Марьиной Роще) кустарного промысла по производству елочного картонажа, «русского» не только по происхождению, но и по содержанию (герои русских народных сказок, лесные звери и птицы и пр.). Как вспоминала дочь художника Н.Д. Бартрама, «Марьина роща в Москве была известна своими мастерами, изготовлявшими сезонный товар: Дедов Морозов из ваты, хлопушки, орехи с сюрпризами к елке». Бартрам делал рисунки бумажных костюмов для этой мастерской – там были наряды пьеро, пьеретты, девочки-крестьянки, мухомора и др. Затем эти костюмы укладывались в огромные хлопушки, которые продавались в магазине Кустарного музея Московского губернского земства 176.
Колоритных персонажей русского сказочного мира для елки производила также Сергиево-Посадская земская учебно-показательная мастерская, открытая в 1891 году, где давние традиции изготовления деревянной кустарной игрушки, восходящие, по преданию, еще к XIV веку (якобы сам основатель Троице-Сергиевой лавры преподобный Сергий выделывал простые деревянные игрушки и оделял ими приходивших к нему крестьянских детей) 177, были применены для изготовления игрушки елочной. Село Богородское, входившее в число вотчинных владений Троице-Сергиевой лавры, уже в XVII веке было известно игрушечным резным промыслом, сложившимся в самостоятельном виде к концу XVIII века. В XIX веке игрушки резались в Богородском, а раскрашивались в Сергиеве. Производимые здесь деревянные резные и расписные елочные украшения «шли ходко» через Кустарный музей в Москве и Склад кустарных изделий в Петербурге, а несколько позднее – накануне Первой мировой войны – успешно экспонировались на международных выставках в Париже (1904), Льеже (1905) и Милане (1906), неоднократно – на Лейпцигской ярмарке. По содержанию это были изображения животных, сказочные персонажи, бытовые образы. Таким образом, в основе русской кустарной елочной игрушки лежали навыки и традиции русского народного кустарного промысла. Такая елочная игрушка была оригинальна и самобытна, но «недостаток техники затруднял воплощение идеи: фигурам придавались орнаментальные формы с сохранением лишь общей идеи предмета» 178, они были даны «во фронтальном положении, неподвижны, массивны, не расчленены, окрашены в один-два цвета», отделка деталей оставалась «условной и символичной» 179.
В 1848 году в Москве было налажено производство огней «без цвета и запаха» – бенгальских.
Другим центром по производству елочных украшений в России стал столичный Петербург. На петербургской фабрике игрушки изготавливались в основном из ввезенных немецких заготовок, например, использовались «немецкие» кукольные лица, выполненные в технике хромолитографии 180, что затрудняло и затрудняет сегодня атрибуцию этих изделий.
В начале XX века часть производимой в России елочной игрушки изготавливалась в Москве и Петербурге кустарями-надомниками. Появились частные хозяева, которые сумели наладить на дому небольшие производства с наемными работниками по изготовлению мишуры, картонажа, стеклянных гирлянд и бус. В Москве в то время открылось несколько специальных магазинов по продаже кустарных товаров, в основном игрушек, в том числе елочных 181. Н.Д. Бартрам организовал в Москве специальный базар под названием «Лель», который действовал с 1 декабря 1907 до 1 января 1908 года. Наряду с массовыми и уникальными кустарными художественными изделиями из дерева, металла, кожи, стекла и фарфора здесь продавались елочные игрушки и елочные украшения 182.
Начавшаяся Первая мировая война привела к сокращению и затуханию игрушечного производства. Ранее занятые, например, в производстве деревянных елочных украшений работники учебных мастерских были заняты теперь изготовлением мебели для нужд Красного Креста, а кустари переключились на изготовление костылей для раненых.
Всплеск патриотической лихорадки и усиление германофобских настроений стимулировали кампанию по борьбе с «немецким засильем», что вылилось, в частности, в попытки ограничить ввоз и распространение немецкой елочной игрушки в России. Началось постепенное вытеснение Германии с мировых рынков елочных украшений 183. Но собственное кустарное производство не могло насытить рынок 184, поэтому немецкие елочные украшения по-прежнему господствовали на прилавках российских магазинов, хотя цены на них существенно повысились. И по-прежнему они раскупались с удовольствием и быстро – Первая мировая война не смогла резко изменить положительное отношение к рождественскому дереву на отрицательное. Среди рождественских рисунков, выполненных русскими детьми в годы Первой мировой войны после зимних каникул, наиболее популярным сюжетом был сюжет «Встреча Рождества на позиции» (у мальчиков) и «Рождество в лазарете» и «Раненые убирают елку» (у девочек) 185. Многие дети в своих мечтах именно к Рождеству приурочивали момент долгожданного «замирения» с германцем: «Пришла бумага, что война кончилась. Дело случилось как раз пред Рождеством и на радушках мы сделали большую елку. И на ней мы очень здорово плясали и песни играли» 186. Да и русские педагоги и воспитатели в ответ на слова некоторых детей о том, что «веселиться в такое печальное время не следует» и нужно «отказаться от елки», замечали, что дети «так задолго мечтают, так долго, целый год вспоминают об елке, что лишить их такого праздника… прямо жестоко» 187.
Рождественская елка стала в это время не только объектом для развязывания шовинистической пропаганды, но и своеобразным «мостиком» для сближения противника и хоть кратковременной приостановки кровавой бойни. Выставленные на бруствер немецких окопов 24 декабря 1914 года светящиеся огнями небольшие рождественские елочки явились знаком, призывавшим к братанию солдат воюющих сторон. И такое братание на северо-западном участке Западного фронта, недалеко от города Ипр, действительно состоялось 188. В январе 1915 года газета The Times опубликовала сообщение о необычной «международной встрече» – рождественском футбольном матче, сыгранном в ходе такого временного перемирия между немецкими и английскими солдатами (мячей у игравших, естественно, не было – в ход шли подручные средства, например завернутые в тряпье гильзы от снарядов) 189. Немецкий историк М. Юргс утверждает, что подобные примеры были не единичны – то же происходило и на других участках Западного фронта 190. Братания на Восточном фронте не имели такой «рождественской» подоплеки, в том числе и из-за несовпадения календарного Рождества у воюющих сторон.
Именно Первая мировая война окончательно превратила рождественскую елку в общенациональный немецкий символ. В кайзеровской Германии специально для фронта выпускались сборные искусственные елочки. На фотографиях того времени, сделанных на позициях или в лазарете, в матросских кубриках и в блиндажах, можно увидеть группы военнослужащих, расположившихся вокруг маленьких, тоненьких украшенных рождественских деревьев 191. Такие «рождественские приветы» из дома с большим искусством изготовлялись из перьев, проволоки, цветной бумаги.
Аскетично украшенная «военная» елка устанавливалась и в «русских» окопах, но она по-прежнему была лишена какой бы то ни было «патриотической» символики: как писал в школьном сочинении со слов своего двоюродного брата, воевавшего под Варшавой, ученик одной из петроградских школ П. Курочкин, «у них была на Рождество (1914 года. – А. С.) елка в окопах и горело пять штук свечей»
