жителей… Этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве».
Тяжкую картину являла собой Русь после нашествия.
«Только дым, и земля, и пепел!» — горестно воскликнул летописец, записавший страшные рассказы скитавшихся по дорогам и пепелищам беглецов.
Нашествие не докатилось лишь в дальний северо-западный угол Руси, где раскинулся но берегам седого Волхова сказочно богатый и славный Господин Великий Новгород. Ордынские тумены рвались к нему весной 1238 года, но историческая судьба оказалась благосклонна к северному исполину. Захватчиков задержали малые города, ни один из которых не пожелал сдаться без боя. Крохотный Торжок, в котором и жителей-то было всего тысяча-другая, продержался против армии захватчиков две недели! Так было повсюду, и это всеобщее сопротивление медленно, но верно останавливало и обессиливало бег сокрушительной ордынской волны. Не дойдя всего ста верст до Новгорода, Орда отхлынула, откатилась на юг, и город избежал осады, штурма, разорения…
Однако ордынская гроза, пролетевшая рядом с куполами новгородской Софии, оказалось, не была единственной, ибо в эти же годы Новгород начал испытывать постоянное давление на южные и северные рубежи своих владений. Шведских конунгов на севере и магистров католических орденов на юге постоянно подталкивала к крестовому походу на Русь далекая папская курия.
В XI–XIII веках католическая церковь во главе с папой была единственной централизованной силой в раздробленной, похожей на лоскутное одеяло феодальной Европе. Пользуясь этим, папство стало претендовать на полное верховенство, бороться за подчинение всех правителей, включая императоров и королей, церковной власти.
Этому святому делу
