Аристократ, приезжая домой, мог задавать тон культуре и становился знатоком.
Молодые люди приобрели жизненный опыт, поняли, каково предаваться молодежным развлечениям и позволять себе намного больше, чем дома (по возвращении пороки следовало забыть или приглушить). Однако гран-тур часто критиковали за приобщение к азартным играм и беспорядочной сексуальной жизни – все-таки некоторые молодые люди возвращались домой не с багажом новых знаний, а с приобретенными зависимостями и венерическими заболеваниями.
В XVIII веке досуг стал разнообразным для всех слоев населения, в том числе он появился и у детей. Театр, выставки, путешествия, музеи открыли свои двери для младших поколений. Ко второй половине века дети стали частыми спутниками своих родителей, будь то поездки за границу или на море или поход в театр. Их это определенно делало счастливее.
Они также могли приобщиться к детской литературе – до этого выбор был скуден, и в основном дети читали книги, предназначенные для взрослых (так восьмилетний мальчик Генри Трэйл узнал значение слова «кастрация») либо же направленные на совершенствование их ума. Среди «взрослых» книг детям чаще всего нравились «Дон Кихот», «Тысяча и одна ночь», «Книга мучеников Фокса».
Переломным для детской литературы стал 1744 год, в который Джон Ньюбери издал A little pretty pocket book [75] – привычный детский мир наполнился мифами, баснями, историей и даже географией [76]. В дальнейшем он построил на этом прибыльный бизнес. В целом можно сказать, что изобилие детской литературы существовало уже с середины века, но многие из экземпляров не сохранились. К концу века из этой области, помимо стихов, изъяли и народные сказки. Но они ушли, чтобы вновь вернуться уже в XIX веке, поскольку наконец-таки было признано, что сказки имеют большое значение для психического развития детей. В последней четверти XVIII века коллекцию детской литературы пополнили нравоучительные произведения Марии Эджуорт, миссис Триммер и других.
Помимо книг, у детей были игрушки, которые с каждым годом расширяли существующий рынок.
Самые старые (и разнообразные) среди всех видов игрушек – куклы. Они известны человечеству еще с древности. В целом игрушки, конечно, существовали и до XVIII века, но были примитивными и не очень отличались друг от друга – волчки, свистульки, лошадки и т. п. Переход к промышленной революции внес разнообразие в эту сферу.
В Ниверне – французской провинции – дети сами делали маленькие флейты и ловушки для поимки воробьев.
До 1730-х годов приобрести игрушки можно было только на сельских ярмарках. Спустя 50 лет появились специализированные магазины, в которых продавалось все, что только можно представить: микроскопы, игрушечные дома, мини-театры с подвижными декорациями, пазлы, портативный печатный станок для детей богачей, механические игрушки и водяные мельницы. Выбор был богат. Даже для младенцев придумали в 1731 году «обезболивающее ожерелье», которое применялось во время прорезывания зубов, и частью рекламной кампании было утверждение, что таким в свое время пользовалась французская принцесса. В высшем обществе подобные приспособления, сделанные из кораллов и серебра, пользовались популярностью, так как люди верили в эффект защиты от сглаза.
Очень часто воспоминания об игрушках можно встретить в дневниках и мемуарах: взрослые люди часто вспоминают о своих детских забавах. Дети могли писать родителям из школ-пансионов и просить прислать им не только сладости, но и определенные игрушки. Недостатка в них не было, хотя провинциальная аристократия и была сосредоточена больше на деревенских развлечениях.
Во Франции существовала традиция создавать игральные карты с информацией о географии, истории и т. д. Настольные игры появились в Англии и имели образовательную цель – например, «Путешествие по Европе» 1759 года или «Королевское географическое развлечение» 1774 года. С 1760-х годов издавались пазлы, на которых часто изображали исторические сцены.
Иногда дети придумывали себе развлечения. Существовала, например, игра в Отца, Сына и Святого Духа (за которую детей леди Клайв выпороли). Игра детей в мужа и жену – тоже распространенная забава. Детей могли брать с собой на светские мероприятия, например, на званые обеды, но обычно они создавали сложности и гостям, и хозяевам, так как не знали всех правил приличий и быстро уставали. Экскурсии, театры, музеи и семейные праздники были более подходящими вариантами совместного досуга. Впрочем, иногда детей приводили даже в лондонский Тауэр или на похороны.
Кроме того, детям часто заводили домашних животных. Например, у Жозефины Саксонской был снегирь, а Сара Леннокс в 15 лет была больше сосредоточена на своих питомцах – собаке и белке, – чем на ухаживаниях принца Уэльского [77] (будущего короля Георга III).
В XIX веке подростковый возраст уже включили в границу детства и четко отделили от взрослого мира.
Дети часто передавались сначала няне, а после – гувернантке на воспитание. Многих гувернанток не любили, и русские дворяне, в частности, отзывались о них не слишком восторженно: чаще всего ими становились представительницы бедных аристократических семей.
Из-за своего благородного происхождения гувернантки жили очень обособленно: они не вписывались в общество слуг более низкого происхождения. Однако зарабатывали гувернантки немного, поскольку их услуги часто недооценивались. Будущая представительница этой профессии жила в ожидании хорошей жизни, надеяться на которую на самом деле было бесполезно, и в итоге получала снисходительность по отношению к себе и становилась объектом благотворительности.
Если гувернантка была близка с детьми, это могло усложнить ее отношения с матерью семейства, так как они вступали в борьбу за внимание и привязанность ребенка.
Как было сказано выше, чаще всего труд гувернантки оплачивался низко: некоторые работали за место для ночлега и еду, другие – за 20 фунтов в год. Относительно хорошо зарабатывали совсем немногие.
Особенно ценны были гувернантки для богачей, имевших состояние, но не имя – они придавали им лоск.
Некоторым гувернанткам везло, и они устанавливали хорошие отношения с работодателями. Одной из таких счастливиц была Агнес Портер, гувернантка детей и внуков второго графа Илчестера: она ужинала с семьей, имела достаточно свободного времени и была уважаема в семье.
Работа гувернантки не равна работе няни: она отвечала за образование и воспитание детей, а не за уход за ними. Ее первоочередная задача – обучение письму, чтению и арифметике. Также гувернантка могла преподавать сложные языки, а девушек учить основным навыкам, которые позже ей следовало демонстрировать в обществе. Правила поведения, нормы морали, изучение религиозных текстов, манера держать себя – все это лежало на плечах гувернанток. А иногда к этому добавлялись танцы, французский язык и игра на фортепиано.
Положение гувернантки было уникальным, но ей нельзя позавидовать: она не прислуга, но и не член
